Спокойствие, только спокойствие. Это просто Фёдоров. Просто Фёдоров, который встретился мне в торговом центре. Какого, кстати, черта он тут делает? Так, Алиса, держи себя в руках, естественно, не дергайся и спокойно иди дальше, проходи мимо. Может он еще меня не заметил и есть шанс…
— О, Алиса! Какая встреча!
Я застываю, напряженно приподняв плечи, даже на секунду зажмуриваюсь. Натягиваю улыбку и поворачиваюсь.
— Фёдоров, надо же. Как неожиданно.
Неловко прижимаю руки к груди. Пфф, в самом деле, какая внезапная встреча, какая неудобная. Особенно после того. Как я его заблокировала, потом получила сообщение, сказала, что скучаю и опять разблокировала. Непонятно как реагировать и как себя вести. Ненавижу такие ситуации. Но видеть его немножко рада. Самую капельку.
— А мы Алине платье выбирать приехали. Скоро ее лень рождения, а наша мать, как всегда, занята больше меня, — он театрально разводит руки и улыбается. Где-то там был сарказм, а значит, ничего за эти десять лет не изменилось и он всё так же заменяет сестре отца, мать, репетитора, психолога, охранника и, кажется, подружку. У них с матерью всегда были странные отношения. Вся такая одухотворенная, Анастасия Семеновна обращала внимание только на себя, пропадала в театрах, на выставках и семинарах, занималась благотворительностью, иногда проводила какие-то лекции о прекрасном. В это время Фёдоров решал проблемы младшей сестры.
Забрать у хулиганов ее портфель, поставить им пару синяков, чтоб больше так не делали. Сходить на родительское собрание. Заказать пиццу на ужин. Проверить уроки. Это все лежало именно на его плечах, так что мы часто гуляли не вдвоем, а с маленькой Алиной. И вот теперь он идет покупать с ней платье.
— Ты очень занята? Мне явно требуется помощь. Плохо разбираюсь в этих ваших женских штучках.
Я готовлюсь ответить, что страшно занята, но тут из-за угла практически вылетает Алина. И ее вид говорит о том, что я точно иду с ними, хочу того или нет.
. .
— …а потом он пришел домой весь пунцовый, недовольный, с упаковкой прокладок в руках. И весь вечер я слушала истерику о том, что даже для своей девушки никогда такого не делал, вся аптека смотрела только на него и вообще теперь нужно искать психолога, чтобы искоренить эту страшную моральную травму.
— А что понесло его в аптеку? Супермаркет — это всегда проще, там даже просить ничего не нужно, взял и пошёл на кассу, — я искренне веселюсь, слушая историю Алины. Не думала, что нынешних мужчин можно этим смутить, прокладки же круглосуточно крутятся в рекламе, разве что в кино в главных ролях не снимаются.
Мы сидим в ресторанном дворике, в ожидании, пока рыцарь дня принесет нам кофе и колу. Людей мало, так что мы сидим вдалеке от других людей и это почти уютно. Платье куплено, а к нему еще туфли и новые серьги, так что мы ждем, пока за Алиной приедет мать, которая совершенно случайно оказалась в получасе езды и совсем свободна.
— Она кричала, что умирает, что если сейчас я ничего не сделаю, то она вообще скончается в муках. Аптека была в двух минутах, супермаркет — в десяти. Ну, я и побежал, куда поближе. И вообще, нашли тему, — Фёдоров с подносом в руках хмурится и кривит уголок губ одновременно.
Ну не знаю, по-моему, это очень хорошая тема. Смешная, неловкая для него, что вполне уравнивает в неловкости меня.
Спустя двадцать минут Алина, увешанная пакетами, отчаливает, а я начинаю вызвать такси.
— Давай подвезу? Чтобы время не тратить.
— Ладно, — киваю чуть нервно. Ну не съест же он меня, в самом деле. Называю адрес, он кивает и открывает мне дверь.
. .
— Это же не то место, куда я отвозил тебя в прошлый раз, — озадаченно говорит он, когда мы въезжаем во двор.
— Верно, не то. Мы с Лёшей расстались, и я теперь живу у Ани. Деталей не будет.
Я кожей чувствую, как накаляется обстановка. Думаю, лучше бы уже выйти из машины и сбежать в подъезд, но он опережает мои мысли.
— Это из-за меня?
Глубоко вдыхаю и выдыхаю. Плохая тема.
— Извини что вопросом на вопрос, но почему ты думаешь, что всё в этом мире происходит из-за тебя? У пар случаются проблемы. Кто-то их переживает, кто-то нет, — я пожимаю плечами, всем своим видом пытаясь дать ему понять, что это нормально и продолжать разговор не нужно.
— А вашей проблемой стал я, — не спрашивает, а утверждает. Ну, с чего такая самоуверенность? Я ему только и написала, что тоже соскучилась, как будто это можно принимать за признание в любви! Злость накатывает волнами, и я судорожно сжимаю зубы.
— А нашей проблемой стало обесценивание, беспочвенная ревность и свинское отношение. Люди иногда вырастают друг из друга, а иногда начинают считать своих партнеров детьми, которым можно указывать, которых нужно учить, тыкать в ошибки или что-то, что они делают «не так».
— Ревность, говоришь? Ну вот, а говоришь что я тут не при делах, — он многозначительно поднимает брови, смотря на меня, поворачиваясь ко мне всем корпусом. Ну, насколько позволяет его водительское сидение.
— Боже, Фёдоров, ну серьезно. Ты только это услышал из всех причин? Он ревновал меня даже к табуретке, причем тут ты? — меня в самом деле раздражает его самоуверенность и вот эта нулевая посылаемость. Слышит только то, что хочет слышать. И настаивает на своем.
Но в следующем своем предположении он, нельзя не признать, оказывается прав:
— При том, что табуретка не сможет катать тебя по городу до рассвета, и на утро прислать цветы. А они были красивые, правда?