На столе исходит паром пузатый заварник, Демьян хрустит печеньем, нагло заграбастав всю вазочку, а я смотрю в окно.
Небо уже светлое.
Уснуть так и не получилось. После возвращения я еще час искала пятый угол, наэлектризованная прошедшим вечером по самое не могу.
Голова гудит, в глаза хоть спички вставляй, но возбуждение никак не желает спадать. И это далеко не эйфория.
— Алена, хватит, — подает голос Демьян. — Неплохо же все прошло, что ты так вцепилась в этих арабов?
Тяжело вздыхаю. Демьян, в общем-то, прав. В последний момент мне удалось подцепить на крючок довольно жирную рыбешку. По крайней мере, расстались мы чуть ли не лучшими друзьями, но…
— Это другой уровень, понимаешь? Статус, реклама… Не говоря уж о возможности избежать загребущих лап Агатова. Он ведь свалит обратно к себе, в Германию. Будет давить до посинения. Не могу это просто так оставить. Артур… Он столько для меня сделал. Я обязана сохранить «Орион».
В глазах Демьяна мелькает странное выражение, а может, мне только кажется.
— Не думаю, что он хотел бы видеть тебя такой замученной. Это всего лишь фирма.
— И наследство нашей дочери!
Демьян отворачивается, но всей кожей чувствую — тема для него не из легких. Пусть так. Я не собираюсь делать вид, что ребенок — это нечто абстрактное. Наденька — моя дочь. И полноправная хозяйка «Ориона».
— Я понимаю твое упорство, Алён, — усмехается невесело. — Но подумай, а вдруг Агатов дойдет до угроз ребенку?
Уже думала! Это выматывает меня, треплет нервы.
Не знаю, на что способен этот человек, но боюсь — на многое, если его разозлить. Пока он не включился в игру, как следует. И даже сегодня, уверена, это была показательная порка.
Я со стоном роняю голову на сложенные руки.
Господи! Ну за что мне все это? Бегаю, словно белка в колесе. Гоняю себя до сбитого дыхания, а пользы никакой.
Попробовать что ли подставить Агатова на почве сексуальных домогательств?
От этой мысли прихожу в ужас. В кого я превращаюсь?!
На плечо ложиться теплая ладонь. Вздрагиваю. Не слышала, как Демьян подошел. Хочу дернуться, сбрасывая его руку, и не могу пошевелится. А сердце почему-то ускоряет бег. И щекам жарко.
— Не переживай, Аленка. Что-нибудь придумаем. Хрен Агатову, а не «Орион».
От мягкого тембра мурашки по коже. Сама не понимаю, что делаю, но тянусь пальцами и касаюсь ими мужских. Ох, какой горячий!
Живое тепло впитывается под кожу, растекаясь в крови приятной негой. Тревога отступает. Мне так хочется верить Демьяну!
— Спасибо, — шепчу непослушными губами.
И вдруг зеваю.
Кажется, мне и правда нужно вздремнуть.
— Пойдем, — Демьян осторожно приобнимет за плечи и тянет вверх, помогая встать. — Надо отдохнуть. Ты выложилась на сто процентов и даже больше.
Вместе идем в спальню. Хочу сказать Демьяну, что дальше справлюсь сама, но и тут он опережает.
— Спи. Дверь я захлопну.
И уходит. А я, кое как выпутавшись из одежды, падаю носом в подушки. И сразу же засыпаю.
***
Демьян
— Я и так не сплю! А ты топаешь, как слон.
Юлия недовольно кривит губы, а руки сложены под грудью, подчеркивая внушительный бюст. У нее красивая тройка, а сейчас и того больше, но в который раз ловлю себя на мысли, что эта женщина не вызывает у меня вообще никаких эмоций. Да и другие тоже.
— Точно, — наливаю себе кофе. — Нужно было переночевать в отеле.
Делаю глоток и направляюсь в душ.
Врубив на полную режим «тропический ливень», закрываю глаза и возвращаюсь мыслями в прошедший вечер, на танцпол. Память яркими мазками рисует гибкое тело в моих руках, блестящий взгляд серых глаз и одуряюще-вкусный запах Аленкиных духов.
Вдоль позвоночника бежит жаркая волна возбуждения.
Представляю, что Аленка стоит позади меня. Прижимается обнаженным телом, гладит ладошками. Она такая нежная и горячая… Отзывчивая.
Голову ведет, как будто по венам плеснули спирт.
Задыхаюсь от возбуждения, уплывая от сладких воспоминаний. Их так много. Пошлых, ярких, горячих… Ее губы на моей коже, сбитое дыхание, срывающееся шепотом «хочу».
Пах скручивает мучительной судорогой, выбивая из горла стон.
Разрядка приходит позорно быстро, и я утыкаюсь лбом в плитку. Проклятье! У меня такого перерыва в интиме не было со времен службы. Но не хочу никого, кроме Аленки. Которая едва ли замечает мои жадные взгляды.
Выдираюсь из ванной и долго тру кожу полотенцем, до красноты.
Все равно добьюсь! Как только развод получу, смогу действовать так, как хочется. А пока нельзя Аленку тянуть в отношения, даже если мой брак — всего лишь игра.
