Настало время взять все в свои руки
Зазвонил будильник, и я уставилась на него.
5:20 утра.
Я ненавидела свою жизнь.
Я нажала «повтор».
Будильник зазвонил снова.
5:27 утра.
Я действительно ненавидела свою жизнь.
Я снова нажала «повтор».
И вновь звонок будильника.
5:34 утра.
Серьезно, моя жизнь — отстой.
Вырубив будильник, я скатилась с кровати и, все еще полусонная, прошаркала к двери спальни, в гостиную и на кухню. Открыла кофейный фильтр, чтобы убедиться, что мама засыпала кофе с вечера. Она так и сделала, поэтому я щелкнула выключателем. Зевая и убирая волосы с лица, я прошаркала обратно через гостиную, дальше по короткому коридору.
Постучала в дверь маминой спальни и, услышав ее оклик, открыла ее и прислонилась к дверному косяку. У меня не было сил держаться прямо.
— Доброе утро, мам, — поздоровалась я через всю комнату.
— Доброе утро, куколка, — сонно ответила мама.
— Ты встаешь?
Обеими руками я убрала волосы с шеи и собрала их на макушке, оставив руки там.
Мама пыталась вставать со мной по утрам, чтобы я могла привести ее в порядок перед уходом на работу. У нее имелась возможность отоспаться днем, пока я работала, не говоря уже о том, чтобы лечь спать пораньше.
— Конечно, позавтракаем вместе, — сказала мама.
— Хочешь сегодня попробовать собраться сама? Или мне тебе помочь?
Мама немного передвигалась. В зависимости от уровня энергии, она могла садиться и вставать с кресла, ходить в ванную, по квартире, даже постоять некоторое время у кухонного стола. Она также намного лучше справлялась с одеванием, но действовать одной рукой было утомительно. Физиотерапевты говорили ей, что она привыкнет, станет сильнее, и в конечном итоге это будет для нее прогулкой в парке (буквально). Несмотря на то, что прогресс протекал медленно, все же он был виден налицо.
По утрам все было хорошо. Вечерами не очень. По вечерам к нам приходила Ада посмотреть с мамой телевизор, не только потому, что Аде хотелось компании, но также и потому, что она могла быть рядом с мамой на случай, если что-то случится. Ада была слишком стара, чтобы суметь поднять маму, если та упадет, но вполне способна позвонить по телефону или позвать кого-нибудь из более здоровых соседей.
— Попробую сама, — сказала мама, как всегда, в боевом настрое.
— Окидоки.
Я вышла в коридор, чтобы мама могла уединиться, но оставила дверь слегка приоткрытой, так я бы услышала, если она позовет меня. Мое внимание вернулось к поднятым в хвост волосам, и я опустила глаза в пол. Но, сделав шаг, остановилась как вкопанная.
Я увидела две босые ступни, пятки прикрывали штанины выцветших джинсов. Мои глаза прошлись по джинсам вверх, наткнулись на четко очерченные мышцы живота под аппетитной оливковой кожей. Пресс сменился очень красивой грудью и плечами, а поверх всего этого показалась голова Эдди, в комплекте с сексуально-сонными глазами и взъерошенными волосами.
Замерев, я уставилась на него.
Я совсем забыла об Эдди.
— Где у вас ванная? — спросил он немного хрипловатым со сна голосом.
У меня не было сил говорить, поэтому я просто убрала одну руку с волос и указала на дверь.
Он сделал три шага ко мне, остановился, положил руку мне на подбородок и коснулся губами моих губ. Электрический разряд пронзил мое тело, пригвоздив к полу, а затем Эдди вошел в ванную и закрыл за собой дверь.
Я постояла секунду, после чего, внезапно преисполнившись энергии, развернулась и побежала в мамину спальню. Распахнула дверь и ворвалась внутрь, затем закрыла ее за собой.
Мама со включенным светом сидела на краю кровати. Ее голова резко повернулась, и она посмотрела на меня сияющими и широко распахнутыми глазами.
— Я, что, слышала мужской голос? — спросила она.
Я не ответила.
Что я могла сказать? Я была в смятении.
Я побежала в ее ванную, включила свет и уставилась на себя в зеркало. Слава Богу, я не выглядела пугалом. Лицо без макияжа, волосы не всклокочены. На самом деле, новая прическа Трикси была идеальной, она постоянно выглядела хорошо, даже после сна.
