Окровавленная футболка и контейнер с биологически опасными отходами
Зазвонил будильник, Эдди нажал кнопку и скатился с кровати.
Я напряглась, ожидая, что он выдернет меня за собой, но ничего не произошло.
Я услышала, как он ходит по комнате, и открыла глаза, заметив, что было темно, очень рано, и я искренне надеялась, что он встал только для того, чтобы воспользоваться удобствами или запрограммировать кофеварку.
Я снова провалилась в сон.
Затем услышала писк кнопок, будто кто-то жал на них, и открыла глаза.
Я лежала на кровати на стороне Эдди, обнимала его подушку и вдыхала запах Эдди, вероятно, как тот, что остался на подушке, так и тот, что исходил от него. Сам Эдди сидел на корточках у кровати, полностью одетый, и возился с будильником.
— Эдди? — пробормотала я.
Он повернул голову ко мне:
— Ш-ш-ш, Cariña, засыпай.
Я посмотрела на время, было еще очень рано.
Приподнявшись на локте, я пробормотала:
— Что происходит? — Было так рано, что я не могла полностью сформулировать свои мысли.
Он поднялся с корточек, но присел на край кровати.
— Я ухожу на работу.
Я моргнула, быстро приходя в себя.
— А как же наш душ?
— Может, примем душ позже.
Что-то было не так. Эдди очень нравился наш душ (или, так мне казалось).
Я села, чувствуя себя странно и, возможно, немного испуганно.
— Ты злишься на меня? — прошептала я.
Он протянул руку и заправил прядь волос мне за ухо.
— Почему ты так думаешь?
Я почувствовала, как что-то перехватило мне горло.
Я знала, что это было.
Страх.
Ладно, кажется, я была очень напугана.
— Прошлой ночью… Хэнк, — начала я.
Секунду Эдди не двигался, потом обхватил меня за талию и притянул к себе, усаживая к нему на колени.
Затем его губы коснулись моей шеи, и он сказал:
— Прошлой ночью я не злился на тебя.
— Ты определенно казался разозленным.
— Это не злость, а раздражение.
Боже милостивый, если это была не злость, не уверена, что мне хотелось увидеть Эдди злым.
Он поднял голову и посмотрел на меня в темноте.
— Мне не нравится Маркус, — сказал он.
— Думаю, я уже поняла это.
Могу поклясться, что даже в темноте я разглядела его улыбку.
— Мне также не нравится видеть тебя с другими парнями.
— Я не была с другими парнями.
— Вэнс?
Хмм.
— Мейс?
Ну, что тут сказать? Это была ситуация жизни и смерти.
— Хэнк?
На самом деле, для этого у меня не было оправдания.
— Я буду стараться сильнее, — заверила я.
— Старайся очень сильно.
Ой.
Время сменить тему.
— Эдди?
— Да?
Его руки напряглись, и я прильнула ближе. Обхватила руками его за талию и опустила голову ему на плечо.
— Вчера ничего не произошло. В меня никто не стрелял, и я ни с кем не подралась, и мой электрошокер весь день пролежал в сумочке. Если не считать того, что Ширлин сказала Дариусу замочить Винса, день вчера был хороший.
Эдди замер, когда я упомянула Ширлин и Дариуса.
— Не волнуйся, я рассказала об этом Хэнку. Он сделал несколько звонков, — заверила я его.
— Ли сказал мне вчера. Поэтому ты оставила мне сообщение?
Я кивнула, уткнувшись ему в плечо.
Его тело расслабилось.
— По-моему, нам стоит отпраздновать, — решила я, поднимая голову, чтобы посмотреть на него. — Не то, что Дариус замочит Винса, а день, когда со мной не приключилось ничего, от чего волосы встали бы дыбом. Вечером я приготовлю тебе ужин.
Он провел рукой по моим волосам сбоку, а затем поцеловал меня в шею.
— Ужин звучит хорошо, — сказал он ласково.
Мой живот скрутило.
— Может, мама и Лотти придут. И Текс.
— Я думал, твоя сестра переезжает в Денвер?
— Все верно.
— Они могут прийти в другой раз.
Мой живот скрутило, переходя в спазм ниже.
— Хорошо, — согласилась я.
Он прикоснулся к моим губам поцелуем.
— Почему ты уходишь так рано? — спросила я, когда он закончил.
— Дела.
— Мои проблемы?
— Твои проблемы.
Супер.
Я реально заноза в заднице.
Я уткнулась лицом ему в шею.
