Слово на букву «д» превращается в слово на букву «ж»
(эм… ой!)
Сработал будильник, Эдди нажал кнопку и подкатился ко мне.
Я напряглась, ожидая, что он откинет одеяло и вытащит меня из постели.
Вместо этого он притянул меня спиной к себе и тихо спросил:
— Как твоя голова?
Я оценила состояние всего тела. Колени болели, голова тоже, да и все тело одеревенело. С другой стороны, я дышала, не будучи запертой в ужасном холодильном отсеке морга, так что я решила, что чувствую себя довольно хорошо.
В ответ я сказала:
— Поверить не могу, что меня должны подстрелить, чтобы ты нажал кнопку повтора.
Эдди замер.
— Мы можем заключить сделку? — спросил он все еще тихим голосом.
Я еще недостаточно проснулась, чтобы заключать сделки с Эдди, но и спорить не хотелось.
— Возможно, — сказала я, считая, этот ответ хорошим компромиссом.
— Суть сделки в том, чтобы это была последняя шутка, которую мы отпустим о том, что тебя подстрелили.
У меня перехватило дыхание, и я задержала его.
Его губы коснулись моей шеи.
— Договорились? — спросил он.
— Хорошо, — согласилась я, выдыхая.
Должна признать, его слова и скрытый за ними смысл потрясли меня до глубины души. У меня не было времени сосредоточиться на данном потрясении, так как губы Эдди начали блуждать по мне, скользя вверх по плечу.
— Мы собираемся в душ? — спросила я.
Он осторожно развернул меня, чтобы мы оказались лицом к лицу, и его ладони скользнули по моей спине к ягодицам. Я наклонила голову, посмотрела на него, а он рассматривал мой висок.
— Думаю, будет лучше, если мы сделаем это лежа.
Я кивнула, потому что он, вероятно, был прав. Я пережила стрельбу, мне не нужно умирать трагической смертью, испытывая оргазм в душе.
Потом он поцеловал меня, и я забыла обо всем трагическом.
Потом он занялся со мной любовью.
Не знойно, быстро или грубо, как, казалось, нам с Эдди нравилось.
Речь шла о медленном, нежном и милом занятии любовью. Таком медленном, нежном и милом, что, в конце концов, привело к оргазму «о боже, боже», с выгнутой шеей, что было хорошо, так как после я больше не испытывала напряжения в теле.
* * * * *
— Мы опоздаем на работу, — сказала я горлу Эдди, когда мы закончили, и я лежала в его объятиях. Его руки сжались крепче, показывая, что мы никуда не пойдем.
— Инди плевать, когда ты придешь, и все знают, что прошлой ночью мою девушку подстрелили. Не думаю, что они будут ждать нас с самого утра.
Вот оно снова — слово на букву «д».
— Все знают? — Я имела в виду, что все знали, что я была его… словом на букву «д».
— Копы болтают. Ты была главной темой для разговоров с тех пор, как я ввязался в ту драку на мальчишнике.
Ох… милостивый… Боже.
Я приподнялась на локте, он откинулся на спину, и я посмотрела на него сверху вниз.
— Что ты имеешь в виду?
Он выглядел таким удовлетворенным, и мой живот скрутило. Он заправил мне волосы за ухо, а затем обхватил мою челюсть, проведя большим пальцем по нижней губе.
Мой живот сжался в комок.
— Мне точно не вынесут благодарность за то, что я затеял драку и сломал нос какому-то парню за несколько дней до его свадьбы.
Я моргнула, потом уставилась на него.
— У тебя неприятности?
— Расслабься, Chiquita, — усмехнулся он и притянул меня к себе, — ничего серьезного. Жених не горел желанием сообщать своей невесте, что ему сломали нос, потому что он сунул руку под майку официантки в стриптиз-баре. И Смити не настаивал на разборках, вероятно, из-за тебя.
Я подумала о Холостяке № 1, или Холостяке, который женился с распухшим носом. Хреново для свадебных фотографий.
Должна признать, мне понравилась эта мысль, главным образом потому, что он был козлом, даже если мне было жаль его невесту (по целому ряду причин).
Я ничего не могла с собой поделать, в воображение нарисовалась их свадебная фотография, и это вызвало улыбку. Когда я уткнулась лицом в грудь Эдди, он почувствовал это и поцеловал меня в макушку.
Затем я перестала улыбаться, когда мои мысли двинулись дальше.
Из-за меня у Эдди на работе неприятности. Эдди также заплатил за ремонт моей машины, что, должно быть, обошлось ему не меньше, чем в тысячу баксов, не говоря уже о кофеварке. Эдди работал полицейским. У добропорядочных копов чистый источник дохода, по сравнению с такими бездельниками, как мой отец. Они не были известны как миллиардеры. И прошлой ночью Эдди должен был где-то быть, у него имелось «одно дельце», но вместо этого он остался в больнице со мной.