Когда я обернулась, мама стояла, прислонившись к дверному косяку ванной.
— Что происходит? — спросила она.
— Забыла тебе сказать, что Эдди здесь.
Ее глаза расширились.
— Ты привела мужчину домой прошлой ночью?
— Прости. Это не то, что ты…
— Здорово! — воскликнула она.
Я закрыла глаза.
Ох, мама.
Я открыла глаза.
— Мам, это не то, что ты думаешь. Это долгая история, я расскажу тебе потом.
— В последнее время у тебя много долгих историй, и, кстати, ни одной из них ты мне так и не рассказала.
У меня не было на это времени. Сейчас утро, и Эдди был у нас в квартире.
— Ма-а-ам, — заскулила я, как шестилетка, — Эдди здесь!
Мама секунду смотрела на меня, кивнула и повернулась, вся такая деловая.
— Ладно. Мне нужно в ванную, потом ты поможешь мне надеть лифчик, и я оденусь.
Сначала мы позаботились о маме, и я оставила ее одеваться. Я воспользовалась ее ванной, ее гелем для умывания и расчесалась ее щеткой. Я уставилась на себя в зеркало. На мне была футболка «Лос-Анджелес Доджерс», которую прислала сестра. Огромная и бесформенная, она доходила мне примерно до середины бедра. Эдди уже видел меня в ней, что не очень потрясающе, и я пожалела, что на мне не было какой-нибудь милой девчачьей пижамы или ночнушки.
Я не знала, стоит ли принарядиться, прежде чем появиться перед ним, не будет ли это выглядеть так, будто я слишком старалась. Но футболке «Доджерс» не хватало шика.
Кого я обманывала? Это мне не хватало шика. Просто придется смириться с этим.
К тому времени, когда я вышла из маминой ванной, мамы уже не было в ее комнате, поэтому я направилась в коридор, дверь общей ванной комнаты была открыта. Я быстро нырнула внутрь, почистила зубы и вышла, услышав голоса, доносящиеся из кухни.
Сделав успокаивающий вдох, расправила плечи и двинулась вперед.
Я вошла на кухню, стараясь выглядеть расслабленной и непринужденной, будто парни зависали у меня все время, и я не чувствовала себя идиоткой в футболке «Доджерс».
Эдди сидел за столом. К джинсам он надел обтягивающую красную футболку, и перед ним стояла кружка кофе. Когда я вошла, он посмотрел на меня, его глаза скользнули по мне, и я увидела, как у него на щеке появилась ямочка. Я не знала, что с этим делать, но решила считать это хорошим знаком.
Затем заговорила мама, и мое внимание переключилось на нее.
— Привет, куколка. Не волнуйся, мы с Эдди познакомились. Я готовлю ему яичницу. — Она одарила Эдди одной из своих великолепных улыбок, затем ее глаза снова обратились ко мне. — Хочешь кофе?
Мама стояла у кухонной стойки, ее инвалидное кресло — у стола. Она надела сиреневое платье-рубашку с вышитыми персиковыми цветами на v-образном вырезе. По сути, это было современное муу-муу (прим.: муу-муу (гав. muʻumuʻu) — одежда гавайского происхождения свободного покроя, свисающая с плеч. Как и гавайские рубашки, муу-муу, идущие на экспорт, часто ярко окрашены и имеют цветочный орнамент традиционных полинезийских мотивов. Муу-муу местных жителей имеют более сдержанные тона). Его было легко надеть, потому что, если встать, гравитация сделает большую часть работы, и оно было эластичным, так что мама могла просунуть в рукав поврежденную руку. Платье было простым и неэлегантным, но цвет смотрелся на ней потрясающе.
— Спасибо, мама. Через секунду.
Мои мозговые клеточки пришли в движение, и меня начало охватывать беспокойство.
Повернувшись к Эдди, я сказала:
— Могу я поговорить с тобой минутку?
Я не стала дожидаться его ответа, просто развернулась и вышла в гостиную. Я слышала, как он последовал за мной.
Для разговора нам нужно было где-нибудь уединиться, и я огляделась. Гостиная не годилась, мама услышала бы (и она наверняка стала бы подслушивать). Столовая была частью гостиной, а в мамину спальню Эдди я отвести не могла.
