Ноа
Я ударил его.
— Ты ударил его! — восклицает Милли.
— Он назвал тебя шлюхой.
Для меня этого достаточно. Тедди сделал бы также. Любой достойный парень сделал бы также.
— Ты не можешь так неуважительно относиться к женщинам, — говорю я, глядя на вырубившегося парня.
Тайлер что-то кричит, и затем я вижу, как к нам подходят офицеры безопасности. Не похоже, чтобы они куда-то спешили. Во всяком случае, они выглядят довольно расстроенными из-за того, что им вообще приходится покидать свои посты. Брэндон все еще без сознания на полу, его скула уже приобрела уродливый пурпурный оттенок.
Что, черт возьми, Милли нашла в этом парне?
— Привет, приятель, — говорит вышибала покрупнее. — Я уверен, что он это заслужил, как всегда.
— Как всегда? — Милли шепчет в шоке, и он продолжает:
— Но тебе лучше убраться отсюда. Должно выглядеть так, будто мы защищаем целостность бара. — Они оба наклоняются и поднимают Брэндона с пола. — Он не будет выдвигать обвинения.
— Никогда не выдвигает, — замечает другой парень, когда они уходят.
Я беру Милли за руку и тащу ее за дверь. Я так зол, что перед моими глазами появляется красная пелена. Как она могла уделять ему время, не говоря уже о своем теле? И то, как он смотрел на нее и говорил…
Если бы я был мультяшным персонажем, у меня бы сейчас из ушей шел пар.
— Ты сломаешь мне руку, Халк, — шутит она, спотыкаясь позади меня. Я отпускаю ее и набрасываюсь на нее. Ее глаза расширяются, и она замирает на месте.
— О чем, черт возьми, ты думала?
— Прошу прощения?! — кричит Милли, когда я начинаю возвращаться к ее дому. Это всего в полумиле вниз по дороге, и с такой скоростью, с какой меня охватывает гнев, я доберусь туда ровно за четыре минуты.
— Эй!
Она бежит, пытаясь догнать меня, пока, наконец, не сдается, и я чувствую, как она начинает отставать от меня. Мы идем так в тишине, Милли время от времени бежит трусцой, чтобы сократить расстояние позади, пока мы возвращаемся к ней домой. Когда я успеваю свернуть на ее подъездную дорожку, она снова заводится.
— Боже, ничего, бл*дь, никогда не меняется! Давай, Ноа! — кричит она. — Всегда устраиваешь сцены, гребаный беспорядок, а потом убегаешь и оставляешь других собирать чертовы осколки!
Я поворачиваюсь на каблуках, топаю обратно к ней, тяжело дышу, смотрю ей в глаза. Черт, она злится. И это меня заводит. Моя маленькая злючка. Но я тоже зол. Поэтому я не останавливаюсь. Вместо этого решаю подтолкнуть ее ближе к краю, проверяя ее пределы.
— Ты пускаешь в свою постель всякую дрянь, — рычу я.
— Не первый раз.
Мы оба молчим, пока этот маленький кусочек накопившегося гнева и сожаления сидит между нами.
— Что, черт возьми, это должно означать? — спрашиваю ее, хотя уже знаю. Я знаю, что она говорит обо мне. Я знаю, что причинил ей боль. И она явно долго держалась за эту обиду.
— О, я думаю, ты знаешь, что это значит, Ноа, — выплевывает она, отталкивает меня со своего пути и идет по своей подъездной дорожке. Я легко догоняю ее, когда она обходит дом сбоку и поднимается на крыльцо.
Качели все еще сломанные наполовину висят, наполовину лежат на деревянном полу веранды. Я делаю мысленную пометку починить ее завтра.
— Я сказал, что сожалею, Милли. — Мой голос тверд. Я не хочу идти по этому пути. Я извинился, и она простила меня. На этом все должно было закончиться. То, за что она держится, слишком болезненно для меня. Я не хочу мусолить эту тему.
— О, да, Ноа. Я забыла. Твои невероятно искренние, не пытающиеся залезть мне в штаны, извинения. Вот эти, верно? — Она замолкает на секунду. — Да, я помню. Интересный факт: извинения не означают, что вся боль просто исчезает, черт возьми.
— Милли, — стону я, вытирая руками лицо, внезапно ощущая усталость, когда прихожу в себя от адреналинового кайфа. — Мы можем не делать этого?
Она усмехается.
— Не делать? Ты что, издеваешься надо мной? — Милли дико жестикулирует руками в мою сторону. — Ты все это начал! Ты пошел и ударил Брэндона без всякой причины.
— О, у меня была причина. Он проявил к тебе неуважение, — перебиваю я, делая шаг ближе, врываясь в ее личное пространство.
— Неважно. А потом ты вытаскиваешь меня из бара, как пещерный человек, претендующий на свою собственность. А потом! — кричит она. — А потом ты фактически оставляешь меня позади, заставляя идти домой в одиночестве, потому что у тебя ужасное настроение!
— Следи за своим языком, моряк Джерри, — говорю я, улыбаясь ей сверху вниз. Ее отношение направило мой гнев в совершенно другие эмоции. — Ты итак сегодня много раз обматерила меня.
— Пошел ты! — кричит она, толкая меня в грудь.
Я хватаю ее за руки и притягиваю так, что ее тело крепко прижимается к моему. Она теплая, и соленый запах океана смешался с шампунем с ароматом кокоса. Это головокружительное сочетание, и я хочу большего.
— Плохая девочка Милли, — ворчу я, когда она пытается вырваться из моих объятий. — Я думаю, мне нужно преподать тебе урок хороших манер.
Прежде чем она успевает среагировать, я наклоняюсь и поднимаю ее, перекидывая через плечо. Она визжит, а затем начинает бить меня по заднице снова и снова. Я вхожу в гостиную, и Энни только виляет хвостом, когда я глажу ее по голове по пути в спальню.
— Тьфу, предательница! Ты никогда не была на моей стороне!
— Она знает, кто здесь главный, — говорю я, прежде чем сильно шлепнуть ее по заднице. Поскольку платье, которое на ней надето, задралось у нее на бедрах, когда я поднял ее, между моей рукой и ее кожей нет ничего, кроме трусиков.
— Ай! — кричит она на меня, снова шлепая по моей заднице. — Больно, Ноа!
— Я предупреждал тебя, злючка, — говорю я, бросая ее на кровать. — Пришло время преподать тебе урок.
Она переворачивается и пытается переползти через кровать, но я хватаю ее за лодыжку, притягивая обратно к себе. Платье задирается еще выше, собираясь над бедрами и обнажая сексуальные белые кружевные трусики. Они так идеально подчеркивают мягкий изгиб ее попки, что мне не терпится вонзить в нее зубы.
— Ах, ах, ах, — говорю я, забираясь на нее сверху, устраиваясь на ее бедрах, чтобы она не могла пошевелить ногами. Я провожу ладонями вверх по задней поверхности ее бедер и по заднице. Ее кожа такая невероятно мягкая.
— Что ты собираешься делать? — спрашивает она, запыхаясь и тяжело дыша, пытаясь повернуться и посмотреть на меня.
Я сжимаю мягкую плоть ее задницы, мои большие пальцы раздвигают ее. Я вознагражден тихим стоном, в то время как ее спина слегка выгибается для меня.
Я снова шлепаю ее в ответ, и все ее тело напрягается.
— Пошел ты, Ноа, — рычит она, ее тело извивается подо мной.
— Я думаю, еще по два с каждой стороны будет достаточно, не так ли? — спрашиваю я ее, успокаивая место, которое только что шлепнул. Мой член тверд как камень, он борется с жестким поясом моих джинсов, и чем больше она сопротивляется, тем напряженнее я становлюсь.
Шлепок. Шлепок. Шлепок. Шлепок.
Я шлепаю в быстрой последовательности, не давая ей времени вывернуться из-под меня.
К тому времени, как заканчиваю, задница Милли покраснела, и она превратилась в маленькую стонущую лужицу подо мной. Она ерзает и пытается потереть свои аппетитные бедра друг о друга, чтобы получить некоторое облегчение. Я провожу кончиками пальцев прямо по краям ее трусиков, которые слегка впиваются в ее кожу.
— Давай посмотрим, насколько мокрая моя девочка.
— Я не твоя девочка, — протестует она с рычанием, сжимая в кулаках одеяло.
Я смеюсь.
— Конечно, нет, милая. Продолжай говорить себе это.
Погружая пальцы между ее бедер, я провожу ими по ее щели и нахожу, что она промокла. Всегда есть время для прелюдии, но сегодня вечером я не думаю, что у меня хватит духу ждать дольше. Прелюдией было ударить Брэндона и наблюдать, как Милли отчитывает меня, как будто она босс в этом маленьком соглашении, которое мы заключили.
Возясь с пуговицей и молнией, я вытаскиваю член и оставляю его тяжелым и горячим на ее заднице, пока тянусь к прикроватному столику и роюсь в нем в поисках презерватива. Я открываю его зубами и надеваю, прежде чем отодвинуть ее трусики в сторону.
— Подними свою задницу для меня, Милли.
Она замирает, и я понимаю, что она думает, что я собираюсь сделать что-то еще.
— Не сегодня, Милли, — успокаиваю я, проводя рукой вверх и вниз по ее спине, позволяя ногтям слегка царапать ее кожу. — Однажды эта задница будет моей, — обещаю я. — Но не сегодня. Теперь подними бедра, детка.
Милли издает тихий стон и на мгновение колеблется, прежде чем ее великолепная задница слегка приподнимается в воздух.
— Такая хорошая девочка. Всегда делает то, что ей говорят.
Я наклоняюсь над ней и выпрямляюсь. Я проскальзываю внутрь так чертовски легко, ее тепло и влажность затягивают меня по самые яйца. Милли вздыхает и толкается обратно на меня, когда одна из ее рук исчезает у нее под животом. Я сжимаю в кулак ее волосы, собирая их у основания шеи и дергая их, когда выхожу и врываюсь обратно. Она стонет и извивается подо мной с каждым толчком.
Боже, она чертовски великолепна в таком виде.
Нам обоим не требуется много времени, чтобы достичь кульминации, мы кончаем почти одновременно, прежде чем я расслабляюсь на ней, мой член все еще подергивается внутри нее, когда я прихожу в себя после оргазма. Надеюсь, когда-нибудь она позволит мне кончить в нее без презерватива. Одна только мысль об этом почти заставляет меня готовиться ко второму раунду.
— Я все еще не твоя девушка, — говорит она сквозь тяжелое дыхание.
— Конечно, это не так, малышка, — я тихо смеюсь, прижимаясь к ней, прежде чем выйти и скатиться с нее. Шлепнув ее в последний раз по заднице, встаю, чтобы пойти в ванную. — Продолжай повторять это вслух, и, может быть, однажды ты в это поверишь.