- Не устраивай, пожалуйста, трагедий, - сказала я ей. - Постарайся без нервов, будь умной. У всех своя жизнь, своя работа. У меня тоже, не приставай, уйди, уйди.
Так окончились три дня. Три звонка...
Перед самым уходом из гостиницы я позвонила Гале, она была единственным человеком, которого удалось не потерять. Моей заслуги в том не было, я бы и ее потеряла, но она не потерялась.
Я просила ее не приезжать на вокзал, не провожать.
- Какой вагон? - спросила Галя.
И вскоре возникла у поезда с веником багульника, цветущего слабыми крепдешиновыми цветочками.
Галино широкое лицо сельской учительницы-красавицы в очках мелькнуло последний раз в окне, поезд легко взял с места и покатил легко. Шестьсот километров - это совсем немного, если знать, что и предстоят шестьсот.
Поезд шел, даря пассажирам ночь, передышку, состояние невесомости. Даря возможность о чем-то подумать, что-то понять. Поезд шел и соединял разбросанные части воедино.
В купе багульник стал пахнуть малиной, сосной, кувшинками, корюшкой, дождем, морем.