Глубоко вздохнув, я повела его в свою комнату.
Она была скучной. Моя старая квартира являлась частью большого викторианского особняка, который десятилетия назад разделили на квартиры. Комнаты со странной планировкой, деревянные полы, и я максимально использовала пространство, украшая его забавными маленькими безделушками, рождественскими гирляндами, покрытыми цветами, и тому подобными вещичками. У меня не хватило времени сделать наше новое жилье веселым, не только свою комнату, но и всю квартиру, все мои старые вещи по-прежнему лежали в коробках, рассованным по углам. Здесь было скучно и угнетающе, и, глядя на комнату глазами Эдди, мне стало неловко.
Он прошел за мной в комнату и даже не осмотрелся. Он наблюдал за мной.
— Не мог бы ты закрыть дверь, пожалуйста?
Он сделал, как я просила, и когда повернулся ко мне, я начала:
— Слушай, Эдди, мама не знает, что папа в городе, и я не хочу, чтобы она знала. Они не ладят, и это расстроит ее. На самом деле, я не хочу, чтобы она узнала хоть что-то из того, что происходит. Восемь месяцев назад у нее случился инсульт, и я не хочу, чтобы она беспокоилась. Узнай она обо всем, стала бы ужасно волноваться, давление подскочило бы до небес, и я даже не хочу думать… — Я сделала паузу, не желая расстраиваться, вздохнула и закончила: — Так что ты ничего не должен ей говорить.
Я ждала его возражений, что он скажет мне, что я неправа или несправедлива, или что должна предупредить ее, или как-то не согласится со мной, но вместо этого он сказал:
— Ладно.
Я моргнула, глядя на него.
— Ладно? — переспросила я.
— Да, ладно, — повторил он.
Я уставилась на него.
Он выглядел гораздо более бодрым, его волосы все еще были взъерошены, но ему шло (чрезвычайно), и он внимательно наблюдал за мной.
— И это все? — уточнила я.
— Нет, — ответил он.
Так я и знала. Что же, поехали.
— Хорошо, что еще?
Он шагнул ко мне, притянул в свои объятия и поцеловал. Это был серьезный поцелуй, с языком, на этот раз никакого легкого прикосновения к губам и никакой необходимости в повторении.
Это было восхитительно.
Когда поцелуй закончился, и Эдди начал поднимать голову, я запустила пальцы в его волосы, одновременно приподнялась на цыпочки, и мои губы последовали за его губами. И плевать, казалось ли это нуждающимся или жадным, все, что я знала, это то, что я хотела большего.
Он издал звук, очень похожий на стон, снова ответил на поцелуй, и, не отрываясь от моих губ, стал теснить меня назад. Он развернулся, мы упали на кровать: он на спину, а я на него сверху. Мы подпрыгнули на матрасе, наши губы разомкнулись, и я уже собиралась что-нибудь сказать, пытаясь пробиться сквозь Дурман Эдди, когда он перевернул меня на спину и навалился сверху.
Он не дурачился, не играл, все было серьезно. Мы целовались и щупали друг друга: сплошные губы, языки и руки. Невероятно фантастично. Все это куда-то вело, и я хотела туда попасть. Очень хотела.
Внезапно он оторвался от моих губ и прижал мое лицо к своей шее.
— Эдди? — прошептала я, прижимаясь к его коже, смущенная быстрой переменой, и мне это не понравилось (совсем).
— Твоя мама. Моя яичница, — вот и все, что он сказал.
Проклятие! Я совершенно и бесповоротно забыла об этом.
Более того, если бы я продолжила в том же духе, то снова опоздала бы к Инди.
Худшая дочь в мире и худший работник во вселенной. Если не разберусь со всем этим в ближайшее время, то останусь без обеих работ, и мы с мамой будем жить на улице, поедая пальцами кошачий корм из банок.
Я дернулась, спрыгивая с кровати, но Эдди схватил меня за футболку и дернул назад.
— Притормози, Chiquita, — остановил он, пол из-под моих ног ушел, и я приземлилась ему на колени.
Я посмотрела на него и полуистерично пробормотала:
— Мне нужно идти. Принять душ. Собираться на работу, а после работы я должна найти папу и разобраться с этим бардаком.