— Прости, — пробормотала я, прижимаясь к его коже, — я ненавижу это.
— Mi amor, скоро все закончится.
— Надеюсь, кто бы мог подумать, но мне захочется вернуться к своей прежней, скучной, обычной жизни.
Тело Эдди затряслось от тихого смеха.
— Chiquita, не уверен, что ты способна жить скучно и обычно.
Хотела бы я, чтобы он был прав.
— Просто подожди и увидишь, — пробормотала я.
Он ничего не сказал, но даже в молчании, он мне не верил.
— Я установил будильник на более позднее время, Бобби будет здесь в 7:30, чтобы отвезти тебя в «Фортнум».
Бобби был еще одним из людей Ли, и я предполагала, что этим утром настала очередь Бобби Дежурства Джет.
Я вздохнула.
— Хорошо.
Он поцеловал меня, коснувшись губ кончиком языка. Это был один из моих любимых поцелуев.
Кого я обманывала? Все они были моими любимыми.
— Веди себя хорошо, — сказал он мне в губы.
Я снова вздохнула.
— Я постараюсь.
Смеясь, он уложил меня обратно в постель.
Только после его ухода я поняла, что страх все еще сидел в горле. Это не был страх перед мужчинами с оружием, ножами и угрозой изнасилования, он являл собой совершенно иной вид страха, который, назовите меня сумасшедшей, был намного хуже.
* * * * *
Зазвонил будильник, и я нажала кнопку повтора, благодаря Бога за одно маленькое одолжение, что кнопка повтора всегда была самой большой.
Снова зазвонил будильник, и я снова его отключила.
Так повторилось еще два раза.
В 7:15 я уставилась затуманенным взглядом на часы, тихонько вскрикнула и вскочила с кровати.
Когда раздался стук в дверь, я в полном смятении носилась по квартире в одном нижнем белье и фланелевой рубашке Эдди, с мокрыми после быстрого душа волосами.
Пришел Бобби.
Бобби был сложен как могучий дуб и выглядел как член семьи Текса, только моложе и до того, как тот впал в безумие. Задолго до того.
Он просканировал меня глазами, и его брови поползли вверх.
— Я опаздываю, можешь подождать? — выпалила я.
Он пожал плечами, сел на диван, схватил пульт и нашел футбол.
— Как игра может быть в 7:30? — раздраженно заметила я, уставившись на экран.
— Английский футбол начинается позже. «Манчестер Юнайтед» против «Арсенала», товарищеский матч.
Походило на то, что он говорил кодовым языком, но я на самом деле не слушала, а смотрела на экран.
Эти парни не носили накладки и шлемы, скрывавшие лица, эти парни не носили дурацкие панталоны со сборками на лодыжках.
Эти парни были в шортах и футболках, без накладок и шлемов, и сразу было видно, какие они горячие.
Я присела на подлокотник дивана и стала наблюдать.
Какой-то парень официального вида вскинул руку с желтой карточкой.
— Что это значит? — спросила я.
Бобби объяснил, что ее показывают, когда кто-то сделал что-то плохое, но я не слушала, так как все игроки стали психовать и ругаться.
Я втиснулась рядом с Бобби и полностью села на диван.
Двадцать минут спустя Бобби посмотрел на меня.
— Тебе разве не нужно на работу?
Дерьмо!
— Дерьмо! — Я вскочила и побежала к кофейнику. Налила нам с Бобби кофе и занялась сборами.
Был прохладный, необычайно ясный, солнечный день для Колорадо. Я надела теплую, облегающую серую футболку, шерстяной кардиган цвета баклажана на завязке, джинсы и черные ботинки на высоком каблуке. Волосы собрала в конский хвост, нанесла минимум макияжа, капельку модных духов и была готова к выходу.
В «Фортнум» мы приехали с сильным опозданием.
Никто этого не заметил.
Мама сидела на диване, Лотти рядом с ней, я поцеловала обеих и пошла за стойку с эспрессо помогать Дюку и Тексу с очередью клиентов.
— Вижу, ты до сих пор жива, — заявил Дюк, очевидно, все еще чувствуя раздражение из-за моих недавних неприятностей и решив свалить вину на меня.
Я подумала, что лучше всего — не отвечать.
Что оказалось не лучшим вариантом действий.
Дюк пристально посмотрел на меня, затем повернулся к проигрывателю, вытащил диск Текса с группой Steppenwolf и вставил Чарли Дэниелса.
