Грохнула последняя граната, и все стихло. И в неправдоподобной тишине послышалась возбужденная, громкая итальянская речь.
- Вот и наши, - радостно воскликнула Зора. - Смотрите, Ашот, наши идут!
Ашот не откликнулся и даже не пошевелился.
- Ашот! - отчаянно закричала Зора. И, поняв, что он убит, она заплакала.
А в лесу началась перестрелка: партизаны преградили фашистам путь на Триест.
ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ
На войне, как и всюду, люди живут, любят и ненавидят, страдают и радуются. Разница, может быть, лишь в том, что здесь - все на виду, ничего не скроешь.
Все знали, например, что Аслан любит Аниту. Скрывать это не имело смысла, и влюбленные встречались не таясь. Но подчас Анита терялась перед прямотой Аслана. Как-то, войдя в палатку, она увидела, что Аслан спит на ее кровати. Она не знала, что делать, и в растерянности присела на кровать. Смуглое лицо Аслана дышало спокойствием, волнистые волосы разметались по подушке. Смущение боролось в Аните с желанием обнять и поцеловать любимого.
Больные спали. Тишину нарушало лишь похрапывание Аслана. Анита, отказавшись от мелькнувшего было желания разбудить его, села вышивать. Мысли ее вернулись к тем дням, когда она подружилась с Асланом. Началом всему, считала она, было даже не первое знакомство, а незначительный как будто разговор, что произошел немного позже.
Однажды она увидела в руках Аслана пестро расшитый бархатный мешочек и спросила, что это такое.
- Это кисет. Единственная память о доме, - ответил Аслан.
- Его вышила твоя мать?
- Да. Ему уже полвека, этому кисету.
- Полвека?! - изумилась Анита.
- Никак не меньше. Говорят, отец мой в молодости был красивым. Многие девушки заглядывались на него. А в то время существовал обычай: если девушке полюбился парень, она старалась понравиться будущей своей свекрови. И вот одна из соседних девушек особенно старалась угодить матери моего отца, при случае всегда ей в чем-нибудь помогала. Красотой девушка была под стать отцу. Вышивала хорошо, тюбетейки ее работы высоко ценились. И вот эта девушка подарила моей бабушке кисет. Хочешь - носи табак, хочешь конфеты... Да, так вот, - продолжал Аслан, - моя будущая бабушка берет этот кисет и говорит сыну, то есть моему будущему отцу: "Я хочу, чтобы у меня была невестка, умеющая так вышивать". Сын, конечно, все понимает, и через некоторое время желание будущей моей бабушки исполняется. - Аслан улыбнулся. - Давно уж состарился мой отец, состарилась и мать, а кисет, вышитый ею, видишь, сохранился еще. Мать берегла его как зеницу ока; ей казалось, что кисет должен принести счастье тому, кто его носит. Собирая меня в дорогу, она отдала мне этот кисет. Носи, сказала, он выручит тебя из любой беды...
- Ты хочешь сказать...
- Я хочу сказать только, что, хотя кисет и не выручал меня из беды, он все же всегда был для меня частицей той жизни, о которой я всегда думаю. Он, если можно так сказать, для меня - символ любви.
- Любви вечной, постоянной?
- Да.
- Аслан, а если он у тебя... пропадет? Вместе с ним ты потеряешь веру в любовь?
- Нет. Разве что...
- Ты что подумал? - Анита вдруг переменила тему. - Я хочу сказать только, что восхищаюсь мастерством азербайджанской женщины.
- А разве у вас девушки не вышивают?
- Нет женщины, которая не занималась бы рукоделием. Когда у меня будет свободное время, я покажу тебе, как у нас умеют вышивать...
Вот с того разговора все и пошло. Она испугалась, как бы Аслан не подумал, что она к нему далеко не равнодушна; Аслан стал думать о ее словах, о своем отношении к ней... И так уж получалось, что ни о ком ином, кроме как друг о друге, думать и тревожиться они не могли. Чувства свои таить они не умели и не хотели - и теперь о них знали все... И все же Анита растерялась, увидев Аслана в палатке. Делать нечего, она склонилась над рукоделием. На тонкой ткани платка с каждым стежком все яснее проступали контуры цветов.
Аслан что-то пробормотал во сне, вздрогнул, услышав свой голос, и повернулся на другой бок. Волосы упали ему на глаза. Анита осторожно поправила их и быстро отдернула руку, но было уже поздно: Аслан открыл глаза.
- Прости, что занял эту постель.
- Ничего. Спи.
- Встаю. Не люблю валяться.
- Ты так храпел, что, наверное, было слышно во вражеском штабе, засмеялась Анита.
- Что ты, я ведь никогда не храплю.
- Да? В следующий раз приглашу свидетеля - не будешь спорить.
- Сдаюсь, - засмеялся Аслан. - Я видел такие сны, что они стоят жизни. Побывал на родине. Снилось мне, что мать готовилась к моей свадьбе. Говорю ей: "Не спеши, мама..." А она отвечает: "Пора, сынок..."
- Ты видел во сне свою невесту? - дрогнувшим голосом спросила Анита.
- Разумеется.
- Она очень красивая, твоя бакинка?
- Моя возлюбленная - здешняя девушка. Ее я и видел во сне.
- Не может быть, - Анита вспыхнула.
- Правда.
- Какая же из наших девушек даже во сне не дает тебе покая?
- Та, которая в первый раз показала мне Улицу любви. Дочь горняка.
Анита покачала головой, рассмеялась.
- Хорошо, это только сон... А что ждет тебя наяву? Кончится война, ты возвратишься на родину, а она?
- Я возьму тебя с собой.
- М-меня? Ох, фантазер, - засмеялась Анита. - Если бы все было так просто, как тебе кажется...
- Кто может помешать нам любить друг друга? Для любви нет преград, нет и границ.
Ласково заглядывая в глаза Аслана, Анита спросила:
- Ладно, увидим, как будет. А теперь сознайся: ты не дружил ни с какой девушкой?
Аслан замялся, и на губах Аниты появилась тревожная улыбка.