Дамир
Твою ж…
Её мать! Она вернулась! И, кажется, сейчас откроет дверь.
Ева спихивает меня с кровати и шепчет:
— Спрячься!
Сначала я собираюсь возмутиться. Ну что, блин, за детский сад?! Но тут же меня осеняет — я не должен попадаться её матери на глаза.
Ложусь на пол за кроватью. Ева несётся к двери и вылетает из комнаты. Тут же слышу её взвинченное:
— Мама?!
— Ну да. Я, вообще-то, тоже здесь живу, — усмехается её мать. — А ты чего такая?
— Какая?
— Запыхавшаяся.
— Зарядку делала.
Машинально хмыкаю вслух. Чёрт…
— Перед сном?
— Да… И пресс качала, — продолжает врать Ева.
— Ты одна? — внезапно спрашивает её мама.
И что-то в её тоне мне подсказывает, что она знает ответ на свой вопрос. Чёрт возьми! Брат же мог сказать ей, что я здесь! Ну не здесь… А то, что я к Еве поехал. Чёрт!
— Ну, конечно, одна! А с кем я должна быть?
Наступает тишина. Я буквально вижу, как сейчас её мама подозрительно вглядывается в лицо дочери.
— Вообще-то, я спать уже ложусь. Спокойной ночи, мам, — тараторит Ева.
— Спокойной ночи… — в голосе женщины слышится недоумение.
Впервые слышу её голос. Он довольно приятный. И сама она очень симпатичная, даже красивая. Я хорошо разглядел её лицо на фотографии в рамке. Ева на неё похожа. Неудивительно, что мой брат поплыл от неё.
Слышно, как открывается дверь, и вновь доносится голос женщины:
— Твой брат приедет рано утром. Отец его встретит на автостанции. Нужно встать хотя бы в семь.
— Хорошо, заведу будильник, — отвечает Ева. — Спокойной ночи, мама.
— Приятных снов.
Дверь закрывается, раздаются тихие шаги на лестнице. Выглядываю из-за кровати. Ева стоит возле двери, прижавшись к ней спиной. Переводит дух. Её щеки просто пылают.
— У тебя же на лице всё написано! — шепчу возмущённо.
— Ну не умею я врать! — шепчет в ответ Ева.
Медленно подходит к кровати, садится на неё. Я поднимаюсь с пола и сажусь рядом. Кошусь на дверь.
— А она совсем-совсем не запирается?
— Нет. Папа против замков. Никто из родителей не вламывается ни ко мне, ни к Тиму…
— Понятно, — беру Еву за руку, переплетаю наши пальцы. — Значит, она не войдёт, и мы можем побыть ещё немного вместе, верно?
Ева поднимает взгляд к моим глазам. И выглядит сейчас чертовски виновато.
— Прости, что заставила тебя прятаться, Дамир. В другой раз я вас обязательно познакомлю. Просто сегодня как-то не подумала…
Не даю ей договорить, прижав палец к губам.
— Шшш… Я понял. Ещё не время. К тому же парень в твоей комнате в одиннадцатом часу ночи — такое себе…
На самом деле нам с её матерью нельзя знакомиться ни при каких обстоятельствах. Правда о том, кто её любовник, разрушит наши отношения с Евой. И это удручает…
— Ну раз ты меня не гонишь… — как можно расслабленнее говорю я и заваливаюсь на кровать. Поудобнее устраиваюсь на подушке и хлопаю ладонью рядом с собой. — Давай ко мне.
Прежде чем лечь ко мне под бок, Ева выключает свет, оставляя только настольную лампу. Ложится рядом со мной, повернувшись набок. Я тоже поворачиваюсь к ней. Наши лица в паре сантиметров друг от друга.
— Где была твоя мама? — спрашиваю я ровным тоном.
Этот вопрос меня беспокоил ещё до того, как она пришла, но я не хотел тратить наше время на пустые разговоры. А сейчас решаю копнуть эту тему.
— Она уехала ещё в обед. Сказала, что в офис. Потом какая-то встреча. А потом, — Ева внезапно расплывается в улыбке, — они встречались с отцом. Вроде бы нужно было что-то обсудить. И я думала, что она быстро вернётся. Но мама написала мне, что задержится. После чего я и написала тебе.
— Ты думаешь, у них с твоим отцом что-то налаживается? — спрашиваю осторожно.
Ева сияет от радости. И без слов понятно, что она верит в счастливый финал этой истории.
— Я очень надеюсь, что они помирятся, и папа передумает уезжать, — шепчет Ева уже без улыбки. — Да, я знаю, что чертовски наивная.