Я отталкивала его, чтобы встать, и мы устроили подобие поединка шлепками (ну, я шлепала Эдди, а он больше контролировал и защищался). Наконец, он схватил меня за запястья и зажал их между нашими телами.
— Джет, успокойся.
— Я не могу успокоиться. У меня дела, я не могу просто…
— Жить своей жизнью? — закончил он за меня.
— Вот именно! — я так обрадовалась, что он понял меня, что обмякла в его объятиях.
Его взгляд стал странным, и он покачал головой.
— Джет, ты не пойдешь искать своего отца. Если твой отец свяжется с тобой, ты позвонишь мне.
Я уставилась на него.
Я так не думала.
Настало время взять все в свои руки.
— Я должна разобраться с этим, Эдди. Если я этого не сделаю, то могу потерять работу у Смити, а она мне нужна. Смити — хороший парень, но у его терпения есть пределы, особенно, когда копы могут прикрыть его из-за меня.
Затем, как идиотка, я принялась разглагольствовать о том, как планирую провести свой день:
— Я задержусь у Инди, наверстаю упущенное, вечером отправлюсь по тем местам, где бывает папа, когда приезжает в Денвер.
— Ты ничего не забыла? — перебил он:
Я уставилась на него в замешательстве.
— У нас сегодня вечером свидание, — напомнил он.
Черт, я забыла и об этом.
Он посмотрел на меня, и его челюсть напряглась.
— Господи, ты убиваешь в мужчине уверенность в себе.
Какая же я идиотка. Нет, это было за гранью идиотизма, хотя я и не знала, что может быть за гранью идиотизма.
— Прости, — сказала я, слегка наклоняясь к нему.
Он отпустил мои запястья, и его руки обвились вокруг моей талии. Он уткнулся лицом мне в шею и прямо под ухом сказал:
— Если тебе действительно жаль, можешь загладить свою вину сегодня вечером.
Ой!
— Яичница, — выпалила я, пытаясь сосредоточиться, даже если по мне пробежала дрожь.
Он поднял голову от моей шеи и улыбнулся, показав ямочки.
Почти уверена, Эдди почувствовал мою дрожь.
Затем ямочки исчезли, и он посмотрел на меня.
— Я отвезу тебя на работу, но вынужден попросить никуда не ходить одной, это небезопасно. Ты можешь мне это пообещать?
Я подумала о том, чтобы солгать ему, решила, что способна на такое, и ответила:
— Конечно.
Он некоторое время наблюдал за мной.
— Мама, — напомнила я, решив сменить тему и слезая с его колен.
Взяла его за руку и потянула с кровати.
Такую картину я забуду не скоро: Эдди на моей кровати. На самом деле, я надеялась, что она навсегда запечатлеется в моей памяти.
Он не сопротивлялся, но, как только встал, поднял руки и обхватил мою шею по бокам, там, где она переходила в плечи.
— Ты бы не стала мне лгать, не так ли? — спросил он, пристально наблюдая за мной.
— О чем? — Я попыталась притвориться невинной, широко распахнув глаза.
Он не купился.
— О чем угодно, — заявил он.
Я глубоко вздохнула и решила ответить честно.
— Возможно, но только если это что-то важное.
— Важное, как если бы твой отец увяз по уши в дерьме?
Я прикусила губу.
Он вздохнул.
— У тебя есть моя визитка?
Я кивнула.
— Занеси мой номер себе в телефон. Звони, если что-нибудь понадобится, и не делай глупостей.
Первые два пункта я могла бы выполнить, в последнем я не была так уверена.
* * * * *
Эдди высадил меня перед «Фортнумом», и я вошла туда через пять минут после открытия.
Очередь у стойки с эспрессо была длиной в пять человек, но в ту минуту, когда Текс увидел меня, он направил на меня съемный фильтр и прогудел:
— У нас есть правила, Чокнутая!
Я работала там больше трех месяцев, и, похоже, единственным правилом было то, что на CD-плеере нельзя было прокручивать ничего, кроме кантри или рок-н-ролла. Я даже не хотела вспоминать тот день, когда вставила свой диск Coldplay, Элли взбесилась.
