Свидание с Эдди
Когда стало ясно, что все тихо, и «Фортнум» избежит налета спецназа в поисках преступников, разгромивших «Бейглы Эйнштейна», Инди повезла меня к себе домой.
Она устроила мне допрос по поводу моего гардероба и решила, что там ловить ничего. На поиски убийственного наряда для свидания с Эдди она позвала Элли. Та собрала кое-что из своей одежды и аксессуаров, и мы все отправились в дуплекс Инди.
Я перемерила сто тысяч нарядов, прежде чем мы на чем-то остановились. Милое, но не слишком. Сексуальное, но не очевидное. Крутое, но не явно.
Наряд представлял собой очень узкий зеленый топ Элли с запахом, который чуть открывал ложбинку, с очень длинными рукава и в них была маленькая петелька, которая цеплялась за большой палец. В комплекте с ним шли джинсы Инди, достаточно выцветшие, чтобы не выглядеть нарядно, но и не слишком убогие. На запястье поверх рукава топа мы добавили кучу серебряных браслетов Инди, и длинные висячие сережки Элли. Вишенкой на торте стали зеленые босоножки с ремешками, такие сексуальные, что Смити позволил бы мне нарушить цветовой код обуви на работе. Их мы позаимствовали у соседа Инди, лучшего трансвестита Денвера. К счастью, у него были маленькие ступни (или мне нравилось так думать, а не то, что мои ступни были большими).
Элли отвезла меня домой, и, как обычно, я опаздывала. Мне понадобилось бы десятилетие на подготовку к свиданию, чтобы выглядеть подходяще для соблазнения Эдди. На сборы к Смити, у меня уходил час. До прихода Эдди у меня оставалось сорок пять минут.
Я была в своей комнате, заканчивала с прической, когда раздался звонок, и меня охватила паника.
— Я открою, — крикнула мама.
При мысли о том, что мама впустит Эдди, паника переросла в почти неконтролируемую истерику.
— Скажи ему, что я задержусь, — крикнула я в ответ.
— Правильно, девочка, заставь его ждать, — подбодрила мама.
Ох, мама.
Я поспешила нанести последние штрихи, чуть не забыла браслеты и впала в мини-панику, когда не смогла найти подходящую сумочку. Я завершала уговаривать себя, что парни не замечают таких пустяков, как сумочки, когда в мою дверь раздался стук.
— Эдди ждет, — крикнула мама через дверь, очевидно, решив, что Эдди ждал достаточно долго.
— Иду! — крикнула я в ответ.
Я справилась с травмой из-за сумочки, схватила ту, которую обычно носила, и бросилась к двери, когда снова услышала звонок.
— Я открою, — крикнула мама.
Кто это, черт возьми?
Я вышла, увидев, что Эдди расположился в гостиной. Джинсы были хорошим решением. Он выглядел, как обычно. Черная футболка с длинными рукавами, поношенные джинсы, черные ковбойские сапоги и черный пояс с серебряной пряжкой.
Независимо от того, насколько небрежно он был одет, он мог бы блистать на обложке журнала.
При виде меня, его взгляд изменился, и он поднялся с кресла.
— Привет, — поздоровалась я и едва удержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу, когда слово вырвалось с придыханием, будто я только что пробежала марафон.
Он ничего не сказал, просто улыбнулся.
У меня внутри все сжалось.
— Посмотрите, кто здесь! — позвала мама, вкатываясь на кресле с Трикси позади себя, несущей сумку с вещами.
Я уставилась на сумку.
— Я тут подумала, — начала Трикси. — Что мне делать одной в скучный вечер четверга? И ответила себе: «Ты переночуешь у своей хорошей подруги Нэнси». И вот я здесь, — подытожила Трикси, будто все время ночевала у мамы (чего она не делала). — Ты, должно быть, Эдди, — она опустила сумку и улыбнулась Эдди.
Могут ли они быть более очевидными?
Улыбка Эдди не дрогнула.
— Эдди, это лучшая подруга моей мамы Трикси. Трикси, это, эм… Эдди.
Я как бы хотела, чтобы в этот момент ворвался Ловкач и зарезал меня, настолько я желала, чтобы кто-нибудь убил меня и избавил от страданий.