Обычно это служило сигналом к драке. Как только компакт-диск включали, он играл и играл, и единственная причина, по которой вам разрешалось его выключить, — если звучало не кантри Дюка или рок-н-ролл Элли, Инди и Текса.
Я затаила дыхание, ожидая реакции Текса.
Текс не огрызнулся.
Что странно, Текс всегда огрызался.
Мы с Дюком уставились на него.
— Ты в порядке? — спросила я Текса.
Он повернулся ко мне.
— Я собираюсь пригласить твою маму на ужин, и мне нужно твое благословение.
У меня отвисла челюсть.
Дюк издал звук, будто кто-то врезал ему под дых.
— Ну? — напирал на меня Текс.
Я изо всех сил пыталась обрести дар речи.
— Эм… вы оба взрослые люди, и раз это по обоюдному согласию, тебе не нужно мое благословение.
— Не хочу, чтобы вы с сестрой устраивали мне подростковые розыгрыши, как те сопляки по телевизору, — сказал Текс.
Я моргнула.
— Сопляки по телевизору, как правило, дети, а не взрослые, приближающиеся к тридцатилетию, как мы с Лотти.
Его кустистые брови коснулись линии волос.
— Не очень-то вы походили на взрослых, таская друг друга за волосы и устраивая на полу гребаную кошачью драку, Чокнутая.
Он был прав.
— Даю тебе мое благословение, — сказала я.
Затем улыбнулась, радуясь мысли о том, что Текс встречается с моей мамой.
Он нахмурился.
— Что? Ты же получил мое благословение.
— Теперь надо спросить ее.
Я посмотрела на маму, которая наблюдала за нами. Или, что более вероятно, наблюдала за Тексом. Она отвернулась в ту же минуту, как увидела, что я смотрю на нее.
Я снова перевела взгляд на Текса.
— Думаю, она согласится.
— Да? — Он выглядел неуверенным.
Я изо всех сил старалась не рассмеяться.
Ничего не вышло.
— Де-е-ерьмо, — протянул Текс, отворачиваясь от меня.
Дверь открылась, и вошла Дейзи, две косички, торчащие по бокам едва могли урезонить ее волосы. Я оставила Текса наедине с его тревожными мыслями, а Дюка — с его раздражением и вышла из-за прилавка.
Дейзи помахала мне рукой, а затем посмотрела на Лотти.
— Сладенькая, ты готова? — обратилась она к Лотти.
— Куда вы собрались? — спросила я.
— Дейзи отвезет меня к Смити, покажет несколько приемчиков, чтобы убедиться, что я получу свой «Порше», — объяснила Лотти. — Мама поедет с нами.
Я представила, как мама зависает у Смити, наблюдая, как ее дочь практикуется в стриптизе.
Моя семейка.
Затем я повернулась к Дейзи.
— Не могли бы вы заскочить к нам? Возможно, Ада захочет к вам присоединиться. У нее не так много друзей, и пока мамы нет дома, она может заскучать. Думаю, ей бы хотелось увидеть твои приемчики.
Да, странно, но правда.
— Без проблем, дорогая, — ответила она, затем посмотрела на Текса и позвала: — Текс, ты сегодня за телохранителя?
— Чертовски верно, — отозвался Текс.
— Тогда, пошли, — приказала Дейзи, и они умчались.
Через десять минут вошла Джейн, через десять минут после — Элли.
Через десять минут после зазвонил мой мобильный, и я нажала «ответить», так как на экране высветилось: «Эдди».
— Привет, — поздоровалась я.
— Ты в порядке? — сразу же спросил он.
Ой-ой.
— А не должна?
— С тобой, Chiquita, никогда не знаешь наверняка.
Замечательно.
Я вышла из-за прилавка, оставив Элли разбираться с покупателем, чтобы самой разобраться с Эдди. Он и в лучшие времена полностью завладевал моим вниманием.
Я стояла у окна и смотрела на улицу.
— Как провела день? — спросил Эдди.
— Я нажала на кнопку повтора примерно десять раз, потом Бобби познакомил меня с футболом, и я опоздала на работу. Сейчас я в «Фортнуме», Текс попросил моего благословения на свидание с мамой, а потом пришла Дейзи и забрала маму, Лотти и Текса к Смити, чтобы научить Лотти стриптизу. Они заскочат за Адой, на случай, если той захочется поехать.
Тишина.
— Смити говорит, что Лотти будет водить «Порше» через неделю, — продолжила я.
Снова тишина.
Я все не переставала болтать, будто не могла остановиться, даже если бы попыталась.
— Смити говорит, что если я включу режим сестры, он включит меня в свое завещание.
