Келли
Девчачий разговор
(Совет, который вы не просили, но все равно получили, хоть и вынужденно)
Каждый вечер я гуляю с соседками. Это моя попытка влиться в социум. Если вы мать и, что еще важнее, домохозяйка с маленькими детьми, то понимаете, насколько бесценен разговор с тем, кто не настаивает на том, чтобы его выгуливали на поводке.
— Почему твой муж пьет с Боннером и Джейсом? Доказано, что Джейс не способен принимать правильные решения. Не позволяй им тусоваться вместе.
Если вы не знали, то Джейс — это Джейсон. Бывший муж Кейт.
— Вы развелись год назад, но он до сих пор живет с тобой. Ты действительно думаешь, что имеешь право судить о хороших и плохих решениях?
Прищурившись, Кейт смотрит на меня и цепляет поводок на шею своей собаки Майли. При любом возможном случае Майли сбежит. Не могу сказать, что виню собаку в том, что ежедневно происходит в ее доме. Я бы тоже сбежала.
— Поэтому не бери с меня пример. Если вы разведетесь, выгони его из дома.
Я смотрю на коляску, в которой пытаюсь пристегнуть детей. При мысли об уходе Ноа мое сердцебиение учащается и возникает беспокойство.
— Я не говорю, что собираюсь разводиться с ним.
Кейт смотрит на гараж Боннера, где мой муж и ее бывший пьют и веселятся. Я вздыхаю. Больше ничего не остается, когда я выхожу на улицу со сворой детей и вижу, как мой муж пьет в гараже нашего соседа. К тому же я понятия не имею, где находится Оливер. Заботливая мамаша? Это не про меня.
Я молчу про то, что дома настоящая катастрофа. Я весь день не мыла посуду, и теперь кухня выглядит так, словно в ней снимали шоу «Шеф-повар Америки», но не оставили после себя ничего изумительно вкусного. Только бардак.
И я так вымоталась, что даже не удосужилась переодеться. Я что, до сих пор хожу в леггинсах, которые надела прошлым вечером и сняла лишь на десять минут в кладовой сегодня утром?
Кейт и я стоим на моей дорожке. Я пытаюсь посадить Севи и Финли в коляску, но только Оливер знает, как это сделать.
— Почему с этими чертовыми ремнями столько заморочек? Похоже, изобретатели не учли, что ты обычно держишь ребенка, пытаясь в них попасть.
В одной руке держа бокал вина, а в другой — собачий поводок, Кейт пожимает плечами.
— Когда мои дети были маленькими, мы не использовали коляски.
— Твоим близнецам одиннадцать. Уверена, ты врешь.
— Честно. Мы не использовали их, потому что маленькие засранцы не стали бы сидеть на месте. Попробуй успокой двоих малышей. Это как два Севи.
Севи, стоящий рядом со мной, смотрит на собаку Кейт. Вероятно, делает заметки для совершенствования своих собачьих повадок. Он смотрит на Кейт, когда та произносит его имя. И тут же лижет ее ногу.
Кейт смотрит на меня.
— Он все еще находится в стадии собаки?
— Не уверена, что это можно назвать стадией то, что длится целый год.
Она смеется и осторожно вытирает слюни моего сына с ноги. Как только Майли чувствует ослабление поводка, то тут же убегает от Кейт.
Подруге приходится бежать по дороге за собакой полмили. И единственная причина, по которой ей удается поймать Майли, заключается в том, что она бежит прямиком к Эшлинн, возвращающейся домой с пробежки. Видели «Спасатели Малибу» с Памелой Андерсон в те дни, когда она встречалась с Томми Ли? Знаю, сериал стар как мир, но именно он мне напоминает Эшлинн. Светлые волосы, большие сиськи. Даже Севи пускает на них слюни… И когда она бежит, выглядит это так, будто она двигается в замедленной съемке, а ее идеальные сиськи даже не трясутся. Они остаются в покое. Кто знает, такое бывает после тринадцати? Видимо, это возможно только в том случае, если вставляешь силикон.
— Моя собака лесбиянка? — задыхаясь, произносит Кейт и задерживает дыхание, словно умирает от нехватки воздуха.