Эдди поздоровался с Трикси, и прежде чем все вышло из-под контроля, я почти пробежала через комнату и схватила Эдди за руку.
— Я задержалась, так что нам пора уходить, — выпалила я.
Я потянула Эдди за руку, и, к счастью, он направился со мной к выходу.
— Не беспокойся о нас, с нами все будет в порядке. — Трикси последовала за нами.
Я бросила через плечо взгляд, который должен был превратить ее в камень. Она просто улыбнулась.
— Гуляйте столько, сколько хотите, — крикнула мама из гостиной.
— Спасибо, мама, — крикнула я в ответ, остановилась у двери и посмотрела на Трикси. — Ты о ней позаботишься? — тихо спросила я.
— Тебе нужно спрашивать? — ответила Трикси так же тихо.
— Я вас слышу! — крикнула мама.
Я почти уверена, что услышала смешок Эдди.
Великолепно.
Я поцеловала Трикси в щеку, крикнула маме «до свидания» и потащила Эдди по коридору.
Мы были уже у выхода из здания, когда Эдди сказал:
— Было забавно.
Я не ответила и замедлила шаг. Теперь, уведя его от мамы и Трикси, мне не хотелось торопиться.
Эдди взял инициативу в свои руки и повел меня к своему грузовику. У пассажирской дверцы, вместо того чтобы открыть ее, он повернулся ко мне, но ничего не сказал.
Я ждала.
Потом спросила:
— Что?
Он прижал меня к грузовику и поцеловал, с языком. Когда он поднял голову, его рука обвилась вокруг моей спины, кончики пальцев почти касались моей груди, а другая рука покоилась на моем бедре.
— Что это было?
Черт возьми, у меня снова перехватило дыхание.
— Просто хотел дать понять, что мне нравится то, что на тебе надето.
— Мог бы просто сказать это.
— Я предпочел показать.
Должна признать, мне это тоже понравилось.
Эдди отпустил меня, оттащил в сторону, открыл дверцу и помог сесть.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки, пока мы ехали по улицам Денвера.
Наконец, я произнесла:
— Извини, что говорю это, но я должна быть дома пораньше. Ловкач где-то там, а мама и Трикси совсем одни.
— Я попросил об услуге. Патрульная машина будет регулярно проезжать мимо, — ответил Эдди.
Что-то в поступке Эдди, заставило меня чувствовать себя странно приятно. Не то странное чувство, что я испытывала раньше, а приятное.
— Как они узнают, если что-то не так? — спросила я.
— Придумают предлог и поднимутся в квартиру, — ответил Эдди.
— Они не скажут… — начала я беспокоиться.
— Расслабься, Джет. Я все им объяснил.
Я не знала, что сказать. Поэтому остановилась на простом «спасибо».
Эдди не ответил.
Следующее, что я помню, как мы въезжаем на его подъездную дорожку. Эдди нажал кнопку открывания гаражных ворот, прикрепленную к солнцезащитному козырьку, и мы оказались в гараже позади его дома.
— Ты что-то забыл? — спросила я.
— Нет, — ответил Эдди, нажимая на тормоз и заглушая мотор.
Я сидела совершенно неподвижно.
— Тогда, что мы здесь делаем?
— Ужинаем, — сказал он, вылезая из грузовика.
Я наблюдала, как он обошел капот и подошел ко мне.
Ужинаем?
В доме Эдди?
Я не знала, как это воспринять. Обычно свидания не проходили у кого-то дома. Ну, не первые свидания. Я знала Эдди некоторое время, и он дрался за меня, провел ночь у меня дома, мы пару раз целовались, и я спала в его постели, но это все равно было первое свидание.
Я распахнула дверцу и спрыгнула вниз.
Когда я приземлилась на пол, Эдди захлопнул дверцу, взял меня за руку и повел за собой.
— Ты будешь готовить для меня ужин? — спросила я его спину.
— Нет.
— Мы закажем пиццу?
Он открыл заднюю дверь, и мы вошли на кухню.
— Мама готовила для тебя, — сказал он.
Я остановилась в дверях и уставилась на него.
— Твоя мама… готовила… для меня? — запинаясь, переспросила я.
