Если же говорить о личных желаниях, то больше всего на свете Август Эгон хотел бы встретиться с дочерью. Пусть бы Зора была рядом... Сейчас он ей разрешил бы, пожалуй, прийти в бригаду.
Но, как это часто случается, обстоятельства складываются совсем иначе, чем мы желали бы. В то время как Август Эгон мечтал увидеть дочь около себя, она шла с новым заданием совсем в другом направлении...
По возвращении из Габриа в Триест Зора почти ежедневно наведывалась в кафе "Шток", где получала от Павло задания. Затем она шла выполнять их, а выполнив - докладывала, как и что успела сделать.
Однажды Павло встретил ее на пороге, возбужденный и необычайно вежливый.
- Танцуй! - заявил он.
Зора смотрела на него с удивлением. Павло любит шутить, но ей-то не до шуток.
- Значит, не догадалась, - усмехнулся Павло. - Если бы я сказал это русскому, он сразу бы понял, что ему - письмо. У них обычай такой: заставляют танцевать каждого, кому пришло письмо.
- Значит... мне тоже... письмо?
- Конечно. Да еще, наверное, долгожданное.
- От кого? - спросила Зора, густо покраснев.
- А я этого не знаю, - засмеялся Павло. - Если тебе письмо от моего бойца, то я рад: с ним, значит, все в порядке.
Письмо было от Силы.
"Дорогая Зора! Привет тебе из партизанского края, с гор Триглава, писал он. - Я не могу рассказать, что я здесь увидел, сколько интересных людей встретил, но я скажу тебе о другом: не было еще дня, чтобы я тебя не вспомнил. Настроение у меня хорошее. Я выполнил все поручения, в том числе и твои. Посылаю тебе написанные Асланом (я встретил его первым из партизан при необычайных обстоятельствах) слова "Катюши" и фото".
Зора прервала чтение, чтобы посмотреть фотокарточку. Довольно долго рассматривала она ее. "Взгляд очень серьезный, прямой, чистый, немного наивный. Таким я его и представляла", - подумала она. Потом пробежала глазами слова песни, улыбнулась, мысленно поблагодарила Силу за внимание - и снова вернулась к письму,
"... Я пишу тебе издалека, а сердце бьется так, словно ты - рядом. Около тебя я молчал. Но ведь пока еще война, все может случиться, и поэтому я решаюсь тебе признаться в своей любви... Вот я написал эти слова, признался. Будь что будет. Когда мы встретимся в свободном Триесте (а осталось немного, начинаются решающие бои), ты, я надеюсь, ответишь мне, как подскажет сердце. Я не обижусь, если ты скажешь "нет". Но знай: я тебя люблю".
Жаркий румянец залил щеки девушки, на глаза навернулись слезы.
Павло сделал вид, что очень занят своими делами. "Милый, милый мой Сила", - подумала Зора и продолжала читать. "Ты знаешь, Зора: много лет назад я потерял отца. Я никогда не думал, что найду его. И где? Здесь. Здесь нашел я его. Я как раз докладывал твоему отцу, и вдруг заходит мой... Я счастлив безумно. Наши отцы дружили в прошлом, дружат и сейчас. Мой отец комиссар отряда, которым командует твой. Мне не описать нашу встречу и то волнение, какое я испытываю даже сейчас, вспоминая подробности встречи. Наверно, ты порадуешься вместе со мной".
Да, Зора от души порадовалась за друга.
Она перечитала письмо еще раз и еще. Несколько слов в конце письма были зачеркнуты, и все же она ухитрилась прочесть их. "Дорогая, напиши, Васко пока еще в Триесте или куда ушел? Меня тревожит одна мысль..."
Конец фразы был зачеркнут так старательно, что она не смогла ничего разобрать, но ей стало ясно: все мужчины ревнивы.
Она словно забыла о том, что Павло рядом, и, опомнившись, долго не решалась взглянуть ему в лицо.
- Ты будешь счастлива с этим парнем, Зора, - сказал Павло.
Зора, застыдившись, отвернулась и принялась старательно теребить тонкие кисти платка. Выждав, пока она справится с волнением, Павло сказал, что ей опять нужно идти к итальянским партизанам.
Зора как будто ждала этого - когда она подняла голову, в ее глазах было выражение сосредоточенности и решимости.
Зора второй раз шла в село Габриа.
Шла она и, подобно отцу, думала о пережитом, о предстоящем, о том, как хорошо было бы теперь быть рядом с отцом, Силой, Асланом - со всеми теми, кто ей близок, с родными людьми. А дорога вела ее в другую сторону. Впрочем, к друзьям. И в итоге - к встрече, к победе. И Зора чувствовала себя счастливой. Она шла по пути отца.
Снова она увидела мастера-портного. Он встретил ее чрезвычайно приветливо, и по всему было видно, что он откровенно любуется девушкой.
- Как дошли?
- Хорошо.
- Что нового в городе?
- Нового много! - Зора многозначительно улыбнулась. - Что вас интересует?
- Конечно, самое интересное.
- Вот вам новость: Гитлер потерял своего друга.
- Какого?
- Самого близкого. Муссолини. Дуче снова пойман и повешен.
- Ах, так. Собаке - собачья смерть... Гитлеру сначала удалось выкрасть его с помощью парашютистов. Плохи, значит, у него дела, если на этот раз не смог вызволить дружка из беды.
- Теперь он думает о спасении своей шкуры.
- Тоже серьезная забота. А в народе уже поют:
С одной стороны - Россия,
А с другой - Сербия,
С третьей - Черногория,
Гитлер должен умереть.
Портной усмехнулся и посмотрел на часы:
- Вы что же, уходите?
- Мне дана свобода действий. Могу возвращаться, могу остаться.
- Пока доберетесь до города, начнется бой. Оставайтесь. И вместе с нами войдете в Триест. Я ведь тоже, знаете, из Триеста. Видеть его свободным наша мечта. Добьемся этого и займемся своими обычными делами. Я буду портным, только портным!
И он от души засмеялся.
Зоре вдруг захотелось рассказать этому славному человеку о своей любимой работе, о своих мечтах...
А портной, как будто угадав ее мысли, продолжал: