— Так-так, — заинтересованно сказал Олег, — любопытная беллетристика. Ну, а дальше?
— Дальше Севочка ваш ненаглядный достанется ей в очищенном виде, — ликуя, продолжала Женя. — Она его, конечно, помусолит и выкинет, и лет через пять вы все трое встретитесь где-нибудь возле пивной, облезлые, как дворняги. Подобный случай был в Тамбове.
— Во, прогнозистка! — восхищенно сказал Олег. — Да ведь для этого ей как минимум надо на себя наклепать. Признать, что сама она — разъездная лярва.
— Нашел чем напугать, — пренебрежительно сказала Женя. — «Три мушкетера» читал? Помнишь, что леди Винтер с этим лютеранином сделала?
— С пуританином, — буркнул Лутовкин.
— Вот-вот, — сказала Женя, — с таким же теплым, как ваш Савося. Любая женщина, если хотите знать, всегда мужика сделает виноватым…
В спальне воцарилась кромешная тишина.
— Вот что они с нами делают, — промолвил после долгого молчания Олег, — а мы потом только руками разводим.
— Да выставить ее, — гневно дыша, сказал Лутовкин, — выставить ее к чертовой матери!
— Так приступай, — тут же отозвался Олег. — Что ты валяешься, как полено?
— Ну, во-первых, — помедлив, сказал Лутовкин, — не я ее выдумал, а во-вторых, мне не с руки, все-таки я тут хозяин…
— Намек ваш понят, — сказал Олег. — Черную работу делает красный.
И не двинулся с места.
Выждав минуту, Лутовкин повернулся лицом к стене.
— Ладно, чего там, — глухо проговорил он, — пусть будет как будет. Мы все тут люди собрались закаленные, где сядешь на нас — там и слезешь. Парня хорошего жалко, конечно… пропадет ни за грош, он у нас безотказный.
И прозвучало это до того убедительно, что в тот же миг он сам проникся состраданием к другу, хорошему парню.
— Правда, Олег, — поддакнула Женя, тоже проникшись, — надо что-то делать…
— Ну, если вы так считаете… — сказал Олег и решительно встал. — Нет ничего проще.
— Что ты намерен? — встревожившись, обернулся Лутовкин. — Предупреждаю: только без драки.
— С кем? — Олег ухмыльнулся. — Я просто проведу оздоровительную беседу.
И он вышел в гостиную.
— Эй, молодые! — раздался его зычный голос.
Музыка смолкла.
— Пригрелись, ясные. Пора и совесть знать. Ты, Себастьян, сходи пока в туалет, а мы с Алевтиной пойдем в кулуары.
— Во идиот! Что он делает? — яростно зашептала Женя. — Кого он ведет? Разве с ней договоришься?
Она привстала, но было уже поздно: Олег втащил за руку Алю.
— Ну? — спросила Аля, высвободив руку и прислонившись спиной к стене. — Что за обращение? Что вы тут затаились? Предупреждаю, я буду кричать.
Смугловатое личико ее было исполнено негодования, однако ноздри по-дикарски опасливо трепетали: что-то ее встревожило.
— Послушай, Анастасия… — начал Олег, прикрыв дверь в гостиную.
— Меня зовут Альбина, — отрезала Аля.
— Вот даже как… — Олег откашлялся и посмотрел на Лутовкина, но тот лежал на подушках, заложив руки за голову, и отсутствующим взглядом смотрел в потолок. — Гм… да. Ну, ладно. Всё это забавно, конечно, и веселимся мы со страшной силой, но ты Себастьяну голову не морочь. Не по Сеньке шапка.
Аля взглянула на подругу, смиренно сидевшую в ногах у Лутовкина, и усмехнулась длинной тонкой усмешкой.
— Шапка… — повторила она. — Боже мой, в какой дурдом я попала.
— Тебя что, за шиворот сюда волокли? — скорбно спросила Женя. — Сама притащилась.
— Сама, — подтвердила Аля, потирая запястье руки, за которую ее схватил Олег.
— Так что же ты, — понизив голос, спросил Олег, — что же ты с дураками связалась?
— А скучно было.
— Теперь не скучно?
— Спасибо, ничего.
— Ну, веселись, — сказал Олег и отошел от двери. — Но смотри: я предупредил.
Дернув плечом, Аля взялась за дверную ручку. Тут словно красная шаровая молния вспыхнула в голове у Лутовкина: дикая мысль «Врёшь, не выйдешь!» ослепила его, и, ничего более не соображая, он вскочил на ноги, перешагнул через спинку кровати, обеими руками схватил Алю за шею и вместе с нею рухнул на пол у шкафа прямо к Олеговым ногам. Всё это было настолько неожиданно, что Олег и Женя оцепенели от изумления. Они глядели на них сверху, даже не пытаясь помешать, с одинаковыми болезненно-зачарованными лицами, как будто наблюдали сладострастную сцену. Должно быть, хватка Лутовкина стала крепчать, потому что Аля начала спихивать его с себя, упираясь коленями и руками. Мучительная гримаса на ее лице показалась Лутовкину презрительной, упорное сопротивление не приспособленного для борьбы, мягкого и зыбкого женского тела вызвало новую вспышку ярости. Взгляд его упал на запиханную под шкаф кровавую ткань, и, освободив одну руку, он вытянул край простыни и стал накидывать ее на Алино улыбающееся (как ему казалось) лицо, а она царапалась и отбивалась, причем оба не произносили ни звука, только бурно всхлипывали. Но тут Аля наконец увидела красные пятна на простыне, забилась, задергалась и, отворотив от Лутовкина лицо, хриплым голосом позвала:
— Сева! Себастьян! Или как тебя там?
— Эй, счумились вы, что ли? — сказал Олег и, наклонившись, взял своими ручищами Лутовкина за плечи, с трудом оторвал его от Альбины и через спинку кровати швырнул в дальний угол. — Здесь вам не тропики.
Аля медленно поднялась, повертела головой, склоняя ее то к одному, то к другому плечу, потрогала пальцами шею.
— Мать твою так, — без всякого выражения сказала она, — вот это, я понимаю, тусовка.
— Ну все, ну все, — миролюбиво проговорила Женя, ногою запихивая простыню обратно под шкаф. — Размялись — и хватит.
— И куда же ты трупы складываешь? — глядя сверху вниз на Лутовкина, весело и зло спросила Альбина. — В шифоньер?
Лутовкин молчал. Привалившись к подушкам, он судорожно обшаривал руками свое иссаднённое лицо. Только теперь, когда кровавое возбуждение схлынуло, он осознал происшедшее — и его зазнобило от страха. «Глупый пингвин робко прячет…» Как нашептали.
— А что, ребята, — сказала Аля, — мне с вами нравится. Будем дружить.