Этот мир может просто оставить меня в покое? Я всего-навсего хочу позавтракать с любимым мужчиной, потом пообедать, потом поужинать. Однажды выйти замуж, однажды завести детей. И все с любимым мужчиной. И позавтракать, пообедать, поужинать. Да, любовь, дети, еда. Всё.
Это всё, что мне нужно в моей бренной жизни.
Работа еще, возможно.
И друзья, окей.
Но нет! Мне угрожают, звонят, вон, записки оставляют. Ну почему именно я? Чем я так отметилась?
В записке нет угроз, это просто листок бумаги, где написано «надо поговорить», без подписи, печатным шрифтом. И я отлично знаю, что это Лёша.
Анфиса была права, он, в самом деле, приходил, но видеться с ним я не хочу, хотя, наверное, придется.
Мне всегда казалось, что максимум, который возможет при разрыве бездетной пары, это дележка посуды, мебели и нажитого добра. Возможно, домашних животных. В неадекватных случаях — разрезают одежду партнера, выбрасывают ее через балкон, разносят в пух и прах всякие дорогие сердцу бывшей половины коллекции Звездных войн или дисков с клубничкой. В самых неадекватных случаях — разбивают его машину битой, режут шины или шторы в квартире. Ну, что-нибудь с актами вандализма.
Но чтобы так, как у меня — не слышала.
Через пару дней, когда мое терпение почти лопается, раздается звонок от Лёши, и на этот раз я решаюсь взять трубку.
— Слушаю, — говорю я и готовлюсь слушать трэш, но почему-то этого не происходит.
— Здравствуй, Алиса, — на том конце трубки слышится знакомый голос, немного нервный, но вполне адекватный на первый взгляд. Или на первый слух. — Есть минутка?
Я очень жду подвоха, потому что тот мужчина, в которого он вдруг превратился, не мог бы разговаривать со мной вот так. Он всегда язвил, кричал, рассказывал, что я виновата и вообще продажная женщина. Напускал на меня какой-то… спецназ, иначе не скажешь. Кто вообще были эти люди, не знаю. Не разбираюсь я в них, что логично. Но сейчас что-то происходит иначе, голос напоминает тот самый, знакомый мне, почти родной.
— Да, Лёш. Я тебя слушаю, — говорю я по спокойно. И такая меня берет ностальгия, что даже горло немного сжимает спазмом. Когда мы в последний раз так разговаривали хоть минуту, чтобы без угроз, крика и ругани?
— Я хочу поговорить и все прояснить, раз и навсегда. Анфиса просит сделать это по телефону, а не лично, — его голос не дрожит, не меняется, но я чувствую, что этот разговор уже дается ему сложно. Он как будто читает по бумажке, и я не удивлюсь, если так оно и есть. Удивляюсь, что он говорит мне об Анфисе, возможно, считает это небольшой оправданной местью, а может просто вписал ее, наконец, в свою жизнь основательно.
— Хорошо, — отвечаю я.
— Я больше не буду преследовать тебя или твоего… парня, — это слово он выделяет, почти выплевывает, но не яростно или зло, а просто не зная, как его назвать. Отсюда растерянность и пауза, догадываюсь я. — И я прошу отозвать своего следователя. Я не стану больше тебе вредить.
— Спасибо, — я отвечаю спокойно, без лишних эмоций и интонаций. Просто боюсь спугнуть удачу. — Я поговорю с ним и заберу заявление, если ты, правда, обещаешь больше не вредить нам. Но какие-то процессы, наверное, уже не остановить.
— Знаю. Я скоро стану отцом, — говорит он потерянно. — Больше не хочу воевать.
Я позволяю себе помолчать пару секунд. Это всё правда. И она ему сказала. Я ведь знаю об этом уже несколько дней, но всё это так иррационально, так странно. Вот мы были вместе, несколько долгих лет, а вот мы по разные стороны баррикад, у него другая девушка и она ждет ребенка. Сюр какой-то.
Но вся ситуация обещает мне тот самый долгожданный покой, так что я быстро беру себя в руки.
— Я тебя поздравляю. Вас. Тебя и Анфису, — говорю я медленно, отрывисто, но довольно искренне, и слышу выдох в трубке.
Я еще не до конца поняла, что на самом деле думаю об этом, но горечи или разочарования не чувствую. В этом мире скоро появятся еще одни родители. Это, как ни крути, хорошо.
— Спасибо.
Он молчит некоторое время и я понимаю, что разговор подошел к завершению, когда он вдруг нарушает молчание.
— Я хотел еще раз спросить, ты изменяла мне? Скажи честно, — вдруг спрашивает Лёша, и я понимаю, что он просто хочет поставить точку в своих сомнениях. Чтобы начать заново, но уже не со мной.
— Нет, Лёш. Правда, не изменяла. Мы расстались потому, что слишком разные. Я рада, что ты скоро станешь… папой. Ты будешь очень хорошим отцом.
Мой голос не дрожит, не ломается, я, в самом деле, уверена, что он станет хорошим отцом. Лёша, которого я знала три года, точно им бы стал. А тот странный мужчина, которым он был в последнее время… Ну, надеюсь, он не вернется.
— Спасибо.
Он кладет трубку без прощаний, но мне они не нужны. Я слышу в трубке короткие гудки, и мне очень хочется надеяться, что завтрашний день не принесет сюрпризов.
Но, он приносит.