Серьезно, так дальше продолжаться не могло.
Я решила, что пришло время для Разговора Джет.
— Эдди?
— Черт, я думал, что разобрался с твоими «Эдди», но эта интонация звучит как что-то новенькое, — поддразнил он.
Я проигнорировала его.
— Кажется, прошлой ночью у тебя было «одно дельце».
— Все верно.
— Оно не выгорело?
Его рука скользнула вверх по моей спине и начала играть с моими волосами.
— Я услышал по радио вызов, у Инди есть собственный код, что не должно тебя удивлять. Я знал, что ты с ней, поэтому тут же рванул туда.
Я закрыла глаза.
— Я настоящая заноза в заднице, — прошептала я.
Он нежно потянул меня за волосы, и я посмотрела на него снизу вверх. Он опустил голову, глядя на меня сверху вниз. Его лицо было нежным, но серьезным. Это новое выражение, как и любой из его выражений, мне понравилось.
— Я сидел в засаде, ничего не происходило, становилось ясно, что ничего не произойдет, и это было чертовски скучно. Хотя я бы предпочел вернуться домой к тебе, и чтобы ты была в таком же взбудораженном состоянии, как накануне, так что, ты ничему не помешала.
Что ж, от этого полегчало.
Я собралась перейти ко второй теме. Я не знала, как об этом заговорить, поэтому решила сказать все прямо.
— Ты должен перестать тратить на меня деньги.
Он перевернул меня на спину, почти полностью накрыв своим телом.
— Chiquita…
— Нет, правда. Я знаю, ты хочешь, чтобы я была у тебя в долгу, но это становится нелепым. Оплачивать машину было чересчур, а кофеварка…
Он начал смеяться. Беззвучно, но его тело двигалось на мне.
Не уверена, что его так чертовски развеселило. По словам Дейзи, кофеварки — довольно серьезно, а Дейзи знала почти все.
— Что смешного? — спросила я. — Нет, не отвечай. Я сама скажу тебе, что это не смешно. Я говорю очень серьезно.
— У тебя действительно проблема с этой кофеваркой, да?
— Эдди…
— Cállate, mi amor (с исп. — помолчи, любовь моя) — сказал он, и вот оно снова. Я слышала нежность в его голосе. Я не была готова к веселой привязанности, не тогда, когда мы обсуждали что-то столь важное, как кофеварки.
— Не говори мне замолчать.
Костяшки его пальцев пробежали по моей челюсти, и он посмотрел мне в глаза; его взгляд все еще был полон веселья.
— Я знаю, что ты усердно трудишься, зарабатывая деньги. Но ты должна знать, что для тебя это значит больше, чем, вероятно, для меня.
— Деньги важны для всех, и я знаю, что ты в них не купаешься, так что перестань спускать их на меня.
Веселье из его глаз улетучилось.
В муках Разговора Джет я, конечно, забыла, что Эдди был латиноамериканским мужчиной, а они, как правило, были гордыми мачо, и я только что переступила эту черту.
И все же мне было все равно. Все заходило намного дальше и намного быстрее, чем мне было комфортно. На самом деле, меня уже выбило из зоны комфорта. Так что приходилось срочно нажимать на тормоза.
— Chiquita, мы не будем об этом говорить.
— Нет, будем, — огрызнулась я в ответ.
Его глаза начали слегка сверкать.
— Ладно, тогда давай поговорим, — сказал он.
Ой-ой.
Я больше не думала, что контролирую Разговор Джет.
— Время для разговора, — объявил он.
Я была права, меня лишили контроля над Разговором Джет. Разговор Джет только что сделал крутой поворот, приведя прямиком к Разговору Эдди.
Проклятье.
— Думаю, перед нашим разговором мне нужно выпить кофе, — сказала я, надеясь выиграть время.
— После. Сначала мы с тобой кое-что проясним.
Проклятье, черт, бл*ть и дьявольщина.
Я не очень хорошо справлялась с крутыми поворотами в наших с Эдди отношениях. И я совершенно не хотела ничего прояснять. Я не знала, чего хочу. Но точно знала, что я не хотела, чтобы они становились Отношениями, в то время как остальная часть моей жизни погрязла в хаосе.
— Эдди…
— Значение этого «Эдди» я знаю, — сказал он, — и ты можешь забыть об этом. Тебе не ускользнуть.
Каким образом он так хорошо меня знал?
Я сдалась и уставилась на него Взглядом.
Он проигнорировал Взгляд.
— Видишь ли, под градом пуль у меня была возможность узнать тебя получше. Можешь называть меня сумасшедшим, но я в этом знаю толк.
Мощь моего Взгляда усилилась.
Он продолжал его игнорировать.