— Ну ты и дошел, Ястребовский, — фыркает Юлия, которая, видимо, специально меня ждала в гостиной.
— Только не ври, что ревнуешь.
— Не собираюсь. Парень, ты конечно, неплохой, но… Меня Тимур нашел.
Даже кашляю от неожиданности.
— Что?
— Я в торговом центре была. Сегодня. Ну знаешь, всякие там распашонки-чепчики. Как-то потеряла бдительность. Разворачиваюсь, а вместо консультанта — он, — Юлия морщится.
Но я вижу в ее глазах боль. И панику.
— Почему охрану не взяла?
— Взяла. Этот идиот в туалете зависал. Не важно. В общем… Папочка мог бы мною гордиться. Отшила в лучшем виде. Сказала, что от его запаха тошнит, — хихикнула невесело. — Видел бы ты эту рожу.
Да уж, представляю. Такой удар по самолюбию.
— Чего он хотел?
Юлия жмет плечами.
— Сама не знаю. Но выглядит неважно… Или мне кажется. В любом случае, я боюсь, что Тимур может догадываться. Он втирал про то, что тебя только деньги интересуют. Сам налево ходишь, а мне мозги пудришь.
Черт. Тимурка наверняка успел заметить, что с Аленой я провожу достаточно времени.
— А ты?
— А я посоветовала не судить по себе. Тут и охранник пришел, заставил уйти. Да плевать. Мне нужно уезжать срочно. Билеты я уже заказала, с отцом сама поговорю. Так что приготовься выдержать моральный прессинг. Возможно, папа заявится лично.
И Юлия скрывается в своей комнате.
— Черт, — шиплю, с силой потирая лицо.
Только Оболенского для полного счастья не хватало.
***
В приемном покое светло и тихо. По коридору то и дело прогуливаются будущие мамочки и их сопровождающие. Одни на выписку, другие с вещами… Я жду Ульяну.
Слава богу, хоть в этом вопросе все наладилось. Ей установили пессарий, с дочкой все хорошо. Поверить невозможно, что через четыре недели беременность будет считаться доношенной. И тем более, что нижний порог — тридцать две недели — Ульяна благополучно прошла.
Мобильник вибрирует.
Спорить готова — это Демьян. У него теперь новый номер, который сто процентов конфиденциальный. Открываю сообщение и улыбаюсь. Опять прислал смешную картинку. Он последнее время часто так делает. В прошлом, я бы возмутилась — запрещая такую фривольность, а сейчас…
Ох, кажется, я снова превращаюсь в Алену. Но не могу себе в этом отказать.
Все эти пустяки, вроде картинок или вкусностей, которые Демьян тащил к чаю всякий раз, как приходил в гости — это так мило.
Хочется улыбаться, а в груди разливается тепло. Я опять чувствую себя юной и беззаботной.
— Елена Николаевна, здравствуйте, — звучит над головой.
Вздрагиваю, выныривая из приятных размышлений.
— Здравствуйте! — вскакиваю на ноги. — Что-то случилось?
Передо мной врач Ульяны. И я до начинаю нервничать, когда он смотрит так внимательно и цепко.
— Разве что выписка, — жмет плечами. — Я здесь чтобы дать несколько рекомендаций. Состояние пациентки стабилизировалось, но я настоятельно рекомендую полный покой. Как физический, так и моральный. Никаких волнений, долгих прогулок и тем более уборок, стояния у плиты тоже, — произносит с нажимом.
Киваю, словно болванчик. Будет выполнено. Сегодня же найму для Ульяны помощницу.
— Так же ей прописан курс некоторых препаратов. Принимать строго по расписанию. На этом все.
И, попрощавшись, доктор уходит.
А я оседаю на кресло. Ох, прямо в пот бросило. Нельзя так реагировать, иначе нервов никаких не хватит.
Но страх за малышку не дает мыслить здраво. Мне кажется, что я делаю недостаточно. Что можно еще лучше… Паранойя развилась незаметно и стремительно. Не могу потерять этого ребенка. Пусть не я вынашиваю, но… Ох, Наденька — моя дочь.
Мобильный снова вибрирует.
Не хочу поднимать, но взглянув на экран — тяжело вздыхаю.
Оболенский… А ему что надо?
— Здравствуйте, Георгий Георгиевич, — здороваюсь максимально сухо.
— И вам не хворать, Алена Николаевна…
Вздрагиваю, понимая, что Оболенский нарочно назвал меня моим прошлым именем.
— … жду вас в ресторане, — называет адрес, — через час. Есть разговор.
И отключается.
Вот же черт!
Сердце барабанит о ребра так, что перед глазами темнеет. Вдох-выдох. Я не должна нервничать. Непонятно, чего хочет Оболенский, но сделать он ничего не сможет. Надеюсь.
Мучительно размышляю, а не позвонить ли Демьяну. Может, он что-то знает? Хотя обычно звонит сам, если какие-то новости.
Но в итоге отметаю эту идею в сторону. Нет. Не стану его впутывать, пока не узнаю, чего хочет Оболенский.