— С чего ты так решила? — фыркаю я и продолжаю пристегивать Севи, который пытается укусить меня за это.
— Потому что эта маленькая сучка так рванула к женщине, как будто была готова ее обнять. — Она указывает на своего рыжего лабрадора, который, задыхаясь, смотрит на Эшлинн, словно желает подружиться с ее ногами.
— Что такое лесбиянка? — спрашивает Хейзел, допивая третью коробку сока за вечер. Пора бы уже переставить их на верхнюю полку.
— Больше никакого сока сегодня, Хейзел. Пей воду.
Дочь с силой втягивает сок из трубочки. Когда она проглатывает его, то улыбается мне.
— Я не люблю воду. У нее обычный вкус.
Я забираю у нее коробку до того, как она бросит ее на землю. Мои дети никогда не убирают за собой. Знаю, это ужасно.
— Но для тебя это полезно.
Эшлинн приближается к нам. Ее кожа просто сияет в свете розового калифорнийского заката. Хейзел замечает это.
— У нее красивая кожа.
— Потому что она пьет воду, — шепчу я дочери, улыбаясь. — Очень много воды. И никакого сока.
Хейзел смотрит на меня, откидывая с лица кудряшки. Ее милый маленький носик усеян веснушками, а ярко-голубые глаза точно такие же, как у Ноа.
— Ты говоришь это лишь для того, чтобы я пила воду, не так ли?
— Ага. Сработало?
— Типа того.
— Вода полезна для твоей кожи, девочка. Попей.
Хейзел вздыхает и тянется к Эшлинн и ее бутылке с водой. Ну, знаете, к той, что куплена в «Старбакс» и стоит вдвое дороже, купленной в супермаркете. Это мне сообщает ценник сбоку.
Когда я говорила, что мое племя состоит из моих детей, это было чем-то вроде лжи. У меня есть племя, если девушек моего района можно так назвать. Не скажу, что мы лучшие подруги, но, полагаю, если бы мне пришлось закопать чье-то тело, они бы помогли.
Моя банда состоит из Кейт, которая обычно таскает с собой бутылку вина, не вылезает из Pinterest и считает, что у нее нездоровая одержимость Гарри Стайлсом.
Еще есть Чарли. Вы познакомитесь с ней через минуту. Сейчас она посреди улицы кричит на свою шестнадцатилетнюю дочь, садящуюся на мотоцикл позади парня. Большую часть времени Чарли проводит на Yelp, где ищет рестораны для своего обзора (она ресторанный критик). На ее телефоне обычно не более четырех процентов заряда батареи, и она подсела на «Датч Брос» (Примеч.: DutchBrosCoffee — крупнейшая частная сеть кофеен в США).
И, наконец, Гретхен. Она всего на десять лет старше меня, но считает, что между нами столетняя пропасть. Она постоянно произносит: «В мое время…», как будто это было очень давно. Парень на мотоцикле — ее сын-бунтарь, который не понимает, для чего нужен шлем и ограничение скорости на дороге. А еще есть эта прекрасная цыпочка Эшлинн, кожа которой выглядит изумительно даже после пробежки.
Мы с Ноа переехали в этот район около месяца назад, а Эшлинн и Боннер появились здесь спустя два дня. Честно говоря, понятия не имею, чем они зарабатывают на жизнь, но предполагаю, что их деятельность незаконна. У меня, Кейт и Чарли есть свои теории на этот счет. У Гретхен тоже есть мнение, но оно связано с вещами, которые я не хотела бы обсуждать.
Чарли тычет пальцем в лицо Гретхен, когда они вдвоем подходят к нам. Кейт все еще пытается оттащить свою собаку от Эшлинн.
— Держи своего сына подальше от моей дочери.
Гретхен закатывает глаза и дергает леггинсы вверх, натягивая их на «символ материнства», как она это называет.
— Ему восемнадцать. Я потеряла над ним контроль еще в январе. Теперь дома он только ночует.
— Если он угробит мою шестнадцатилетнюю дочь, я буду контролировать его банковский счет.