В её взгляде появляется грусть, и мне тут же хочется забрать все её плохие мысли и эмоции. Не хочу, чтобы моя девочка грустила. И меня бесит, что мой брат имеет отношение к её грусти.
Поспешно говорю:
— Всё будет хорошо.
Притягиваю Еву к себе и крепко обнимаю. Целую. На этот раз без напора. Чтобы себя ещё больше не заводить. Чертовски сложно быть с ней рядом, целовать, трогать и… останавливаться, не разрешая себе ничего большего. Но она ещё не готова, я подожду.
Переворачиваюсь на спину, не выпуская её из объятий. Ева кладёт голову мне на грудь. Водит пальчиком по рисунку на футболке.
— Как прошёл твой день? — спрашивает негромко. Усмехается: — Мой-то довольно скучно. Как у Золушки.
— Мой почти так же, — отвечаю уклончиво.
— Ясно.
Беру её за руку, мы переплетаем пальцы. Подняв наши руки повыше, наблюдаю за тем, как идеально они подходят друг другу, как правильно смотрятся её изящные пальчики между моими. Её гладкая нежная кожа контрастирует с моей смуглой, тёмной от татуировок — и это тоже выглядит классно. Подношу её руку к губам, целую ладошку, фаланги тонких пальчиков, ногти, покрытые бесцветным лаком.
— Ты очень нежный, Дамир, — произносит немного смущённо.
Улыбаюсь. Мне хочется быть с ней нежным. У меня с Евой всё по-другому, не как с остальными.
Глажу её по волосам. Ева размеренно дышит, прижавшись к моей груди щекой. Закрываю глаза. Так тихо. Так хорошо…
Вздрагиваю и резко просыпаюсь. Кажется, я уснул ненадолго… Часто моргая, смотрю на окно.
Чёрт!! Уже начинает светать! Ева поднимает голову с моей груди и забавно щурится спросонья.
— Мы уснули? — спрашивает хриплым со сна голосом.
— Да, — киваю.
— А сколько времени?
— Не знаю…
Хлопаю по покрывалу ладонью. Телефон был где-то рядом. Нахожу. Теперь я тоже щурюсь, потому что свет от экрана слепит глаза. С трудом различаю цифры. 4:56.
Звездец!..
— Пять утра.
Тру лицо. Вновь смотрю на экран. Там сообщения в вотсапе. От брата. Что-то там про безответственность. Но я не дочитываю.
— Мне пора.
— Да, наверное, — негромко отвечает Ева, которая успела вновь меня обнять и положить голову на грудь. — Но мне не хочется тебя отпускать. К тому же, как ты доберёшься до дома?
— На такси, крошка. На такси, — усмехаюсь, чтобы скрыть свой учащённый пульс.
В груди щемит от осознания того, что у нас всё вот так — по-настоящему.
«Мне не хочется тебя отпускать…»
А мне не хочется, чтобы ты меня отпускала.
Ева вновь поднимает голову, чмокает меня в щёку.
— Всё, давай, провожай меня, — мягко, но настойчиво говорю ей.
Если вырубимся снова, то встречи с её матерью не избежать.
— Ну ладно, — говорит она печально и поднимается с кровати.
Встаю следом. Засовываю телефон с наушниками в карман. Надеваю бомбер. Мы подходим к двери.
— Где комната твоей мамы? — спрашиваю шёпотом.
— На первом этаже слева от лестницы, — так же шёпотом отвечает Ева.
Почти на цыпочках спускаемся вниз. Замечаю, что дверь спальни её матери плотно закрыта. Слава Богу… Напротив ещё одна дверь. Именно за ней я увидел тогда Еву. В тот день, когда Грозный пришёл, чтобы припугнуть её. А ещё я отчётливо вижу гостиную. И новый диван.
Вчера, когда мы пришли, я даже не заглянул сюда в надежде абстрагироваться от того дебильного поступка. А сейчас меня накрывает чувством вины.
Я должен признаться! Хотя бы в этом. Но как, блин?
— Дамир, в чём дело? — шепчет Ева мне в ухо, с беспокойством глянув в сторону гостиной.
— Ни в чём, — отворачиваюсь.
Прохожу в холл. Ева достаёт мои кроссовки, и я, не надевая их, выхожу за дверь. Она выскальзывает следом.
— Вызывай такси, здесь подождём, — заявляет Ева, пока я торопливо обуваюсь.
— Прямо к вашим воротам вызвать? — уточняю скептически. — Да перестань. Я прогуляюсь до шоссе. А там либо поймаю тачку, либо…
Делаю шаг к калитке и, видимо, срабатывает датчик движения, потому что во дворе включается свет. И тут же откуда-то справа раздаётся незнакомый голос:
— Вот это ни хрена себе!!