Аслан, забыв о своей просьбе, встал. Вернулся он повеселевший, шепнул девушке:
- Завтра иду в поселок Святой Якоб.
- Ну вот, - воскликнула Анита. - Я же говорю, счастливый... Меня вот не отправят в Святой Якоб. А ведь я там родилась и выросла. Так хочется хоть разок на родной поселок взглянуть!
- Там тебя могут узнать... И, кроме того...
Анита засмеялась. Не только опасность, грозившая ей в том случае, если бы она могла пойти в родной поселок, тревожила Аслана. Он не хотел, чтобы ее куда-либо посылали. Если она пойдет в разведку, ей придется хитрить, заводить знакомства...
Женским чутьем она поняла, что происходит в душе парня. И не стала больше высказывать сожаление.
- Да, пожалуй, мне тяжело будет видеть наш разрушенный дом... Аслан, можно тебя попросить? Да? Так вот - если встретишь нашу соседку... Ее все знают, она прачка... Передай ей привет. Хорошо? Она тебе все обо мне расскажет... Вместо меня...
СВЯТОЙ ЯКОБ
В поселке Святой Якоб после бомбежек уцелели только церковь да маленькие домишки на окраине. Но в дни религиозных праздников сюда по-прежнему со всех окрестных сел съезжались богомольцы.
Даже руины этого поселка казались Аслану знакомыми и родными - ведь тут жила Анита...
Он внимательно приглядывался ко всем встречным. "Здесь, - думал он, не найти человека, который не знал бы ее. Многое, наверное, могли бы рассказать люди о нашей Аните".
Он добрался до поселка в конце дня.
Все реже попадались навстречу прохожие.
Пройдя мимо базара, Аслан свернул на узкую улочку и, добравшись до небольшого кирпичного домика, знакомого по описаниям Аниты, тихонько постучал в окно. Дверь открылась, и вышла худая, болезненная женщина средних лет.
- Я принес вам, синьора, белье в стирку. Семнадцать пар, - тихо сказал Аслан. Это был пароль.
- Пожалуйста, пожалуйста, проходите. - Прачка сразу стала приветливей. - Вы принесли хорошие вести?
- На днях сюда переведут лагерь военнопленных. Их разместят на окраине. В этом лагере есть наши товарищи. Надо установить с ними связь. Мы, синьора, нуждаемся в вашей помощи.
- Я готова помочь.
- Если бы вам удалось устроиться на работу в лагерной прачечной...
- Сделаю так, чтобы удалось...
Помолчав, Аслан сказал:
- Привет вам от Аниты.
- О, Анита! - лицо прачки осветилось улыбкой, помолодело. - Наша милая девочка! Она у вас? Как там она?
- Ничего!
- Все такая же веселая, как... как была раньше?
- Да, наверно, такая же... Сама не грустит и нам не велит.
- Молодчина. Много Аните пришлось перетерпеть. Пусть горе больше ее не коснется и останется на долю врага.
- Она часто о вас вспоминает.
- Спасибо. Здесь Анитой гордятся все. Кто бы мог подумать, что такая девушка убьет фашиста! Сумела постоять за свою честь. Да что там, она всегда была боевой. Ни один парень не отважился дерзко посмотреть на нее. А многие мечтали понравиться ей...
Аслан мог без конца слушать рассказ хозяйки об Аните. Но время ведь не ждет, а у него дело...
К вечеру Аслан снова был на базаре; потолкавшись в толпе, он неожиданно подошел к итальянскому солдату. Солдат был пьян и с трудом держался на ногах.
- Буона сера*, - сказал Аслан, дружески дотронувшись до руки солдата. Тот покосился на незнакомца, но не ответил.
______________
* Буона сера - добрый вечер (ит.).
- Хочешь выпить, солдат?
- А что, у тебя есть вино?
- Я знаю, как его достать.
- Как?
- Отдаю тебе по дешевке газеты "Иль Пикколо"*, а ты их перепродашь.
______________
* "Иль Пикколо" ("Народ") - название фашистской газеты (ит.).
- А почему ты сам не хочешь их продавать? - спросил солдат.
- Мне срочно нужны деньги, а времени нет стоять с ними.
- Ладно, сколько хочешь за них? - солдат, видимо, знал толк в такого рода делах.
- По лире за штуку. А у тебя за пять возьмут нарасхват. Вот увидишь.
- Сколько тут газет, амико?*
______________
* Амико - друг (ит.).
- Сто экземпляров.