Он затащил меня в дом, закрыл дверь и развернул так, чтобы мои бедра уперлись в кухонную стойку, руки Эдди лежали на них, а он стоял близко.
— Да. Она звонила сегодня. Хотела, чтобы я пришел вечером, и я сказал, что у меня планы. Она спросила о тебе, я рассказал, и она решила приготовить для тебя ужин.
Я моргнула, глядя на него.
— Что ты рассказал ей обо мне?
Он подошел ближе, так близко, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Он опустил голову, нависая надо мной.
— Я рассказал, что ты хорошенькая блондинка с потрясающей улыбкой, которая работает на двух работах и в то же время заботится о матери-инвалиде.
Я напряглась. У меня возникло неприятное чувство, что этот ужин был проявлением жалости, возможно, во многих отношениях.
Эдди почувствовал мое напряжение.
— Спокойно, Chiquita. Мама только знает, что ты много работаешь и тебе нужен тихий вечер. После того, как я следил за тобой пару дней, мне тоже нужен тихий вечер. Она просто пыталась быть милой.
— Мне не нравится, когда люди знают обо мне, — сообщила я, напряжение все еще не отпускало.
— Я уже это понял.
Мы зашли в тупик и просто смотрели друг на друга.
Потом я ощутила его запах и начала погружаться в Дурман Эдди. Тело стало расслабляться, а затем появилось покалывание.
— Я голодная, — сказал я, пытаясь отделаться от Дурмана.
Эдди коснулся моего подбородка, и его взгляд потеплел.
— Я тоже.
Он говорил не о еде, и у меня в животе возникло странное ощущение.
— Мы должны поесть, — напомнила я.
Уголки его губ приподнялись, а глаза опустились на мои губы.
— Да, нам нужно поесть. — Его голос был низким и немного хриплым, и мне стало интересно, о какой «еде» он думал.
Я выскользнула из-под него и мысленно глубоко вдохнула.
— Чем я могу помочь? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал весело и жизнерадостно.
Эдди улыбнулся, он точно знал, какой эффект на меня оказывал, и я нашла это извращенно привлекательным и раздражающим.
Он открыл вино и указал мне, где тарелки.
Его мама приготовила домашние тамале, испанский рис, обжаренные бобы и салат. Рис и бобы были в отдельных кастрюлях, салат в холодильнике, а тамале стояли теплыми в духовке.
Наложив еду в тарелки, мы пошли в столовую.
Эдди жил в одноэтажном бунгало в Платт-парке. Когда я была у него в тот раз, я почти ничего не успела разглядеть, а накануне вечером я ждала (точнее, дремала) в грузовике, пока он собирал сумку.
Когда Эдди щелкнул выключателем, я увидела в гостиной великолепный, выложенный плиткой камин, диван и кресло, созданные не столько для красоты, сколько для простора, комфорта и долговечности. Слева находились две спальни, разделенные ванной и небольшим коридором. Деревянные полы выглядели так, словно их недавно перестелили. Стены были выкрашены в теплый оттенок шалфея. Здесь не было никаких декоративных штрихов, картин на стенах или причудливой мебели. Только толстый ковер с кофейным столиком перед диваном.
Гостиная вела в столовую с потертым деревянным столом и стульями с высокими спинками, с эркером и встроенным шкафом с зеркальной стенкой и стеклянными дверцами. Шкаф был пуст.
Я уставилась на обеденный стол.
Эдди сделал то же самое, а затем пробормотал что-то по-испански, что звучало наполовину раздраженно, наполовину весело.
Стол был накрыт подставками, столовым серебром, салфетками и свечами. Я не думала, что Эдди относится к тому типу парней, у которых есть тканевые салфетки или свечи, и начала задумываться о «жалостливой» части ужина его мамы. Я все больше задавалась вопросом: походила ли мама Эдди на мою маму.
Мы сели, и Эдди не стал зажигать свечи.
Я начала нервничать, гадая, о чем мы будем говорить.
Мне не стоило беспокоиться. Эдди не устроил допроса, просто задавал обычные вопросы, и я немного рассказала ему о Лотти, но, в основном, о маме.