Далее последовала испанская речь.
Я улыбнулась.
— А как твой день? — поинтересовалась я, начиная испытывать неловкость, и улыбка исчезла.
Это был странный разговор, потому что он был обычным. Такой же обычный, ни чем не примечательный и повседневный, какой люди на букву «д» вели с своими людьми на букву «п» или, что еще хуже, люди на букву «ж» вели со своими людьми на букву «м».
Эдди ответил, но я его не услышала. Потому что заметила странную машину, притормозившую посреди Бродвея, прямо напротив того места, где я стояла. Машина не остановилась полностью, но задняя дверца открылась, и оттуда вышвырнули тело.
Тело, которое выглядело как тело моего отца.
— Папа, — прошептала я в трубку и наблюдала, как папа упал, безвольно дергая конечностями, не пытаясь предотвратить падение или контролировать его.
— Папа! — закричала я, наблюдая, как он катится по асфальту, а дверца машины захлопывается, и машина мчится прочь.
Я отняла мобильник от уха, выключила его, сунула в джинсы и выбежала на улицу.
— Держи ее! — крикнул Дюк, но я уже выскочила за дверь, прямо под колеса проезжающих мимо машин, к распростертому телу папы.
Машины сворачивали и сигналили, а я опустилась на колени посреди левой полосы, рядом с отцом.
Он лежал на боку, и повсюду была кровь. На его одежде, в волосах, кровь была влажной и засохшей, свежей и старой.
Я осторожно перевернула его, и увиденное вызвало волну тошноты, подступившую к горлу. Я с трудом сглотнула. Его избили, превратив лицо в кровавое месиво. Его едва можно было узнать. Веки опухли и закрылись. Губы в трещинах и рваных ранах. Нос расплющен. Плоть на щеках порезана и искалечена. Большая часть одежды разорвана и истерзана, и отовсюду сочилась кровь.
Я низко наклонилась, прижалась щекой к его щеке и прислушалась к его дыханию, пока нащупывала пульс.
Я слышала, как Бобби отдавал приказы:
— Звоните в 911. Регулируйте движение.
Я пощупала папин пульс, ничего не зная о пульсе, но решила, что если у него вообще есть пульс, значит, Бог наконец-то услышал меня.
Я села, стянула с себя кардиган и подложила ему под голову.
— Джет, — позвал Бобби, опустив ладонь мне на плечо.
Я отдернула плечо от его руки и осторожно разорвала папину рубашку на груди, увидев то, что выглядело как ножевые и пулевые ранения, старые и новые, повсюду, из них вытекала кровь, немного бордовая, немного красная, но ее было слишком много. Никто не мог выжить при такой кровопотери.
— Джет, — снова позвал Бобби, присаживаясь на корточки рядом со мной.
Я услышала вой сирен и села, изо всех сил подтягивая отяжелевшее тело папы в сидячее положение, прижимая его к себе, крепко обнимая и прикасаясь губами к его уху.
Не зная, что еще сделать, я начала тихонько напевать песню Пола Маккартни «Джет».
— Уведи ее отсюда, — прорычал Дюк где-то поблизости.
Я пропустила некоторые слова песни и перешла к хорошей части о желании, чтобы Джет всегда любила его.
Именно тогда офицер в форме осторожно потянул папу из моих рук, а другой помог мне подняться. Я повернулась, оказавшись в крепких объятиях Дюка.
Мы наблюдали за работой полицейских, потом приехала «скорая», потом Дюк помог мне сесть во внедорожник Бобби, и Бобби помчался следом за машиной «скорой».
Он разговаривал по мобильному, слушая кого-то, а потом сказал:
— Это плохо.
Да, он был прав, это было плохо. Очень, очень, очень плохо.
Бобби свернул к месту у Денверской больницы, где было запрещено парковаться, но я выскочила из грузовика прежде, чем машина полностью остановилась. Бобби меня догнал, и мы вместе вошли в отделение неотложной помощи.
Администратор уставилась на меня с округлившимися от ужаса глазами и начала вставать.
— Она цела, это чужая кровь, — сразу же сказал Бобби администратору.
Я вытащила сотовый из заднего кармана, прокрутила контакты вниз до Дейзи и нажала кнопку дозвона.
Дейзи ответила после второго гудка.
— Привет, сладенькая. Мы только что забрали Аду и направляемся…
Я перебила ее.
— Пятнадцать минут назад папу выбросили из движущейся машины на Бродвее. Его избили, на нем ножевые и огнестрельные раны. Я в Денверском медицинском центре. Можешь найти способ сообщить об этом маме и Лотти и приехать сюда?