— Тем не менее, из града пуль одна чуть не снесла твое милое личико прошлой ночью, и должен тебе сказать, мне бы очень хотелось, чтобы ты отпраздновала свой следующий день рождения. На мой взгляд, это ставит тебя перед выбором из двух вариантов. Первый вариант: ты сбавляешь обороты с этим делом «беру контроль над своей жизнью» и позволяешь мне обеспечить твою безопасность, то есть, делаешь то, что я говорю, и не выходишь в город со своей бандой на высоких каблуках. Второй вариант: ты поступаешь по-своему. Выберешь последний, я попрошу Ли поместить тебя в комнату ожидания, пока я не разберусь с этим дерьмом. Если это будет означать, что между нами все кончено, я готов рискнуть, зная, что после того, как дело будет сделано, ты останешься жива и будешь дышать, даже если будешь делать это в постели другого.
Не уменьшая мощности Взгляда, я ахнула:
— Эдди…
— Никакого «Эдди». Выбирай прямо сейчас, дверь номер один или дверь номер два, без обсуждений.
Серьезно?
Я так не думала. Он не будет лежать здесь и предъявлять мне ультиматум.
Я оттолкнула его, села, прихватив с собой простыню, и повернулась к нему, но он тоже сел, так что я потеряла преимущество над ним.
Так и быть, я не привыкла пользоваться никакими преимуществами ни над кем.
— Для обсуждения всегда есть место, — сказала я ему.
— Не в этот раз, — отрезал он.
Я прищурилась, глядя на него, а затем сказала нечто невероятно глупое. Не спрашивайте меня, почему. Может, из-за моего новообретенного характера; я еще не держала его под контролем, волей-неволей он давал о себе знать в самые неподходящие моменты.
(В свою защиту скажу, что Эдди вел себя властно)
— Дверь номер три: я делаю, что хочу, и, пока я это делаю, прошу Дейзи помочь мне избегать тебя. И дверь номер четыре: поджав хвост, сбежать, спасаясь от всего этого, уговорив Мейса помочь мне и маме исчезнуть в Мексике, как он и сказал прошлой ночью.
Глаза Эдди больше не были слегка сверкающими, в них разгорелось пламя.
— Что ты сказала?
Эм… может, пришло время отбросить свой характер и держать рот на замке.
— Я бы хотел снова услышать ту часть, где Мейс помогает тебе исчезнуть.
На самом деле я не думала, что ему захочется услышать это снова, поэтому решила больше не повторять.
— Расскажи о Мейсе, — настаивал он.
— Нет.
— Кажется, я что-то упустил, может, нам стоит вернуться к тому поцелую, которым вы обменялись, — предложил он, и я почувствовала, как негативные вибрации волнами исходят от него, ударяя в меня.
— Эдди.
— Твою мать, Джет! — взорвался он, и я никогда не слышала, чтобы он так громко кричал. То есть, я слышала, как он кричал, но сейчас это был рев. — Ночью тебя подстрелили.
— Поверь мне, я знаю! — крикнула я в ответ (но мой крик не был так хорош).
— Ты не высовываешь нос на улицу и больше не подходишь к Мейсу, — крикнул он.
— Ты не можешь указывать мне, что делать!
Его глаза сузились.
— Лучше, бл*ть, поверь, что могу.
Я почувствовала в висках пульсацию и решила откинуться на подушки вместо того, чтобы устраивать очередное состязание в гляделки, я все равно их никогда не выигрывала.
Я закрыла глаза и поднесла руку к голове.
Конечно, Эдди был прав, и это меня совершенно разозлило. У меня не было никакого права выставлять себя на всеобщее обозрение; я не знала, что делаю. Он пытался показать мне это на примере перцового баллончика, но разве я слушала? Нет. В итоге, я оказалась на полу грязной, прокуренной комнаты, прикрывая сестру от пуль, поставила моих друзей на линию огня, Ширлин, которую я едва знала, оказалась лежащей без сознания в коридоре и, наконец, мне к голове приставили пистолет. Пистолет, который выстрелил на глазах Мейса, заставив его вновь пережить свой кошмар.
Проклятье, черт, бл*ть, дьявольщина и снова все по кругу.
— Хорошо, — огрызнулась я, открывая глаза. — Я остановлюсь, но ты должен пообещать мне, что не скажешь Мейсу, что я рассказала тебе все это.
Он упал на бок и перекатился через меня, прижимая к кровати.
— Ни хрена подобного, мы с Мейсом поговорим.
— Нет! Ты должен пообещать.
— Ты только что выбрала дверь номер один, а значит, выбрала меня, то есть, ты остаешься в моей жизни и в моей постели. Я знаю, что тебе это не нравится, Chiquita, потому что каждый раз, когда речь заходит о наших отношениях, ты выглядишь так, будто в любой момент готова сбежать, но это также означает, что теперь ты официально моя женщина, поэтому мы с Мейсом поговорим.