Я тоже спрашивала и узнала, что Эдди купил этот дом в плачевном состоянии около трех лет назад и потихоньку ремонтировал его. У него было три сестры и два брата, он был средним из братьев, его отец умер от сердечного приступа чуть больше года назад. Семья была близка, все они по-прежнему жили в Денвере, и потеря отца стала для них ударом. Я также выяснила, что он знал Ли с третьего класса, и через него познакомился с Инди, Хэнком и Элли.
Затем ужин закончился, и я осознала, что меня убаюкало ложное чувство безопасности.
Боже милостивый, чем же нам теперь заняться?
Мне не хотелось думать о том, чем мы могли бы заняться, поэтому вскочила и собрала тарелки со стола.
— Я помою посуду, — объявила я, решив, что это хороший план. Затем поспешила на кухню.
Я мыла тарелки, когда услышала, как Эдди вошел следом за мной.
— Оставь, — сказал он мне в спину.
Я не обернулась.
— Все нормально, посуды не так уж много. Я закончу с ней и заверну оставшуюся еду. — И все, что угодно, лишь бы избегать его, пока мы в его доме. Я не погнушалась бы даже уборкой его ванной, если бы пришлось.
Эдди подошел ко мне сзади, прижал бедрами к раковине, одной рукой обхватил меня за талию, а другой отвел мои волосы с шеи. Затем его губы оказались там, где раньше были мои волосы.
— Оставь, — повторил он мне в шею голосом, который ясно говорил, что его слова не были предложением.
Я задрожала всем телом, и эта дрожь отдалась между ног.
Его губы двинулись вверх по моей шее за ухо.
Затем раздался звонок в дверь.
Его рука напряглась, а губы замерли на месте.
— Господи Иисусе, — пробормотал он, и хотя я не могла его видеть, почти уверена, что он пробормотал это сквозь стиснутые зубы.
Эдди вышел из кухни.
Я сполоснула посуду, загрузила ее в посудомоечную машину и услышала, как зазвонил мой мобильный. Я вытерла руки кухонным полотенцем, и схватила сумочку на последнем звонке. Я посмотрела на экран, боясь, что это мама, но звонила Инди.
Я услышала голоса, говорящие по-испански, поэтому положила телефон на стойку, решив написать Инди позже, и вышла в другую комнату. Эдди стоял перед миниатюрной мексиканкой с блестящими черными волосами и почти идеально круглым телом. Она держала маленькую коробочку с выпечкой, в которые упаковывают праздничные торты.
Женщина повернулась ко мне и оглядела с ног до головы. Затем ее лицо расплылось в улыбке.
— Здравствуйте, — сказала я.
Она подошла ко мне.
— Привет. Я Бланка, мама Эдди.
Э-э… ого.
Вот это неожиданность.
Я взглянула на Эдди, тот упер руки в бедра, откинул голову назад и смотрел в потолок. Не самая счастливая поза. По какой-то причине (вероятно, из-за остаточной истерии) я нашла это забавным.
Я улыбнулась Бланке.
— Я Джет, — представилась я ей.
Затем входная дверь открылась, и вошли две женщины и мужчина. Нетрудно заметить, что они родственники Эдди. Одна из женщин была высокой, как и мужчина, другая — миниатюрной, как Бланка. Все они были потрясающе хороши собой, совсем как Эдди.
Они все посмотрели на меня.
Эдди пристально посмотрел на них, затем опустил голову, провел рукой по волосам и пробормотал слова на испанском и английском, ни одно из них не было приятным.
Я посмотрела на вновь прибывших.
— Привет, — сказала я им.
Прозвучало коллективное приветствие, быстрые взмахи рук, и много-много белозубых улыбок на фоне смуглой кожи.
— Это мои дети, Карлос, Роза и Елена, — сообщила Бланка (Елена была той, что пониже).
— Я Джет, — повторила я, все еще улыбаясь и начиная думать, что все это очень забавно.
— У нас что, встреча выпускников? — спросил Эдди.
Карлос рассмеялся. Роза и Елена посмотрели друг на друга и усмехнулись. Бланка смерила Эдди убийственным взглядом и выпалила в него очередью испанских слов. Затем повернулась ко мне, снова расплываясь в улыбке.
Да, мама Эдди была такой же, как и моя.
