Я смотрю на свадебное платье в витрине и не могу отвести взгляд. Создатели реклам стирального порошка передрались бы, лишь бы показать у себя такую идеальную белизну. Тысячи страз и жемчужин переливаются под софитами, подчеркивая пышность юбки. А я смотрю на него, не могу не смотреть, и меня тошнит от страха.
Почему я так боюсь этого момента? Я даже еще не согласилась выйти замуж! Но стоит мне подумать об этом, начинают трястись колени. Если я примерю это платье, то хлопнусь в обморок прямо в нем.
Буквально отдираю себя от витрины и иду по улице дальше. Постепенно градус моей паники повышается до уровня «терпимо», а за чашкой кофе настроение вообще выравнивается. Я предпринимаю попытку посмотреть платья еще раз, на этот раз на фото в интернете, но опять не очень удачно.
— Ань, у меня паника, когда я смотрю на свадебные платья, — говорю я, как только слышу её «алло».
— И тебе привет! О, как интересно. А на любые, или те, что на других невестах, воспринимаются нормально?
Я задумываюсь. В основном я смотрела на платья на манекенах или на модных показах, но живых, реальных невест в последнее время как-то не видела.
— Не знаю. А в чем разница?
— Мне кажется, если ты боишься только тех платьев, которые в теории «свободны», а вот платьев других невест — нет, то с этим можно что-то придумать.
— Я не знаю. Где мне сейчас невесту взять, для чистоты эксперимента? — спрашиваю я. Где обитают невесты? Наверное, их можно поймать где-то в центре, скорее всего в выходные. Но что делать дальше? Ехать куда-то в центр и искать злачные свадебные места, а потом подходить к невестам с просьбой их потрогать или что? Звучит, конечно, странно.
— Я придумала! — восклицает Аня, и я вздрагиваю. — Приезжай сейчас ко мне, все расскажу на месте.
Я долгих сорок минут добираюсь до нее, еду в метро, потому что пробки в последнее время просто адские, буквально намекают на то, что в них можно провести всю свою жизнь. Так что я меняю удобные сидения авто на душное и шумное подземелье. Десять минут от метро я шагаю подозрительно бодро, везде высматривая дам в белом, но, наверное, в спальных районах сейчас не сезон.
Тыкаю пальцем в дверной звонок, забрызганный краской, и дверь резко открывается, являя мне подругу в огромном и пушистом, как облачко, белом платье.
Я громко взвизгиваю и, видимо, инерции, резко и громко захлопываю дверь, а потом, опомнившись, открываю ее опять.
— Ань, блин, предупреждать же надо.
Аня стоит на пороге и даже не смеется, а громко, заразительно ржёт.
Следующие полчаса она выступает то манекеном, то моделью, то трогательной подругой, в смысле, заставляет меня трогать платье. Мы обе приходим к выводу, что боюсь я только если платье, в теории, может стать моим, а если оно уже кому-то принадлежало, то страх почему-то уходит.
— Но почему ты не боишься моего платья? Оно ведь тоже может стать твоим, если я его сейчас тебе подарю.
— Не знаю! Этот страх это что-то необъяснимое, я же вообще без проблем думала, какое платье надену на нашу с Лёшей свадьбу, даже выбирала, — говорю я, а Аня тут кривится, будто лимон съела, прямо с кожурой, косточками и вообще целиком.
— Вот это меня и пугает. На свадьбу с этим маньяком, значит, не страшно платье выбирать, а с нормальным мужиком — истерика. Давай-ка ты мое платье еще и примеришь, а?
Я крепко задумываюсь. В конце концов, Аня в платье меня не пугает, само платье тоже нормально ощущается, почему тогда не пойти немножко дальше?
Спустя пятнадцать минут и одну адскую шнуровку, мы героически впихиваем меня в это белоснежное облако. Я боязливо подхожу к зеркалу и понимаю, что всё нормально. Внезапно.