Я решила, что Текс недоволен тем, что я не пришла накануне, и почувствовала себя полным ничтожеством. Я уже хотела начать оправдываться, когда Текс продолжил:
— Когда в следующий раз ввяжешься в драку в баре или будешь бороться с каким-нибудь парнем с ножом, звони мне.
Все пятеро покупателей обернулись и уставились на меня.
Я уставилась на Текса.
— Что? — ошарашенно спросила я.
— Я назначенный телохранитель «Фортнума», — заявил мне Текс.
Я посмотрела на Дюка, который работал за прилавком с эспрессо вместе с Тексом.
— Вроде того, — подтвердил Дюк.
Должна сказать, я немного встревожилась из-за того, что «Фортнуму» требовался специальный телохранитель. У меня не было времени подумать об этом, потому что сзади подошла Инди, схватила меня за руку и потащила за книжный прилавок.
— Видимо, Ли рассказал тебе, — начала я, когда мы остановились, и взглянула на ее серьезное лицо.
— Да, рассказал. Ты в порядке?
— Конечно. — Я старалась, чтобы это прозвучало правдиво.
Она не купилась на это, и ее глаза сузились.
— Джет?
— Нет, правда, у меня все хорошо.
Она придвинулась ближе ко мне и сжала мою руку. Затем сказала тихим голосом:
— Слушай, ты считаешь, что тебе удается пустить пыль в глаза, но мы знаем, что с тобой не все в порядке. Поговори со мной, Джет, может, я смогу помочь.
Я не знала, что это было, может, пожатие руки, может, ее тихий голос, может, то, что она всегда была так мила со мной. Что бы это ни было, я вздохнула, пытаясь придумать какой-нибудь способ уклониться от ее вопроса, а затем, вместо этого, все выплеснула наружу. Всё. О том, как папа нас бросил, о мамином срыве, об отъезде Лотти в Лос-Анджелес, о мамином инсульте, о том, как нам приходилось выкручиваться и о нынешней ситуации с папой.
Закончила я словами:
— И если всего этого недостаточно, у меня сегодня вечером свидание с Эдди, и я совершенно не представляю, что надеть.
На протяжении всего рассказа она выглядела обеспокоенной, иногда сердитой, иногда будто собиралась прервать меня, но, услышав заключительную фразу, улыбнулась.
— С последним я помогу. С остальным поможет Ли.
Я знала, что Ли занимался частными расследованиями. И что был очень хорош в своем деле, поэтому его услуги стоили очень дорого. Он водил шикарную машину, у него был шикарный мотоцикл, большой штат сотрудников и роскошный офис в центре Денвера. Я не могла позволить себе Ли и не могла позволить себе быть обязанной кому-то еще.
— Я не могу просить Ли… — начала я.
— Можешь, но тебе не нужно, это сделаю я, — заверила меня Инди.
— Инди, я бы хотела позаботиться об этом своими силами.
— Ли говорит, это опасно.
Я рассмеялась.
— Разве ты не слышала мою историю? Я могу позаботиться о себе и обо всех остальных. У меня богатый опыт.
Инди посмотрела на меня.
— Сомневаюсь, мне приходилось сталкиваться с преступным миром Денвера, и это было не очень весело.
Меня пробирало любопытство, но я не стала спрашивать.
— Я буду действовать осторожно и с умом, обещаю, — заверила я ее, желая быть такой же уверенной в своих словах, как и мой тон, с которым они прозвучали.
— Что собираешься делать? — спросила она.
Я пожала плечами.
— Не знаю. Сначала найди папу. Выясню, что происходит. Потом придумаю, как действовать дальше.
— Я иду с тобой, — тут же заявила она.
Нет.
Нет, нет, нет.
Я не могла взять Инди с собой, если бы с ней что-нибудь случилось, и Ли, и Эдди разозлились бы на меня, не говоря уже о Дюке, Тексе и всем полицейском управлении Денвера (отец Инди был полицейским, как и отец Ли и его брат Хэнк).
— Не думаю… — начала было я, но тут появился Текс.
— Я тоже с вами, — выпалил он.
Я закрыла глаза. Ситуация выходила из-под контроля. Я снова открыл их.
— Пожалуйста, послушайте…
— Ни за что, Чокнутая. Ты не приберешь к рукам всю движуху. — Он повернулся к Инди. — Ты за рулем, потому что мы все можем поместиться в твоей дурацкой машине. Когда увидим просвет в очереди за кофе, я съезжу домой за дробовиком.
У меня отвисла челюсть, и я была почти уверена, что мои глаза вылезли из орбит.
— Не волнуйся, Джет. До тех пор, пока мы не попадем в ситуацию, требующую пустить в ход гранаты, с нами все будет в порядке, — на полном серьезе заявила Инди.
Текс на долю секунды взглянул на Инди.
— Захвачу несколько, на всякий случай, — затем неуклюже удалился, а я, все еще открыв рот, пялилась ему вслед.
Инди посмотрела на меня и, как ни странно (как мне показалось), рассмеялась.
После послеобеденного кофеинового затишья мы оставили Дюка и Джейн командовать книжным магазином, и забрались в темно-синий «Фольксваген-жук» Инди.
Мы заехали в отель, где останавливался папа, но там его не видели. Заглянули в пару баров, куда папа ходил, когда был в городе, и поспрашивали вокруг. В барах его тоже никто не видел. Затем мы отправились в Лейквуд, пригород к западу от Денвера, навестить друга моего отца, Медведя.
Медведя прозвали Медведем по понятным причинам. Он был почти такого же роста, как Текс (то есть, невероятно высоким), более волосатый, чем Текс (который выглядел как безумный, седовласый Санта-Клаус с рыжевато-коричневой бородой, Медведь выглядел так, будто проспал лет сто и не побрился, когда проснулся), и у обоих было мощное телосложение.
Медведь иногда подрабатывал водопроводчиком, но большую часть времени бездельничал. Он был таким же веселым и сумасшедшим, как папа, но обладал большей выдержкой. Он был женат более тридцати лет на многострадальной Лавонн.
Лавонн, напротив, не обладала выдержкой.
Она уходила от Медведя, минимум, раз в год; однако по причинам, известным одной лишь Лавонн, всегда возвращалась.
Я не видела Медведя больше года, когда времена были получше, и они с Лавонн приехали на большой пикник в Вашингтон-парк, который я устроила для Лотти, когда та нас навестила.
Текс, Инди и я подошли к одноэтажному дому Медведя, похожему на коробку из-под крекеров, с желтым алюминиевым сайдингом и кучей детских игрушек на переднем дворе. Эта картина говорила сама за себя, потому что двое детей Медведя и Лавонн были одного возраста, что и мы с Лотти, и покинули дом почти десять лет назад.
Я постучала в дверь, и ее открыл Медведь. Его глаза расширились, потом в них мелькнула паника, а затем застыла скрытность.
Нехорошо.
— Джет! Черт! Сто лет тебя не видел, девочка. Как у тебя дела?
— Привет, Медведь.
Он заключил меня (как вы уже догадались) в медвежьи объятия, а затем отпустил. Его взгляд на мгновение переместился на Инди, а потом остановился на Тексе.
Я представила всех. На протяжении всего знакомства Медведь притворялся радушным, но держался напряженно.
— Что привело вас сюда? — спросил он, не сводя глаз с Текса и не отступая от дверного проема.
— Папа в городе, — сообщила я.
Взгляд Медведя, наконец, остановился на мне.
— Серьезно? — Медведь лгал. Он точно знал, что папа в городе.
— Он в беде, Медведь. Мы можем зайти на секунду и поговорить?
Медведь не сдвинулся с места, загораживая проход.
— Я бы с радостью, детка, но Лавонн работает по ночам, и бывает немного раздражительной, когда ее сон прерывают.
Наконец-то, Медведь сказал правду. Лавонн бывала раздражительной, когда солнце вставало, когда оно садилось, и когда земля вращалась вокруг него. С другой стороны, Лавонн целых тридцать лет тащила на себе бездельника, хотя и милого, что тоже сделало бы меня раздражительной.
— Ты что-нибудь знаешь о папе? — спросила я.
— Не-а, сто лет ничего не слышал от Рэя, — ответил Медведь.
Снова ложь.
Проклятье.
Я вздохнула, затем рассказала о последних приключениях с папой, Ловкачом и его ножом.
Теперь Медведь выглядел рассерженным.
— Что ты делаешь в баре с сиськами?
Великолепно.
— Речь не об этом.