— Я забыла о десерте, поэтому принесла вам наполеон от Пасквини, — сказала мне Бланка.
Она не забыла о десерте. А намеренно упустила его из вида, чтобы оценить девушку, с которой у Эдди свидание. Интересно, было ли это из-за меня или такое происходило с Эдди постоянно. Я не могла представить, что Эдди будет мириться с этим все время, так что, видимо, дело было во мне. Я не знала, что с этим делать, поэтому отбросила эти мысли в сторону.
Подойдя к ней, я взяла у нее коробку.
— Звучит прекрасно. Кстати, ужин был восхитительным. Спасибо.
— De nada (с исп. — не за что, пожалуйста), — сказала она, грациозно склонив голову.
Все стояли вокруг, улыбаясь друг другу. То есть все, кроме Эдди.
Наконец, я нарушила молчание.
— Вы принесли на всех? Мне подать пирожные? — поинтересовалась я у Бланки.
— Нет! — выпалил Эдди, и я, не сдержавшись, повернулась к нему с улыбкой.
Он пристально посмотрел на меня.
Его семья наблюдала за нами.
Эдди взглянул на мать и сказал что-то по-испански. Не требовалось переводчика, чтобы понять, что ее выдворяют.
— Хорошо, хорошо. Мы уходим, — сказала она и повернулась ко мне. — Эдди рассказал мне о tu madre (с исп. — твоей маме). Как она?
Я все еще улыбалась, слишком довольная, чтобы огорчиться, что она знала о маме.
— С ней все в порядке.
— Ей нужна компания сегодня вечером? Может, мы могли бы съездить…
Я ничего не могла с собой поделать, я начала смеяться.
Эдди это не показалось смешным, прозвучало еще больше очень быстрой, жутко раздраженной и со смутной угрозой испанской речи.
— Ay, Dios mio, mi niño (с исп. — Ах, Боже, мой мальчик), ты сегодня взвинчен, — сказала Бланка Эдди, и Карлос расхохотался. Бланка повернулась ко мне: — Он немного вспыльчивый, совсем как его папа.
Без шуток. Это я уже поняла.
— Буду иметь в виду, — сказала я ей, стараясь сохранить серьезное выражение лица.
Она подошла ближе и посмотрела мне в глаза. Затем кивнула сама себе и коснулась моей руки. С этим я тоже не знала, что делать, и решила подумать обо всем этом позже.
Затем она подошла к Эдди и коснулась его плеча. Он низко наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и пробормотал что-то, все еще раздраженно, но также с любовью. От этого зрелища я снова испытала странно приятное чувство, и мне пришлось заставить себя отвести взгляд.
Прозвучали прощания, и мне досталось еще несколько взмахов рук, а потом они ушли.
Эдди подошел ко мне, забрал коробку и направился на кухню.
Я подошла к двери кухни и остановилась там.
— Было весело, — повторила я его недавние слова, сказанные им возле моего дома.
Он поставил коробку и снова начал красться ко мне, на этот раз его глаза были темными, а намерения ясными.
Ой!
Я отступила, прильнула к стене, а он прижался ко мне всем телом.
Запрокинув голову, я смотрела вверх, его лицо было меньше чем в дюйме от моего.
— В этой ситуации хорошо одно: никогда не видел, чтобы ты столько улыбалась, и не думаю, что когда-либо слышал, как ты смеешься.
— У тебя забавная мама, — выдавила я, чувствуя, как становится трудно дышать.
Он прижался сильнее, и затрудненное дыхание перестало быть моей главной заботой, потому что кислород в легких воспламенился.
— У меня назойливая и любопытная мама, одержимая желанием иметь десятки внуков, чем скорее, тем лучше.
Я слегка кивнула, стараясь не думать о том, чтобы подарить Бланке внуков, но больше стараясь не думать о самом процессе, который для этого требовался.
— Звучит знакомо, — сказала я.
Его руки коснулись моего подбородка, удерживая меня на месте. Глаза затуманились, и он пробормотал что-то по-испански. Я уловила cariña (с исп. — милая, дорогая) и hermosa (с исп. — прекрасная, великолепная), начала приподниматься на цыпочки, но тут зазвонил мой мобильный.