Конечно, на мне платье сидит иначе, оно сильнее меня утягивает, да и ростом я ниже, но в целом это красиво, комка в горле не вызывает, как и мыслей о побеге с этой планеты.
— А может ты в нем под венец и пойдешь? — вдруг предлагает Аня. — Ну а что, красивое, почти новое, не вызывает панических атак.
— Я еще не согласилась замуж идти, — неуверенно возражаю я, но она только отмахивается.
— Ну, у вас любовь же, согласишься, куда денешься.
— Некоторые вон и по десять лет гражданским браком живут, и ничего. Страшновато мне как-то. Такая ответственность.
— Глупостей не говори. Это просто колечко и штамп в паспорте, чего тут бояться? — Аня вытягивает перед собой руки, и на ее безымянном пальце я вижу тонкое колечко. Сейчас она носит его, будто всегда так и было. Но я помню, как Женя уговаривал ее, а она не хотела замуж.
— И это мне говорит женщина, которая сама замуж не хотела, а пошла только с уговорами и ультиматумами!
— Я не хотела, а не боялась, это раз. И Жене это было важно, вот тебе два. Отсюда и платье, и кольцо, и штамп. Для него это означает, что он теперь несет за меня ответственность, что называется, перед богом и людьми. А колечко — это чтобы все знали, что эта девушка занята, — и она расплывается в такой счастливой и широкой улыбке, что я и сама улыбаюсь. И задумываюсь пуще прежнего, да так сильно, что сама не понимаю, как добираюсь до дома.
— Дим, а зачем ты позвал меня замуж? — выдаю я ничего не подозревающему мужчине.
Он выглядит удивленным и пару минут молчит, словно обдумывает правильный ответ. Но мне нужен не правильный, а настоящий, ведь как-то он к этому пришел.
— Потому что я тебя люблю, а на любимых женщинах женятся, — отвечает он.
Я сначала не нахожу что ответить, всё очень логично звучит, но все-таки мозг лихорадочно выдает мне все новые и новые вопросы.
— Ну, ведь можно просто жить вместе. Посмотреть, совместимы ли мы, притереться. Никуда не спешить. Чем тебе важен штамп?
Дима задумывается еще на пару минут, а потом пожимает плечами.
— Ну, он мне не особо важен. Другими словами, мне вообще все равно, будет он стоять в паспорте или нет, но раз это так, почему бы ему там и не стоять? Вроде как, я беру тебя в жены, такую красивую, в белом платье, перед богом и людьми.
— Это только перед людьми. И почему сразу платье, замуж сейчас и в джинсах выходят, — пытаюсь спорить я, сама не знаю зачем. Но с Димой вообще сложно спорить, ведь чаще всего он просто соглашается.
— Значит, надо еще обвенчаться, а туда в джинсах нельзя. Зато в ЗАГС в них вполне можно, какие проблемы? Я тебя и в платье люблю, и в джинсах, какая разница? Думаю, для девушек это важно.
— Я тут поняла, что до коликов боюсь свадебных платьев. Только Анькиного не боюсь, даже примерить смогла.
Признаюсь и так страшно становится, как будто какой-то страшный, стыдны секрет открыла. Пытаюсь поймать Димину реакцию, но ее толком и нет. Он просто обнимает меня, а я тут же растекаюсь в его объятиях послушным тестом. Таким безвольным, прилипчивым, только оставьте меня вот тут, как есть.
— Значит, если скажешь мне «да», можешь пойти к алтарю в нем. Или в джинсах. Ерунда это всё, детка. А со страхом можно к психологу сходить, если тебя это волнует, я оплачу.
Я оплачу. И все вопросы у него так просто решаются, что хочется поаплодировать и в самом деле пойти к алтарю в джинсах.
Но я пока не решилась.
Сейчас я — тесто, и мне хорошо там, где я есть. И Дима не возражает.