— Очень даже об этом. Тебе нужны деньги?
Как будто у Медведя они были.
Прежде чем я успела ответить, Текс прогремел:
— Давайте сосредоточимся на главном, народ.
Все еще сердитый Медведь напрягся и уставился на Текса.
Я переместилась в поле зрения Медведя. Мне не нужны были два здоровенных волосатых мужика, борющихся среди кучи ржавых трехколесных велосипедов. Мне нужно найти папу, а затем подобрать убийственный наряд для свидания с Эдди и убедиться, что мои ноги гладко выбриты. У меня не было времени отклоняться от цели.
— Медведь, мне очень нужно найти папу.
Медведь посмотрел на меня.
— Я ничего не слышал от Рэя. Ясно? Если услышу, то позвоню тебе. И я не скажу Лавонн, что ты работаешь в баре с сиськами. У нее крышу снесет.
При этих словах у нас не оставалось иного выбора, кроме как попрощаться. Затем мы гурьбой вернулись к «Жуку» Инди. Усевшись в него, — я на заднее сиденье, Инди за руль, Текс на переднее сиденье, — мы уставились на дом.
— Думаешь, твой отец там? — спросила меня Инди.
— Нет, но думаю, что Медведь знает, где он.
— Может, нам стоит заехать за угол и немного подождать, понаблюдать за домом, — предложила Инди.
— К черту. Я не занимаюсь слежкой. Мне нужна еда. Я пропустил обед. Поехали, — прогромыхал Текс голосом, с которым не хотелось спорить.
Инди повезла нас в «Бейглы Эйнштейна» на Аламеде. Текс взял луковый бейгл с индейкой, капустой и сливочным сыром, пакет чипсов, гигантское печенье и пирожные из рисовых хлопьев. Мы с Инди взяли диетическую колу. Мы сели за стол, чтобы Текс мог поесть.
— У тебя есть еще какие-нибудь идеи? — спросил меня Текс с набитым ртом.
Я покачала головой.
Он повернулся к Инди.
— С тобой было веселее.
Я слышала обрывки разговоров о драме Инди, но не всю историю целиком. Поскольку я поделилась историей своей жизни, то подумала, что справедливо спросить ее об этом. Время подходящее, у Текса была гора еды, которую нужно перемолоть, поэтому я спросила.
Инди не колебалась. Ей нечего было скрывать. Она рассказала мне все, а Текс время от времени вставлял свои комментарии. Он сыграл более чем второстепенную роль в этой драме. Схлопотал пулю, защищая ее (что объясняло повязку, которую он носил, когда я впервые его встретила).
Удивительно, но они знали друг друга всего на несколько недель дольше, чем я их. Мне казалось, что они знакомы вечность.
После завершения рассказа, у меня не нашлось, что сказать. По сравнению с ее историей, Ловкач со своим ножом казался детской сказочкой. С другой стороны, ее поддерживали Ли и его армия красавцев.
Текс вытер рот бумажной салфеткой и бросил ее на стол.
— Мне нужно домой поиграть с кошками.
Текс был своего рода сумасшедшим человеком эпохи Возрождения: днем кофейным гением, ночью кошачьей нянькой. Через его дом прошли десятки кошек. По его словам, иногда, если ему не нравилось отношение хозяина к своему питомцу, он не отдавал его обратно. Меня это не удивило, мало кто стал бы спорить с Тексом, даже если он, по сути, украл вашу кошку.
Мы все встали, но я заметила, что Текс напрягся и оглянулся назад.
Я обернулась и увидела двух незнакомых мужчин. Они выглядели так, словно насмотрелись «Бешеных псов» и решили обосновать выбор своего гардероба этим фильмом. Оба стройные, темноволосые, в черных костюмах, тонких черных галстуках и белых рубашках.
— Вы ищете Рэя Макалистера? — спросил Текса тот, что был повыше ростом.
О, нет.
Становилось все хуже и хуже.
Кто эти парни?
— А тебе-то какое дело? — ответил Текс, явно не чувствуя необходимости быть любезным и вежливым.
Они посмотрели друг на друга.
Я стояла к мужчинам ближе всех, и Текс схватил меня за футболку, оттащил в сторону и встал между мной и плохими парнями.
