Это второй поцелуй, украденный им у меня.
И второй раз я теряюсь настолько,
что перестаю соображать.
©Ясинья Сверчкова
Когда губы Глеба накрывают мои, я даже дышать перестаю. И тут дело даже не в моей астме, а в тех ощущениях, которые рождают у меня эти касания. Он целует меня по-настоящему. Без языка, но глубоко и страстно. Это не простой радостный чмок. Его губы раскрываются и накрывают мои в чувственном порочном прикосновении.
Отреагировать или ответить просто не в состоянии. Замираю в его руках, словно глыба льда, и даже глаза закрыть не получается. Я настолько захвачена этими новыми эмоциями, что боюсь пропустить хоть малейший незначительный миг.
Головой понимаю, что Глеб это от эмоций делает и, возможно, сейчас одумается и оттолкнет меня. Но какие же сладкие его касания. Это второй поцелуй, украденный им у меня. И второй раз я теряюсь настолько, что перестаю соображать. А самое главное, я не отталкиваю его, а принимаю и запоминаю эти эмоции.
Вдруг над нашими головами раздается зычный бас Роднина, после которого я сразу же становлюсь цвета спелой помидорины.
— Смотрю, тренировка полным ходом проходит. Да, Юсупов? — хохмит этот несносный человек, с какой-то довольной улыбкой рассматривая нас. — Молодцы! Продолжайте!
А дальше ржет, как конь и отходит в сторону.
Глеб почему-то тоже весело хмыкает, но ничего не комментирует. Мне же от стыда провалиться хочется. Только вчера нас в пару поставили, а сегодня мы уже в бассейне целуемся. Что дальше? Секс на заднем сиденье его машины?
— Думаю, что на сегодня хватит, — отодвигаюсь от Глеба по возможности как можно дальше, цепляясь рукой за бортик.
Юсупов смотрит на меня, как на второе пришествие, а после молча кивает головой. Он без объявления легко подхватывает меня под задницу и сажает на бортик. Пока думаю, как бы ему тактично намекнуть, чтобы перестал меня лапать за пятую точку, он срывается в воду и начинает грести плавными размеренными гребками по дорожке.
Иду в раздевалку. Принимаю душ, переодеваюсь и сушу волосы. Может, я излишне драматизирую? Ну, поцеловал! Так это он от радости. Я сама же первая к нему на шею прыгнула. Ну, за задницу постоянно хватает. С другой стороны, лучше за задницу, чем за волосы. Видела я, как Водянов девчонок по бассейну таскал.
Когда выхожу из раздевалки, Глеб уже стоит полностью одетый и ждет меня. Он выглядит настолько невозмутимым, что тут же принимаю решение тоже не придавать значение этому инциденту. Подумаешь, поцелуй!
Юсупов все так же невозмутимо оглядывает меня с ног до головы и указывает головой на дверь. Молча выходим из универа и под струями проливного холодного дождя бежим к его машине. В машине прохладно, и я тут же начинаю стучать зубами. Глеб включает печку и пока она прогревает салон, поворачивается ко мне.
— Ты уже придумала желание? — спрашивает он, а я понять не могу, что еще за желание.
— Ты о чем? — туплю, конечно, потому что все мысли поцелуем заняты.
— Ну, Ясь, соберись. Мы с тобой договорились исполнить желание друг друга, если выполним задание. Ты проплыла четыре метра. Какое у тебя желание? Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Ух! Про это я, если честно, забыла. Но как только Глеб начинает говорить, мне тут же хочется выкрикнуть: поцелуй меня снова. Так хочется почувствовать его губы на своих, что я невольно обращаю взгляд на предмет своих мечтаний. Юсупов тут же весело улыбается, словно мысли мои читает. Сразу чувствую, как сбивается дыхание, и тут же испытываю нестерпимую потребность воспользоваться ингалятором.
— А что хочешь ты? — решаю сначала уточнить у этого затейника.
А то вдруг он захочет, чтобы я голой по универу прошлась, а я у него какую-нибудь ерунду попрошу. Желания должны быть соизмеримы. А для этого я должна понять степень его воображения.
— Ты первая, Яся, — давит Глеб, но я тут же начинаю отрицательно мотать головой.
— Мне нужно подумать, — нахожу выход. — Но если ты готов, то озвучь свое.
Вот молодец какая. Выкрутилась. Глеб громко выдыхает, словно с детским садом разговаривает, и изрядно устает от этого, но потом все же произносит.
— Я хочу, чтобы мы перенесли наши занятия в мою квартиру. В том пыльном чулане мы заниматься все равно не сможем. А у меня просторно и чисто.
— Нет, — мгновенный ответ, и я снова заливаюсь краской смущения.
К нему домой? Да не в жизнь! Какие занятия могут быть с парнем наедине!
— Почему? — тут же недоуменно произносит он.
— Нет и все. Придумай что-нибудь другое, — у меня с таким возмущением это вылетает, что я сама вздрагиваю.
— Ну, ок, — тут же скрипит зубами Юсупов. — Тогда я хочу, чтобы ты завтра пришла на занятия в универ голой.
