После полуночи снова припустил дождь.
Аслан ждал, когда истечет условленное время.
Высокие сосны защищали партизан от дождя. Было сыро, холодно и тревожно. А когда проходила тревога, властно клонило ко сну. Ожидание было томительно.
Под началом Аслана были почти все его друзья. В предстоящем бою не мог участвовать один Мезлум. Вчера Даглы Асад, прорвавшись к своим, с помощью товарищей отбил его у немцев. В бессознательном состоянии Мезлума доставили в партизанский госпиталь, где врач определил, что рана в грудь не опасна, а ногу Мезлуму придется ампутировать.
Это мнение поддержали другие врачи - одним словом, Мезлума Даглы Асад оставил на операционном столе...
Немцы безмятежно спали - партизаны, по их представлениям, были еще далеко.
Около половины третьего кочегар санатория выбежал из подвала и помчался на второй этаж. Задыхаясь, он завопил:
- Господа, в котельной пожар!
Начальник штаба кинулся к телефону, чтобы вызвать, пожарников. Но еще мгновение - и на пороге показался Анатолий, а за ним группа партизан, заполнивших весь коридор.
- Руки вверх! - рявкнул комбат. Зазвенели стекла. Потом на мгновение воцарилась гробовая тишина.
Офицеры штаба подняли руки.
За окном глухо хлопнул одиночный выстрел. И сразу же тишину ночи сменили крики, вопли, звон разбитого стекла, беспорядочная винтовочная стрельба.
Мирко приказал запереть офицеров в чулан, выставил у дверей стражу и велел обыскать здание. Партизаны растеклись по комнатам; в одной они выволокли немца из-под кровати, в другой - из-за дверей...
- Скорее, друзья, скорее, - торопил Анатолий бойцов. - Вниз! К Аслану!
Внизу сложилась неблагоприятная обстановка. Когда партизаны под командованием Аслана вышли из укрытий и стали окружать павильон, в котором спали солдаты, часовой, услышав какой-то шорох, насторожился. Партизаны тоже затаились. Наконец часовой, решив, видимо, что принял шум дождя и шелест деревьев за что-то другое, успокоился. В этот момент Аслан подкрался к нему сзади, свалил с ног, вырвал из рук винтовку, но оступился и грохнулся на каменные ступеньки крыльца. Раздался тот неожиданный, случайный выстрел, который и услышали бойцы первой группы. Из окон и дверей павильона посыпались солдаты - раздетые, но с оружием.
Партизаны встретили их автоматным и винтовочным огнем.
Завязался бой. Фашисты не думали ни о штабе, ни об офицерах - каждый спасал свою шкуру. Они дрались ожесточенно. Видя, что так им не пробить партизанского кольца, они инстинктивно сбились в большую группу и кинулись на прорыв.
Партизаны еще не успели сориентироваться в неожиданно изменившейся обстановке и перегруппироваться для ответного удара. Маленькая группа бойцов, принявших на себя натиск превосходящих численностью фашистов, дрогнула, кольцо разорвалось, и фашисты с ревом помчались к штабу. Тут их встретили бойцы под командованием Анатолия, успевшие ликвидировать штаб. Ярость их была так велика и противники так близко сошлись друг с другом, что стрелять не пришло никому на ум. Начался жестокий рукопашный бой - "прей у прей"*, - бой, в котором побеждают бесстрашие, ловкость и сила; бой, искусство которого словены переняли от русских и усовершенствовали на свой лад. Партизаны при всяком удобном случае прибегали к "прей у прей". Редко какая стычка обходилась без рукопашной. "Это самое верное дело", - говорили старые патриоты. Вражеские солдаты, которым удалось уцелеть после "прей у прей", испытывали трепет и ужас при одном воспоминании о штыковом бое. Чувство священной мести, переполнявшее сердца партизан, придавало им сил. За разрушенные и сожженные дома, за казненных, замученных пытками, за опозоренных и оплеванных - "прей у прей"! За вопли осиротевших детей - "прей у прей"! За поруганную родину - "прей у прей"!
______________
* Прей у прей - грудь о грудь (словенск.).
Сила, впервые участвуя в бою, все боялся куда-то не успеть, что-то упустить, больше всего он опасался, как бы его не заподозрили в трусости. Лихорадочно метался он от одной кучки дерущихся к другой, но как-то получалось, что более ловкие и умелые товарищи оттесняли его от центра схватки, он оказывался зажатым среди своих же и только мешал им. Он чуть не плакал от обиды, он презирал себя, он еще не знал, что из-за своей суетливости мог погибнуть не один раз...
Аслан, Даглы Асад, два брата-близнеца Гусейн и Гасан, Сергей, Лазарь и Цибуля отбивались от врагов.