— Не обращай внимания, — приказал Эдди мне в губы.
Я хотела, очень хотела, но не могла.
— Я не могу, — прошептала я. — Вдруг это мама.
Он тут же отпустил меня и отошел.
Я прошла на кухню и взяла телефон, который перестал звонить.
Посмотрев на экран, я снова увидела имя Инди. Я подумала, как это странно, учитывая, что она знала, что я на свидании с Эдди. Она не могла так скоро хотеть услышать полный отчет о том, как продвигается дело.
— Инди звонила дважды, — сообщила я, пока Эдди раскладывал пирожные по тарелкам.
Одну он протянул мне.
— Если ей так нужно с тобой поговорить, она перезвонит.
Эдди забрал вино и прошел в гостиную. Я последовала за ним. Он поставил бутылку и свою тарелку на кофейный столик, вернулся за бокалами, поставил их туда же и сел. Взял пульт и включил бейсбольный матч.
Я встала рядом с диваном и уставилась в телевизор.
— Эм… что мы делаем? — поинтересовалась я.
Эдди взял свое пирожное и положил ноги на кофейный столик.
— У меня есть еще один брат, сестра и пять дюжин двоюродных братьев и сестер. Я ничего не начну снова, пока не закончатся часы посещений.
Славно. Отсрочка.
Я села на противоположную сторону дивана, положила телефон на кофейный столик и съела свое пирожное, не отрывая глаз от игры. Я не была большой поклонницей спорта. Если меня заставить, я бы ходила на игры, в основном, из-за атмосферы, но мне не нравилось смотреть их по телевизору.
В ту минуту, когда я проглотила последний кусочек пирожного и поставила тарелку, Эдди спустил ноги со столика. Он наклонился, схватил меня за лодыжки и положил их себе на колени. Затем принялся возиться с ремешками босоножек.
— Эдди… — начала я, пытаясь убрать ноги.
Он обхватил мои лодыжки.
— Тихо, Chiquita. Тебе нужно расслабиться.
Он отбросил босоножки на несколько футов в сторону, после чего снял с себя сапоги. Я устроилась в своем углу, как можно дальше от него, думая, что это немного разочаровывающе. Я не питала больших надежд в отношении свидания с Эдди, ожидая, что каким-то образом все испорчу или наскучу ему до смерти. Но не ожидала провести вечер за бейсбольным матчем.
Эдди сделал выпад, схватил меня и, притянув к себе через диван, вернул ноги обратно на стол. Он прижал меня к себе так, что мое плечо оказалось у него подмышкой, а щека прижалась к его груди. Обняв меня за талию, он положил руку мне на бедро.
Боже милостивый.
Мне больше не было скучно, я испытывала приятное чувство. Очень приятное.
Я подняла ноги на диван и прижалась к Эдди, не отрывая глаз от игры и мечтая о том, чтобы сидеть вот так с ним, возможно, каждый вечер до конца нашей жизни.
Следующее, что я помню, — звонок моего мобильного. А еще звонок сотового Эдди.
Я задремала, и каким-то образом моя рука обвилась вокруг талии Эдди. Я отодвинулась, убрала волосы с лица и взяла телефон. Эдди наклонился вперед и вытащил свой телефон из заднего кармана.
На экране моего телефона высветилось «Инди». Я нажала «ответить» и сказала:
— Алло?
В то же время я услышала, как Эдди сказал:
— Да?
— Джет? Ты с Эдди? — спросила Инди вместо приветствия, ее голос звучал забавно, но не в хорошем смысле.
— Да. А что случилось?
Она замешкалась, затем спросила:
— Он разговаривает по телефону?
Я посмотрела на Эдди. Он слушал то, что ему говорили, потом его лицо напряглось, и он перевел взгляд на меня.
— Да, — подтвердила я Инди.
— Он разговаривает с Ли. Я пыталась его остановить. Обещаю, что сделала все, что смогла придумать.
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Что случилось? — спросила я.
— Слушай, наше приключение в «Эйнштейне» вышло наружу и…
Я не услышала продолжения, так как телефон вырвали из моей руки и отключили.
Я резко повернула голову к Эдди.
— Эй! Я разговаривала с Инди.
— Знаю.