Оглядываюсь и замечаю Ульяну. Она уже в холле. Идет ко мне, на губах легкая улыбка. Я тоже пробую улыбнуться. И даже выходит правдоподобно — женщина, кажется, не замечает моего состояния.
— Уф, эти больницы, даже самые хорошие — такое испытание, — замечает беззлобно. — Домой?
— Да, конечно. С врачом я говорила, он рекомендовал полный покой. Сегодня скину список с анкетами помощниц. Будут готовить.
Ульяна не слишком довольна — чувствую. Кухарить она любит, по части уборки к ней и так клининговая компания заезжала, но вот еду женщина готовила сама, за исключением периода токсикоза.
— Как скажешь.
И поправила легкий рюкзачок.
Водитель быстро доставил нас до дома Ульяны. Тепло попрощавшись в ней, я прошу отвезти в ресторан. А саму колотит. Но совсем не от промозглой погоды за окном. Не хочу встречаться с Оболенским! Ничего хорошего он мне не скажет.
Предчувствия не подводят. Едва официант подвел меня к столику, вместо приветствия в меня летит полный презрения и ярости взгляд.
Оболенский пытается маскировать его улыбкой, но выходит откровенно паршиво.
— Здравствуйте, Алена Николаевна, — скалится, точно волк.
— Елена Николаевна, — поправляю равнодушно. И видит бог, чего мне это стоит! — Хотя в вашем возрасте с памятью могут быть проблемы.
Оболенский щурится. Лицо сереет, в тон делового костюма. На краткое мгновение мне кажется, что он ударом кулака перевернет столик, но мужчина только слегка меняет положение тела.
— Проблемы не больше ваших, уважаемая Елена Николаевна. Или все-таки Алена? Та самая, которая залетела от некого молодого и очень амбициозного мальчика Демьяна.
Это как удар под дых. Кидает в пот, в голове тысяча вопросов: откуда узнал? Кто слил информацию? Как давно?
Но я возвращаю Оболенскому его же выражение лица — холодное и злое.
— Если вы тут, для того чтобы предъявлять какие-либо обвинения, то на этом и закончим. Идите в суд, или к журналистам, или куда-нибудь еще. А мне не интересно.
Пытаюсь уйти, но запястье перехватывают стальные пальцы.
— Ты, дрянь, посмела в семью лезть, — шипит, выкручивая кисть до синяков. — Не стыдно?! Моя дочь беременна!
Ох, знал бы Оболенский, от кого! От этой мысли становится вдруг весело. Смеюсь, наслаждаясь искренним удивлением Оболенского.
— Я сейчас охрану позову и побои зафиксирую, — дергаю рукой, и Оболенский отпускает. — Еще раз — все претензии оформляйте через суд. Только учтите — мне тоже есть, что рассказать о чрезвычайнобурномпрошлом вашей дочери, — и ухожу.
Да уж, коротенькая встреча получилась, даже меню открыть не успела.
— С*ка, — летит в спину.
Не оборачиваюсь. Меня конкретно потряхивает, но я рада, что не потащила на встречу Демьяна. Он бы с Оболенским миндальничать не стал.
За все то время, что мы провели вместе, я успела убедиться — Демьяна и Юлию ничего не связывает.
Только Оболенский, похоже, этого не замечает. Ему важно, чтобы все как у всех, а еще дочка в надежных руках. Понимаю… Демьян, если разобраться, был бы прекрасным отцом и, как следствие, мужем.
Из размышлений опять выводит мобильный. Да что ж за день сегодня такой, суматошный?
Поднимаю.
— Аленка, ты где?!
Голос Демьяна звучит так взволнованно, что я даже улыбаюсь. Нервное напряжение немного отпускает.
— В ресторане.
Кажется, Демьян удивлен.
— У тебя встреча? Не важно… Оболенский в Питере, только что приехал.
— Знаю, именно с ним я и встречалась.
В трубке повисает звенящая тишина. Но ненадолго.
— Адрес! А, все, у меня уже.
Охрана слила, не иначе. Арс и за мной приглядывает. Быстро отработал — я ведь никому не говорила, для чего в ресторан еду. Может, пообедать. Но встреча заняла не более десяти минут.
— Демьян, все в порядке, — успокаиваю взявшего разгон Ястребовского. — Просто Оболенский решил предъявить мне за наше прошлое. Семью вашу защищает, — хмыкнула, но получилось не весело.
Демьян зашипел ругательства.
— Да, семью. Ему просто не хочется искать для Юлии очередную партию, заодно бесплатного работника. Агатов это сделал, спорить готов.
Я тоже так думаю. Этот урод будет душить до последнего. И я не удивлюсь, если начнет срывать сделки.
Время игр закончилось. Вот только передо мной такой противник, что не всякому хищнику по зубам. И от этого делается дурно.
— Дём, приезжай на чай, — прошу и сама пугаюсь.
Назвала Демьяна старым прозвищем! Зарекалась ведь произносить!
— Приеду, — торопливо вздыхает трубка. — Прямо сейчас приеду.
И отключается. А я иду к машине. И больше мозгового штурма мне нужен Ястребовский рядом.