— Ну, предчувствие… Дело не в этом. Смотрите, Андропов поддерживает молодого и прогрессивного Горбачёва. Тот, я полагаю, настроен на серьёзные экономические и политические реформы. Но он фантазёр, а вы практик. У вас, по сути, здесь в крае уже идут реформы. Курортная зона развивается динамично и неуклонно. Пускай, многие вопросы решаются вне правового поля…
Он прищуривается.
— Но модель развития, работоспособная, — пожимаю я плечами. — Если частному сектору не ставить палки в колёса он, так называемый, малый и средний бизнес станет локомотивом экономики. Нам это ещё Ленин завещал.
— К чему ты клонишь? — проводит по волосам Медунов.
— К реформам, которые назрели и которые вы смогли бы провести, придя к власти, — прямо отвечаю я.
— Хм… Ты хочешь, чтобы я сказал, что хочу занять место генсека что ли?
— Нет, Сергей Фёдорович, я хочу чтобы вы узнали о большой угрозе. Андропов начинает активно присматриваться к вашему краю и даже действовать начинает. Вам и самому известно, наверное. А если он почувствовал кровь, то обязательно схватит свою жертву за глотку. Мёрзлого из Сочинского горкома уже крутят-вертят и Шахиню, жёнушку его…
— Я-то при чём? — трёт он виски. — И откуда ты знаешь, что он копает?
— Вы ни при чём. Уверен, на вас он накопать ничего не сможет, но репутация будет испорчена напрочь, и карьера тихо и бесславно завершится. Нет, не завершится, конечно, но могла бы, если б вы не предприняли мер.
— Каких мер? — немного сердится он.
— Вы простите, что я лезу. Со стороны может показаться, что заносчивый мальчишка пытается поучать серьёзного и опытного партийного и государственного деятеля. Но нет. Просто я что-то где-то слышал и делюсь с вами соображениями. Не думайте, что…
— Продолжай, продолжай, — кивает он, — что делать с тем что ты скажешь я потом подумаю.
— Попробуйте сблизиться с Андроповым, — продолжаю я. — Убедите его, что ни на что не претендуете, но хотите и дальше управлять всесоюзной житницей. Или назовите другую цель, лишь бы он уверился, что вы не имеете амбиций на престол и не угрожаете ему самому и его протеже. Это я про Михал Сергеевича.
— Хм… Он что, потребует письменных подтверждений?
— Да ну, вряд ли, — мотаю я головой. — Сомневаюсь. Обманите и всё.
— Что? — удивляется моему совету Медунов.
— Хороший политик вообще не говорит правды, — смеюсь я. — Не сомневаюсь, что у вас информации не в пример больше, чем у меня, да и советники имеются квалифицированные и грамотные…
— Давай, мыслью по древу не будем, — качает он головой и усмехается. — Толкуй дальше.
— Так, собственно, это и всё. Уйдите из-под удара и отведите опасность от талантливых предпринимателей вашего края. Но и от Черненко не стоит отстраняться. Это просто мои мысли, вот и всё.
Я улыбаюсь, а он довольно долго на меня смотрит, размышляя о чём-то своём.
— Ладно, мне пора, — говорит он, бросая взгляд на часы. — Спасибо, что поделился соображениями. Кое-что в них есть, но надо хорошенько подумать. Не забывай, если что-то будет нужно, звони.
— Спасибо большое!
— Да… иди-иди. У меня тут ещё один разговор.
Я встаю и иду к двери, открываю и уже переношу ногу через порог, когда он меня окликает.
— Егор, от кого это послание? От Леонид Ильича?
Я улыбаюсь и выхожу из зала.
В аэропорту встречаю Перкеля.
— Егор! — радостно машет он, — вы тоже летите?
— Да, Всеволод Арнольдович, и вы? Значит вместе полетим. Закончили монтаж?
— Да-да, всё закончили и испытали, не беспокойтесь, будет работать, как часики. Мы изучили французский и английский опыт и внесли изменения, которые позволят вам практически без обслуживания жить долгие годы. Но я вот что хотел обсудить.
— Соседа?
— Нет-нет, мы с ним обо всём договорились. Это касается тех домов, что сейчас строятся в Голубой бухте. Там же с водопроводом проблема, но рядом неподалёку есть хороший ручей, подходящий. Мы можем его использовать для водоснабжения. Был у нас такой замечательный русский инженер, Дмитрий Иванович Трембовельский, не слыхали?
— Нет.
— Он занимался, в числе прочего, конструкциями гидравлических таранов для водоснабжения. У нас условия как раз подходящие. Если вы захотите, мы можем на основе его разработок организовать подачу воды и вообще сделать автономную систему водозабора и водоподготовки. Ну, и разведём по домам, естественно. Я сегодня местность осматривал, всё просто отлично можно сделать. Главное, там и обслуживания никакого не надо по большому счёту, только смолы ионообменные менять и механические фильтры. Что скажете?
— Звучит неплохо, — киваю я. — Давайте подумаем. Подготовьте, пожалуйста, информацию, сколько будет стоить проект под ключ со всеми изысканиями, производство или покупка оборудования и монтаж, или что там…
— Хорошо, — воодушевляется он и начинает светиться от радости. — Как с вами приятно иметь дело! В течение недели мы с товарищами всё подготовим.
— Отлично, — киваю я, — значит договорились.
Честно говоря, все эти проекты мне сейчас до фонаря. Мысли мои летят впереди самолёта и снова оказываются в тайном подземном ходе, ведущем из Новоспасского монастыря.
Я снова и снова прокручиваю в голове произошедшее. Вот идёт кругломордый. Вот он чуть притормаживает и я бью его по темени. Он летит вперёд бросая чемодан, пистолет и толкая Наталью. Она падает, задевая Марину. Вся эта суета и неразбериха длится совсем недолго.
Марина оборачивается, обнаруживает меня, и я вижу Наташку, стоящую на коленях с приставленным ко лбу стволом. Сердце обрывается, раздаётся выстрел и гаснет свет.
Проходит целая вечность. Или секунда. Как выяснится потом, я не стану седым, как Хома Брут, но на тот день это самый страшный момент в моей жизни.
— Егор, — слышу я шёпот и не отвечаю, не желая облегчать наведение по голосу.
А потом мне приходит мысль, что это, может быть, Наташка и ей нужна помощь. Я опускаюсь на четвереньки и шарю в поисках фонаря. Где ты, твою дивизию, сраный фонарь…
— Егор… — снова раздаётся голос и теперь мне кажется, что это Наташка. — Егор… Это я…
Твою дивизию! Кровь бьёт в голову. Это она!
— Ты в порядке⁈ — почти кричу я, и в тот же миг раздаётся новый выстрел, оглушительный, как взрыв бомбы.
Пуля обжигает ухо, но в свете вспышки, за долю секунды, что она длится я успеваю всё разглядеть. Справа впереди по-прежнему на коленях стоит Наташка, а Марина с пистолетом в вытянутой руке лежит на каменном полу. Я не знаю, какого хрена это значит и не размышляю, почему она там. Я сжимаюсь, как пружина, превращаясь в Человека-паука.
Сжимаюсь и тут же разжимаюсь, делая два прыжка, чтобы не лететь по прямой и не облегчать Марине задачу. Но выстрелы больше не раздаются. Я прыгаю на неё и бью, не разбирая куда, вроде по голове. Она дёргается и хрипит, а я нахожу её руку и прижимаю коленом, чтобы она даже и не пыталась стрелять.
— Брагин… — хрипит Марина. — Брагин… Всё… перестань, Брагин… Ната меня… убила…