Он положил наши телефоны на стол, посмотрел на меня серьезным и, возможно, немного раздраженным взглядом.
— Что происходит? — спросила я, отодвигаясь от него.
— Ты провела насыщенный день.
Ой-ой.
Я подумала, что в данный момент разумнее держать рот на замке.
— Отправилась на поиски отца, чего я просил тебя не делать, и наткнулась на неприятности в пекарне, — продолжил он.
Я забыла о том, чтобы держать рот на замке.
— Эдди, это не твое…
Его глаза сузились.
— Chiquita, если ты сейчас скажешь, что это не мое дело, клянусь Богом, я пристрелю тебя.
Я вскочила с дивана и уперла руки в бедра.
— Это не твое дело!
Он встал с дивана и сделал шаг ко мне, возвышаясь надо мной.
Как же мне хотелось вернуть свои босоножки, но я не сдавала позиций.
— Чертовски мое, — произнес он своим пугающе тихим голосом.
Я уставилась на него.
— И каким же боком? — потребовала я.
Он раскинул руки и огляделся.
— Как думаешь, какого хрена здесь происходит?
— Не знаю! — крикнула я, на самом деле, не имея понятия.
Он отвернулся от меня, провел рукой по волосам и пробормотал что-то по-испански. Затем снова повернулся ко мне.
— По показаниям свидетелей, блондинку, похожую на тебя, видели катающейся по полу в «Эйнштейне» на Аламеде с парнем, подходящим под описание Винса Фрателли.
Я снова решила промолчать.
— Джет, Винс Фрателли — плохой парень. Не просто плохой, страшно плохой. Мускулистый, очень страшно плохой парень. Кто знает, что на нем числится? Скорее всего, раздробленные колени, отрезанные пальцы, убитые люди. И ты набросилась на него в гребаных «Бейглях Эйнштейна».
Нехорошо. Очень нехорошо. Винс действительно выглядел как страшно плохой парень.
Я перешла в режим защиты.
— Ну, я же не знала! — заорала я.
Тихий голос Эдди исчез, и он закричал:
— О чем, черт возьми, ты думала?
— Он назвал тебя мексикашкой! — крикнула я в ответ.
Вот.
Эдди стоял неподвижно и пристально смотрел на меня.
— Что? — спросил он.
— Я не подумала. Он сказал это, и я просто отключилась, и следующее, что помню, как катаюсь с ним по полу. Инди орала, чтобы я врезала ему коленом по яйцам, так я и сделала, потом Текс схватил меня, и мы вылетели вон. Все это длилось меньше десяти минут.
Он покачал головой.
— Не знаю, поцеловать тебя или вбить немного здравого смысла.
Я знала, какой вариант выберу, но слишком злилась, чтобы выдвинуть предложение.
Я попятилась, обогнула кофейный столик, подобрала босоножки и повернулась к Эдди.
— Я хочу домой, — заявила я.
— Ты не пойдешь домой. Разговор еще не закончен.
Я развернулась и пошла на кухню.
Разговор очень даже закончен.
Я почти добралась до кухни, когда Эдди поймал меня за руку, дернул на себя и развернул. Завел мою руку мне за спину и притянул к себе.
— Мне охренеть как надоело смотреть, как ты уходишь от меня, — прорычал он.
Мое сердце остановилось.
Вероятно, это часть того вспыльчивого характера, о котором говорила Бланка.
— Эдди…
Он не дал мне продолжить.
— Ты и раньше встречалась с мексиканцами, люди говорят всякое дерьмо. Это их проблема, твое дело — игнорировать их.
— Эдди… — попробовала я снова.
— Я уже говорил тебе, — продолжил он, — что ты — мое дело, но совершенно, бл*ть, ясно, что ты меня не поняла. Я несколько месяцев пытался привлечь твое внимание, но ты была так занята и измотана, что нихрена у меня не вышло. Поэтому скажу прямо, чтобы избежать путаницы. Я хочу проводить с тобой время, хочу узнать получше, хочу переспать с тобой, и не обязательно в такой последовательности.
Я даже не пыталась заговорить. Просто не могла. Его слова лишили меня дара речи.
— Пока ситуация не уладится и сколько бы времени на это ни потребовалось, ты — мое дело, и я тоже объясню в чем это заключается. Я оберегаю тебя и твою маму, любыми способами. И никто не будет тебе докучать, даже твой гребаный папаша, или они ответят передо мной.
Я не только потеряла дар речи, живот начал странно болеть, и то странно приятное чувство вернулось.
— Я знаю, что у тебя с этим проблемы, ты дала это понять громко и ясно, но мне плевать. Я продолжу штурмовать твои стены, которыми ты отгородилась, пока не измотаю тебя. Ты меня поняла?
Он замолчал, пристально глядя на меня, и я поняла, что он ждет ответа.
Поскольку я была не способна на словесный ответ, то просто кивнула.
— Хорошо. Теперь, поскольку, скорее всего, за тобой охотится не только Ловкач, но и Луи с Винсом, у тебя есть два варианта: либо я везу тебя домой и остаюсь там с тобой, либо делаю звонок и организовываю наблюдение за твоим домом, а ты спишь здесь со мной.
— У нас Трикси, тебе негде спать, — напомнила я.
— Я буду спать с тобой.
Господь Всемогущий.
— Я останусь спать здесь, — решила я.
— Здесь я тоже сплю с тобой.
Ой!
— Я сплю на диване, — выпалила я.
— Ты спишь в моей постели.
— Значит, на диване будешь спать ты?
— Я буду спать в своей постели с тобой.
— Эдди… — начала было возражать я.
— Ничего не случится. Не сегодня. Я слишком устал и слишком зол.
Я пыталась решить, смогу ли спать с усталым и разозленным Эдди.
И решила, что не смогу спать с усталым и разозленным Эдди.
— Эти два варианта — вообще, не выбор, — пожаловалась я. — Суть одна, только места разные.
— Они — все, что у тебя есть.
— Мне они не нравятся.
— А мне плевать. Я говорил тебе не искать отца. Ты не послушала и навлекла на себя хренову кучу неприятностей, добавив их к той куче дерьма, которая у тебя уже была. Если я должен обеспечить твою безопасность, я сделаю это так, как нужно мне, и хочу, чтобы ты оставалась рядом.
— Но… спать со мной?
— Ты не понимаешь, — сказал он, нахмурив брови.
— Думаю, понимаю. — Я начинала переходить от паники к злости.
Он отпустил мое запястье, но крепче обнял обеими руками.
— Ловкач известен тем, что использует свой нож, и не лучшим образом. О том, на что способен Винс, я тебе уже говорил. Если они придут за тобой, я хочу, чтобы сначала они добрались до меня.
Ладно, на этом гнев снова начал перерастать в то странное чувство.
— Ты не можешь пойти на такое ради меня, — прошептала я.
— Я делаю это не ради тебя. А ради себя. Я не получу от тебя желаемого, если тебе перережут горло.
Если рассматривать вопрос под таким углом, то это почти имело смысл. Но только почти.
— Все происходит слишком быстро, это…
И снова Эдди не дал мне закончить.
Он прервал меня смехом. Можете поверить, он действительно рассмеялся.
Его руки скользнули вверх по моей спине, а голова опустилась ко мне.
— Поскольку я честен с тобой, Chiquita, то скажу, что обычно играю с желаемым, пока не почувствую, что пришло время действовать. С тобой это время пришло охренеть как давно, но ты была так сосредоточена на своих проблемах, что не дала мне возможности открыться. Это было не быстро. Хочешь увидеть быстро, пойдем в спальню, и я покажу тебе быстро, но я покажу тебе это медленно.
Ох… милостивый… боже.
Желудок скрутило, и это тоже было приятное чувство.
Как бы то ни было, ради собственной защиты я сразу же ответила:
— Я не хочу видеть быстро.
Его руки разошлись, одна осталась у меня на спине, другая спустилась на талию.
Его губы приблизились, и я перестала дышать.
Прижавшись к моим губам, Эдди сказал:
— У тебя есть отсрочка на одну ночь. Завтра я начинаю действовать.
Что мне с этим делать? То есть, я считала, что Эдди уже «начал действовать».
Он не дал мне шанса что-либо сказать.
— Я должен сделать звонок, а потом мы пойдем спать.
Ой!