У меня не было времени волноваться из-за того, что я стала женщиной Эдди. Этот статус был хуже, чем его девушка. Гораздо хуже. В тысячу раз хуже. Слово на букву «ж» по сравнению со словом на букву «д», это как слово на букву «б» по сравнению со словом на букву «п». Я даже мысленно не могла произнести слово на букву «п»!
Надо пока оставить в стороне слово на букву «ж» и заняться другим вопросом.
— Он сказал, что если я расскажу тебе о поцелуе, мы исчезнем в Мексике! Ты не можешь ему рассказать. Это нанесет урон, что бы это ни означало для него. Он словно переживал то другое мгновение, я видела это, чувствовала это. Просто так получилось, что в этот миг я оказалась рядом, это мог быть кто угодно. Но это была я, и это связывает нас, но не в плохом смысле. Ты не можешь этого понять, тебя там не было. Но я рассказала тебе, что произошло. Я не лгала и не скрытничала. Не заставляй меня сожалеть о своей честности.
Он сжал челюсти и уставился на меня.
— Эдди, обещай мне.
— Джет, для этих парней ты не просто кто-то. Ли установил в «Фортнуме» камеры и жучки. За тобой наблюдали месяцами, и я знаю, им нравилось то, что они видели, я слышал их разговоры. Когда Ли сказал мне, что получил известие о том, что Ловкач что-то готовит, и спросил, кто хочет стать добровольцем для защиты твоей компании, каждый гребаный парень, которому он платит, вызвался добровольцем. Он спросил своих лучших людей, и все они вызвались бесплатно подставить свои задницы ради тебя.
Боже милостивый.
Он, должно быть, шутил.
— Ты шутишь, — прошептала я.
Он отрицательно покачал головой.
Я обнаружила, что мне трудно дышать. Я бы никогда не стала над этим размышлять, это было за пределами мыслительного процесса.
— Почему? — в недоумении спросила я.
— Думаю, потому, что они хотели бы оказаться там, где сейчас нахожусь я. К счастью для меня, я пришел туда первым и дал понять, что мне интересно. Точнее, это поняли все, кроме тебя. — Он остановился и внимательно посмотрел на меня. — Господи, Джет, ты ведь понятия не имеешь, да?
Я обнаружила, что больше не хочу разговаривать, я закончила с разговорами.
Мне нужно встать, пойти на работу, проверить Ширлин, убедиться, что с мамой и Лотти все в порядке, и осознать тот факт, что для Эдди я теперь «официально» слово на букву «ж». Я не хотела вести этот разговор.
Чтобы донести все это до Эдди, я сказала:
— Мне нужен кофе.
Некоторое время он продолжал на меня смотреть, затем в его глазах что-то изменилось, огонь погас, вернулись тепло и нежность. Я начинала скучать по тому ужасу, когда к моей голове приставили пистолет.
— Chiquita, женщины кучу времени тратят впустую, жалуясь, что на свете нет хороших мужчин. Мне неприятно тебе это говорить, но хороших женщин тоже не так уж много. Разница в том, что когда мужчина видит такую женщину, он знает, что это она. Поэтому он идет за ней и изматывает ее, пока она не становится его. И если он настоящий мужчина, он ее не отпустит.
Ой!
Становилось все хуже и хуже.
— Мне очень нужен кофе, — сказала я.
Его веки немного опустились, и на щеках появились ямочки, но губы не сложились в улыбку.
— Вижу, ты в режиме готовности к побегу, так что я дам тебе сорваться с крючка. Просто чтобы закончить свою мысль, надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я собираюсь прояснить ситуацию с Мейсом.
Я вздохнула, понимая, что это еще один спор, в котором я точно не одержу победу, и решила поберечь свою энергию для того, который смогу выиграть.
Когда бы это ни случилось, скорее всего, когда мне стукнет девяносто восемь, и я буду носить черные туфли на плоской подошве.
Тогда я сказала:
— Если он заберет меня, и мы исчезнем в Мексике, тебе придется винить в этом только себя.
На этот раз Эдди улыбнулся.
— И все же я рискну.
Я воспользовалась лучшим словом, которое имелось у женщины в ее арсенале для спора, несомненно, это особый эквивалент слова на букву «б» для мужчин.
— Блестяще, — отрезала я, имея в виду что угодно, только не это. — Могу я теперь выпить кофе?
Почему-то казалось, что Эдди нашел мое «блестяще» забавным. Я могла сказать это по теплоте и нежности, к которым присоединилось ласковое сияние его глаз.
Сказочно.
Вот вам и нажать на тормоза. Казалось, вместо этого я каким-то образом перевела наши отношения из овердрайва прямо в гипердрайв.
Его губы коснулись моих, затем он сказал:
— Да, ты можешь выпить кофе.