Откуда-то сбоку раздался словенский боевой клич:
- Аля им вера тебя!*
______________
* Аля им вера тебя! - Слава тебе! (словенск.)
Аслан тотчас откликнулся; руки у него вновь налились мощью; ловким ударом приклада он сбил с ног подскочившего немца - и опять все закружилось, завихрилось; только слышались звуки ударов, крики, стоны. Аслан волчком вертелся в гуще схватки, нанося удары прикладом. Чуть в стороне худощавый Яков Александрович отбивался от двоих немцев. Не повезло Даглы Асаду - он оказался на земле, под здоровенным немцем; еще миг - и не стало бы Асада, но тут Сила понял, что наконец-то пришел и его час: одним прыжком подскочил, ударил немца прикладом по голове. В то же мгновение и у него искры посыпались из глаз, розовым туманом затянуло все вокруг... Все же Сила поднялся. И вовремя: выставив вперед автомат, на него шел немец с перекошенным от злобы лицом. Обессилевший Даглы Асад не смог перехватить немца, и Сила встретил фашиста сам: удачно отведя его удар, он подпустил противника вплотную и взмахнул автоматом, обрушив тяжелый приклад на голову противника, свалил его и принялся колотить, как безумный.
- Сила, хватит! Остановись! Эй, парень! Он же давно умер, - кричали ему партизаны, а Сила все еще колошматил поверженного врага.
Наконец он выдохся, поднял голову. Рядом, держась за горло и через силу улыбаясь, стоял Даглы Асад.
- Спасибо тебе, брат, - сказал он.
- Не за что! - ответил Сила.
Первый бой преобразил парня. Исчезли неуверенность, бесполезная суетливость движений, Сила почувствовал себя бойцом, боевой азарт понес его, как на крыльях.
А бой распался на несколько очагов. В стороне, на краю обрыва, один на один с фашистом бился Чуг. Противник уже одолевал его. Вовремя появился Сергей - он схватил ловкого, увертливого фашиста, поднял как пушинку и швырнул под обрыв. И все-таки немцы прижали Чуга и Сергея к самой кромке обрыва. Не подоспей на помощь Аслан - трудно бы им пришлось.
В самый разгар боя в поселке прогремел орудийный выстрел. Как потом узнали, это Цибуля открыл огонь из захваченной пушки. Огонь был довольно меткий, и он много способствовал благополучному исходу боя.
Не многим фашистам удалось спастись от партизанских штыков. Часть попала в плен. Не обошлось без потерь и у партизан. Были убитые, были раненые - Анита, словно заколдованная от опасности, перевязывала их прямо на поле боя.
Уже забрезжило утро, когда смолкли последние выстрелы. Партизаны принялись грузить на машины и подводы захваченные у немцев боеприпасы. Сила, забыв про усталость, помогал старшине подсчитывать трофеи, проверял пленных.
От пленных партизаны узнали, что с вечера в Цркно оставался фон Берг, и Сила (да и не один он) искал полковника. Среди пленных полковника не оказалось, не было его и среди убитых и раненых. Никто не знал, куда он мог деться. Один офицер, захваченный в плен в самом начале боя (он был в одном исподнем и дрожал от холода и от страха), настойчиво твердил:
- Полковник где-то здесь! Я видел, как он убегал вон туда, к оврагу. Далеко убежать он не мог!
- А ты почему не побежал за ним? - спросил Анатолий.
- Я? Не хотел... Я - плен... Я - итальянец. Полковник очень меня обижал...
Взяв с собой пленного офицера, Анатолий Мирно побежал к оврагу: нельзя допустить, чтобы кто-нибудь из фашистов скрылся, тем более нельзя проморгать фон Берга; ведь в ту ночь в окрестности Триеста были посланы кроме партизан Анатолия другие подразделения, их действия были основательной подготовкой к общему наступлению на город, а если полковник улизнул, он поднимет тревогу.
Долго и бесполезно искали фон Берга.
- Сущий дьявол! Сквозь землю провалился, что ли? - говорил обескураженный итальянец.
Комбат с огорчением подумал о том, что фон Бергу удалось-таки скрыться.
Давно уже рассвело. Дотошный старшина и Сила между тем все еще продолжали подсчет трофеев. Среди захваченных партизанами машин Сила обнаружил советскую машину - ту самую "эмку", на которой он доехал до села Подгорное. Он обрадовался так, словно встретил старого друга, и побежал разыскивать Аслана.
- Ах, дорогой, - говорил он Аслану, - это у нас самый ценный трофей.
Аслан молча взялся за руль; сделав несколько кругов по площади, сказал старшине:
- Вот тебе транспорт, злодей этакий. Машина лучше новой, потянет порядочный груз. На, пользуйся нашей добротой!
Неулыбчивый старшина усмехался, весьма довольный.