- Гм. За участие в заговоре против Ее Величества Королевы, во главе которого стоял некий Бабингтон.
А сам подумал: "Сказать, что я был связан с Бабингтоном, помогал ему, поддерживал его, а время от времени и финансировал его действия? Сказать, что между Марией и Бабингтоном ничего не было, что она не приняла его послов и все это было лишь предлогом для канцлера Берли, стремившегося добиться от изворотливой, нерешительной и опасающейся угрызений совести Елизаветы необходимой ему подписи под смертным приговором для более молодой, красивой и завоевавшей многие сердца соперницы? Нет, - подумал сэр Кристофер, - зачем ему все это рассказывать, он может проболтаться - и тогда мне несдобровать".
- За участие в заговоре? Потрясающе! - саркастически заметил Рэндольф Камберленд. - А чем, собственно, эта особа добывала средства к существованию?
- Она была королевой, - тихо проговорил сэр Кристофер.
- Королевой чего? - не понял племянник.
- Франции, Шотландии и вообще, - неопределенно отвечал сэр Кристофер. "Сказать ему: кстати, и Англии? Этого мальчик вообще бы не понял. Я бы запутался в противоречиях. Ни в коем случае!"
- Странно! - удивился Рэндольф. - И Франции, и Шотландии?
- Прежде всего - Франции, она вышла замуж за Франциска II , но тот умер, он с детства был хворым.
- А потом?
- Вернулась домой, в Шотландию. После смерти отца стала королевой и вышла замуж на некоего Дарнли.
- Это был шотландский король?
- Да нет, он только хотел быть королем. Во что бы то ни стало. Это был жестокий, безнравственный насильник и пьяница.
- Понятно. И она... Эта Стюарт нашла себе другого...
- Гм. Полагаю, это было несколько сложнее.
- Так нашла или не нашла? - с улыбкой превосходства повторил племянник.
- Ну, нашла. Говорят, она влюбилась в своего секретаря, флорентийца Риччи.
- Ага... Я сразу так и подумал. И стала его любовницей. Только не говори, дядюшка, что это было сложнее.
- Судя по всему, все-таки было.
- Отлично. И вышла за него?
- Нет.
- Почему?
- Во-первых, она была замужем за Дарнли, - сэр Кристофер запнулся. - А во-вторых, Дарнли повелел убить Риччи.
- Вот те на! Значит, ей пришлось остаться с Дарнли. Или нет? Готов поспорить, что и его убили.
- Ты выиграл. Его убил некий лорд Босуэл.
- Все-таки веселее! И Мария приказала его казнить?
- Нет, вышла за него замуж.
Сэр Кристофер подумал: "Боже милостивый, как это страшно звучит, когда говоришь так однозначно! На самом-то деле все было иначе, а главное, разумеется, гораздо сложнее, но какой смысл мальчику объяснять это? И кроме того, хоть и звучит страшно, но ведь так оно и было!"
- О господи, - недоумевал Рэндольф. - Почему?
- Почему? Да потому что она любила его! Разве может существовать иная причина?
- И этого любила! - войдя в азарт, воскликнул Рэндольф Камберленд. - Да ей вступить в связь, как иному выпить стакан воды! Любила человека, который убил ее мужа! Любила мужа, который убил ее любовника! Отъявленная шлюха эта Стюарт! И хорошо, что ее казнили!
- Казнили ее не за это.
- Так за что же?
Сэр Кристофер подумал: "Сказать ему, что наша мудрая и прозорливая, стареющая и запуганная Елизавета боялась ее? Что всесильная и день ото дня все более могущественная королева не спала ночами из-за очаровательного, прелестного, но неразумного, терзаемого страстями создания, что королеву пожирала зависть к ее сумасшедшему, лишенному всякой логики счастью в любви, к ее безграничной свободе в отношениях с мужчинами, что королева цепенела от страха, как бы та не вскружила головы всем мужчинам на острове, на который, собственно, имела почти столько же прав, сколько и она сама, причем прав, признаваемых без исключения всеми, кто носил брюки? Нет". Вместо этого сэр Кристофер сказал:
- За то, что она знала о готовящемся убийстве своего мужа и вступила в заговор с любовником.
- Черт возьми! И это доказали?
- Нашли шкатулку с письмами, которые свидетельствовали об этом.
- Тогда все ясно, - с явным облегчением констатировал Рэндольф.
А сэр Кристофер подумал: "Ничего не ясно, черт побери, совсем ничего. Но к чему сейчас все это рассусоливать? Мальчик неглуп, еще начнет рассуждать и сомневаться в подлинности "писем из шкатулки" и, сам не ведая, как и почему, впутается в неприятности. Еще испортит себе из-за этой Стюарт карьеру, зачем это ему?"
- Погоди! - вдруг с необычайной живостью воскликнул Рэндольф Камберленд. Но как же, собственно, это произошло?! Я что-то не понимаю! Ее арестовали в Шотландии? Где ее судили? При каком дворе, на основании какого права?
- Схватили ее в Англии, а судили по праву Короны.
- Но объясни мне ради Бога, как она сюда попала?
- Бежала из Шотландии.
- Как?! Ведь она была там королевой! Шотландская королева бежала из Шотландии - в Англию? Но почему?..
- Потому что против нее взбунтовались тамошние лорды, заточили ее в замке Лохливен и разбили ее войско при Лонгсайде. Она укрылась здесь, поскольку надеялась, что королева не обидит королеву. Ведь в конце концов они были близкой родней.
Рэндольф слегка взвизгнул - даже кучер на козлах удивленно оглянулся.
- Словом, эта Стюарт была не только потаскушка каких мало, но еще и порядочная дуреха! Как она могла надеяться, что женщина способна протянуть руку помощи женщине, особенно если она родственница и может, пока жива, претендовать на ее корону?! Значит, эта Стюарт была та еще штучка! Сперва из постели в постель, да еще с убийцами своих прежних любовников, потом позволяет выкрасть у себя компрометирующую корреспонденцию и, наконец, едет и сама предает себя на смерть! И как только можно быть таким адским чудовищем и одновременно такой простофилей?..
"Как можно быть такой грешной и одновременно такой чистой, ностальгически размышлял сэр Кристофер, - способной отдаться мечте и беспомощно недальновидной, такой безгранично верящей в святость любви и готовой ради любви погубить себя?.." - Но он промолчал.
И вдруг взглянул на Рэндольфа и на все его поколение другими глазами и свое отчаяние из-за того, что Мария Стюарт ушла в небытие, неожиданно увидел в новом свете: разве не внесли во все это свою лепту люди, которые говорят, как он, и молчат, как он?! Что, если и о нем, о великом Кристофере Кимберли, когда-нибудь будут так же умалчивать и так же говорить? Что, если через два-три столетия никто не будет знать, кем и чем он был?!
- Послушай, дядюшка, - не унимался будущий юрист, - а почему, собственно, все с таким невиданным единодушием ополчились на нее?