— Не нужно нервничать, мы просто задали тебе вопрос, — сказал Тексу тот, что пониже ростом, пытаясь проявить дипломатичность.
— Да, мы ищем его. Эти двое — девочки-скауты, и он должен им деньги за печенье, — сказал Текс, не чувствуя себя дипломатичным.
Они снова посмотрели друг на друга.
— Не уверен, что нам нравится твое отношение, — сказал более высокий мужчина.
Текс уставился на него.
— Что с вами не так? У вас один мозг на двоих?
Текс будто специально их злил.
Если это то, чего он хотел, то добился этого.
Парень повыше подошел ближе.
— Иди на х*й.
Ой-ой.
— Сам иди на х*й, — парировал Текс.
Ой!
— Текс, — позвала Инди, бочком подойдя ко мне и оттаскивая меня. — Пойдем.
Бешеные Псы еще не закончили с нами.
— Найдете Макалистера, передайте ему, что Луи и Винс хотят с ним поговорить, — приказал тот, что пониже.
— Найдете его, передайте, что с ним хочет поговорить Текс, но сначала с ним поговорит Ли Найтингейл, — не сдавался Текс.
Они снова посмотрели друг на друга, потом на Инди.
— Так и думал, что узнал тебя, — сказал тот, что повыше.
— Убери от нее свои глазёнки. — Текс встал между парнями, Инди и мной, что поставило его в опасную близость к более высокому парню.
— Отвали, дедуля. И скажи Найтингейлу, чтобы держал свой гребаный нос подальше от этого. И его друзья тоже, тот коп-мексикашка и гребаный наркодилер.
Оглядываясь назад, возможно, мне следовало бы сосчитать до десяти.
С другой стороны, до недавнего времени я была кроткой и скучной, так что, кто бы мог подумать, что я так легко слечу с катушек. Хотя такие слова, как «ниггер», «узкоглазый», «мексикашка» и тому подобное, всегда заставляли меня скрежетать зубами, так что, думаю, моя реакция на то, что они назвали Эдди одним из этих слов, не была таким уж сюрпризом.
Я бросилась на высокого парня. Должно быть, застала его врасплох, потому что он пошатнулся, и мы оба упали между столиками «Эйнштейна».
Я приземлилась на него сверху, и он вскрикнул «уф!», и я почти уверена, что выбила из него дух. К моему счастью, потому что при любых других обстоятельствах он, вероятно, мог бы надрать мне зад.
Я воспользовалась преимуществом, мы покатились по кругу, переплетясь конечностями. Раздались крики, когда мы опрокинули кучу столов. Предполагаю, Текс сцепился с парнем пониже, потому что я услышала потасовку, но не могла обратить на это особого внимания, так как мой парень пришел в себя и начал надирать мне зад.
Я услышала крик Инди:
— Врежь ему коленом по яйцам!
Звучало как хороший план, я нашла лазейку, подтянула колено и изо всех сил впечатала ему в бубенцы.
Мой парень издал такой звук, что даже мне стало его жаль. Меня схватили за талию, поставили на ноги, а затем я услышала, как Текс гаркнул:
— Бежим!
Мы помчались к «Жуку», и Инди рванула со стоянки, но мы увидели полицейскую машину с ревущими сиренами, приближающуюся к светофору на углу Аламеда и Логан.
Инди даже не притормозила.
Мы вернулись в «Фортнум», располагавшемуся всего в нескольких кварталах отсюда. Не говоря ни слова, все выбрались из машины и вошли в магазин.
При нашем появлении Дюк и Джейн одновременно повернули головы в нашу сторону. Глаза Дюка сузились. Джейн улыбнулась.
— Если кто-нибудь спросит, мы были здесь весь день, — немедленно скомандовала Инди.
Дюк уронил голову на руки.
— Если хотите придерживаться этой версии, может, смахнете чипсы с волос Джет, — заметила Джейн.
Моя рука взлетела к волосам. Я потеряла резинку, поэтому провела по прядям пальцами. Повсюду разлетелись крошки.
— Принесу метлу, — сказала Инди.
— Может, сотрешь и… сливочный сыр?.. с футболки, — предложила Джейн.
Я уставилась на свою футболку.
Ладонь Текса легла мне на голову.
— Вот это мне уже больше по душе, Чокнутая, — сказал он.
Боже милостивый.