На мгновение воцарилась тишина, а затем тихо:
— Все сделаю, дорогая.
Я выключила телефон и увидела, как Бобби взял у администратора кусок материи, затем схватил меня за руку и потащил в том направлении, куда она указывала. Оказавшись в отделении неотложной помощи, он открыл дверь, и мы вошли в пустую комнату с смотровым столом, кучей медицинского инвентаря и раковиной. Он подвел меня к раковине.
— Снимай футболку, — велел он.
— Что?
Он потянулся к подолу моей футболки и стянул ее мне через голову. Застыв, я уставилась на футболку в его руке. Она вся была в крови.
— Ты же не хочешь, чтобы твоя мама увидела тебя в такой футболке. Давай приведем тебя в порядок.
Он протянул мне кусок материи, которая оказалась верхом зеленой униформы. Я надевала ее, пока он шел к контейнеру с биологически опасными отходами, и открыв крышку, сунул в него мою футболку. На обратном пути схватил марлю, поднес ее под кран, включил воду, намочил и повернулся ко мне.
— Ты, бл*ть, вся в крови, — пробормотал он, вытирая мою шею, не отрывая глаз от своей задачи, его лицо было сосредоточенно, будто высечено из камня.
Я посмотрела вниз. Он был прав, даже без футболки мои руки, шея и джинсы покрывала кровь.
— Бобби… — мой голос сорвался.
Его взгляд остановился на мне.
— Не надо, Джет. Не делай этого. Ты держалась там. Не ломайся сейчас.
Я кивнула и сглотнула.
Глаза Бобби вернулись к моей шее, и он продолжил свою работу. Открылась дверь, и вошел Эдди.
Я посмотрела на него. Бобби посмотрел на него. Эдди смотрел на нас.
— Иисус, гребаный, Христос, — прошептал Эдди, но этот шепот я услышала с другого конца комнаты.
— Это не моя кровь, — сообщила я ему.
Он двинулся вперед, Бобби отдал ему марлю и исчез.
Эдди, не мешкая и не глядя на меня, начал вытирать.
Затем бросил окровавленную марлю в раковину и пошел за новой.
Когда он оттер всю кровь, я сказала:
— Крови было много.
Наши глаза встретились.
— Я уже понял.
— Нет, я имею в виду, на папе.
Его рука коснулась моей челюсти.
— Я знаю, что ты имеешь в виду.
Я уставилась на него.
— Мне хочется плакать.
Его взгляд из абсолютно пустого превратился в теплый.
— Тогда поплачь, Chiquita.
— Бобби сказал мне не ломаться.
— Бобби — идиот-мачо.
Он отпустил мою челюсть, скользнул пальцами мне в волосы и притянул мою голову к своей груди. Я обхватила его обеими руками за талию, он только той, что была свободна, второй по-прежнему прижимая мою голову к своей груди.
Я сделала глубокий вдох. Пару раз он прерывался, но я не заплакала.
Мы простояли так, держась друг за друга, довольно долго.
Затем я кое-что поняла, нечто невероятно хорошее и пугающе плохое.
Эдди был моим якорем. Я была лодкой, которую швыряло по морю в ужасный шторм, жаждавший поглотить меня, а Эдди удерживал меня в безопасности.
Как такое произошло?
Я моталась по морям двадцать восемь лет, привыкла плавать по волнам в одиночку, вычерпывая воду, как сумасшедшая дура.
Когда я успела привыкнуть к этому якорю?
А что, если этот якорь оборвется?
Дерьмо и проклятье.
Бобби был прав, я не могла сломаться.
Мне надо продолжать вычерпывать воду и нельзя привыкать к якорю.
— Мама и Лотти скоро приедут, — сказала я в грудь Эдди.
— Cariña…
Я подняла голову, держась за талию Эдди, немного отстранилась и посмотрела на него.
— Я должна пойти туда и поговорить с ними. Узнать, что скажут врачи.
Он пристально посмотрел на меня, а затем, наконец, произнес:
— Ты в этом не одна.
Я попыталась отстраниться, но он притянул меня обратно, крепко обняв.
— Джет, ты не одна.
Я кивнула и попыталась улыбнуться.
Ничего не получилось.
Он взял мое лицо в ладони и прикоснулся к губами к моим губам.
— Я в порядке, — прошептала я.
Его губы дернулись, но совсем не весело, очень-очень не весело.
— Ты такая врушка.