Что⁈ Совсем что ли… Блин! Вот!
— Тогда и ты тоже голый приходи!
— Договорились! — тут же отбивает Глеб и как ни в чем ни бывало заводит мотор. Словно разговор окончен.
— То есть ты хочешь сказать, что завтра придешь голым? — от возмущения мой голос интонациями похож на голос портового грузчика.
— Ну, если таково твое желание, — пожимает плечами Юсупов и выруливает со стоянки на дорогу.
Минуты три едем в тишине. Он привычно и невозмутимо выбивает пальцами по рулю в такт музыке, а я киплю, как самовар на огне. В конце концов не выдерживаю и с возмущением заявляю:
— Как ты не понимаешь, что заниматься с парнем наедине в его квартире — не самое удачное решение. Люди же черте что подумают!
— Ой, Яся, — выдыхает этот затейник и устало, но спокойно отвечает, — что скажут люди, мне до лампочки. Но вот почему ты так боишься остаться со мной наедине — вопрос? На маньяка я вроде не похож. На насильника тоже. Если ты боишься, что сама с собой не совладаешь и накинешься на меня… Что же, тут я бессилен.
— Ты совсем, что ли, Юсупов! — продолжаю басить, почти как Роднин. — Ничего такого я делать не собираюсь!
— Ну и прекрасно. Тогда нам точно нечего бояться. А в этой пыльной каморке с тараканами и дохлыми мышами заниматься я не буду.
— Какие еще мыши и тараканы? — тут же отвлекаюсь от главной темы.
— Те, которые строение кишек манекена изучали. Там как раз в печени вот такая мышь лежала, — и для убедительности он еще руль отпускает и руками разводит, словно там не мышь, а ондатра была.
Правда, и то, и другое я до жути боюсь, поэтому сразу же ему верю.
— А что твои родители скажут? — все еще доводы ищу, чтобы отказаться.
Глеб на это только фыркает и со смехом отвечает:
— Родители уже давно мне ничего не говорят. Я живу отдельно от них, так как уже большой мальчик.
С одной стороны понимаю, что это выход. С мышами и тараканами нам точно не по пути. В парке не получится, так как погода ужасно испортилась, да и кафе, как показала практика, нам противопоказаны. Я, конечно, могла бы еще предложить ему местную библиотеку, но там шуметь нельзя. Так что тоже не вариант. Но с другой стороны, страшно мне было с ним наедине оставаться. Да еще в его квартире.
Тем временем мы подъезжаем к моему дому, и я молча, схватив рюкзак, даже не прощаясь, выскакиваю из машины. Глеб еще какое-то время стоит, видимо, ожидая от меня хоть каких-то слов, но, так и не дождавшись, срывается с места и уезжает.
Дома ужин проходит в какой-то гнетущей тишине. Бруно недовольно клацает вилкой по тарелке, а мама, уткнувшись носом в свою, только изредка тяжело вздыхает. Видимо, отчиму снова что-то стрельнуло в голову, и они поссорились. Так часто бывает. Мама вроде и повода не дает, но он умудряется прицепиться к любой мелочи. Он, слава Богу, маму физически не обижает, зато на вольные эпитеты не скупится. Мама потом плачет, а он на следующий день приносит ей букет цветов и встает на колени, прося прощения. И она прощает. Потому что выбора у нее нет.
Помогаю убрать со стола и ухожу в свою комнату. Мама не любит, когда я слушаю их разборки, и всегда велит сидеть у себя. Прислушиваясь к возмущенному бубнежу Бруно, я беру телефон и открываю соцсети. Мне нужно отвлечься, чтобы не сорваться и не ринуться защищать маму.
Пока смотрю смешные ролики про котиков, пиликает мессенджер, сообщая, что пришло послание от Глеба:
«Глеб Юсупов. Ты подумала?».
Подумать я не успела. Как-то не до этого было. Но тут, прислушиваясь к крикам Бруно из-за стенки, меня вдруг такая тоска разбирает, что сразу решаю действовать. Бруно Штольц всю нашу жизнь контролирует, указывая, куда ходить и что делать. И я впервые в жизни из-под этой опеки решаюсь выйти.
«Ясинья Крикет. Подумала».
«Глеб Юсупов. И???».
«Ясинья Крикет. Я знаю, какое мое желание ты должен исполнить».
«Глеб Юсупов. Весь во внимании. Если что, уже начал раздеваться».
«Ясинья Крикет. Оставь штаны при себе».
«Глеб Юсупов. Жаль (((».
Я даже прыскаю от смеха. Сразу представляю, как Глеб натягивает обратно свои штаны и грустит.
«Ясинья Крикет. Готов?».
«Глеб Юсупов. Жги не по-детски».
«Ясинья Крикет. Я хочу, чтобы мы с тобой участвовали в гонке стритрейсеров».
Глеб замолкает минут на пять. Мое сердце уже в груди пляшет от этого ожидания, а он молчит. Руки трясутся, когда я вижу, как по экрану начинает бегать курсор.
«Глеб Юсупов. Принял, Ясинья Сверчкова».
Это что? Он согласился? Значит, и я то же? Ой, мамочки!