— Удачи! На его счету всего десять долларов. — Гретхен закатывает глаза и смотрит через плечо на то, как Майли машет хвостом. Это, конечно, не из-за Гретхен, потому что на прошлой неделе собака помочилась на ее ногу. — Он не угробит ее, Чарли. Не драматизируй.
— Конечно.
Кейт поднимает свой бокал и вытаскивает бутылку вина из моей коляски.
— Кто-нибудь хочет немного?
— Это вода? — спрашивает Хейзел, глядя на Кейт и запустив руку в пакет чипсов, которые стащила из кладовой.
— Лучше, детка. Это вино.
Хейзел указывает крошечным пальчиком на Эшлинн, стараясь не опрокинуть чипсы на колени.
— Она не пьет вино.
— Нет, она пьет…
— Не смей это говорить, — хлопаю я ладонью по губам Кейт.
Кейт улыбается и убирает мою руку.
— Она пьет… воду.
Одними губами я произношу «спасибо». Улыбаясь, Эшлинн делает пару подходов и выглядит при этом, как девушка, которая только что сошла с рекламного щита отбеливающей зубной пасты. Клянусь, ее зубы сделаны в клинике. Ставлю на то, что она ходит с коронками.
Улыбаясь, Эшлинн делает глубокий вдох, отчего ее сиськи поднимаются. А потом она демонстрирует свои идеальные белые зубы.
— Девчонки, не возражаете, если я пройдусь с вами, пока восстанавливаюсь?
— Конечно, — вежливо улыбается ей Кейт. При этом выглядит она так, будто сдерживается, чтобы не пукнуть. Выпив остатки вина, она смотрит на коляску, где припрятала бутылку. — Испорти нам настроение своим совершенным телом.
К счастью, Эшлинн этого не слышит. Или, может быть, делает вид, что не слышит, и предпочитает игнорировать ее слова.
— Люблю бегать перед работой. Это расслабляет на всю ночь.
— Она любит бегать? — Чарли открывает рот, не в силах сохранить серьезность.
Я никогда не увлекалась бегом, поэтому ничего не смыслю в том, как должен выглядеть бегун. Но что-то мне подсказывает, что Эшлинн знает об этом все.
— Какой прекрасный вечер. Закат просто восхитительный.
— Да, восхитительный, — насмешливо соглашается Кейт. Иногда она может быть… мудачкой. Вот я и высказалась. Кейт наливает себе еще один бокал вина и убирает бутылку. И вдруг с подозрением смотрит на королеву красоты. — Почему ты такая бодрая поздним вечером?
— Я работаю по ночам. Кардиотренировка помогает мне расслабиться.
А потом Кейт задает вопрос, ответ на который мы до смерти хотим знать.
— Где ты работаешь?
— О, я актриса. — Эшлинн так весело вышагивает, что практически подпрыгивает.
— Никогда не встречала актрис. — Чарли сияет, словно Эшлинн родилась в семье Кардашьян. — Какие твои фильмы мы могли видеть?
Эшлинн отмахивается, а затем делает пару глотков воды.
— В основном это развлечение для взрослых, так что сомневаюсь, что вы что-то видели.
— Ты имеешь в виду порно? — фыркает Кейт, удивленно распахнув глаза.
Эшлинн внимательно смотрит на нас, будто мы можем прекратить с ней общение из-за ее профессии. Она медленно закручивает крышку бутылки с водой.
— Да, можно и так сказать. Но работники данной отрасли предпочитают называть это по-другому.
— Почему?
— Потому что слово «порно» ассоциируется с чем-то дешевым и грязным. «Фильмы для взрослых» звучит намного лучше. Как и в любом другом фильме, у нас есть сценарий и сюжетная линия, которой мы следуем.
— Порно, — выпаливает Кейт. — В любом случае, как ни крути, это порно.
Знаю, что у вас на уме: «Келли, вы говорите о порно в присутствии детей?». Честно говоря, Финли крепко спит (надеюсь, так будет всю ночь), а Севи это не волнует. Он все еще смотрит на собаку и совершенно не понимает, о чем мы говорим. Однако Хейзел хотела бы подслушать, но сейчас она идет примерно в двадцати футах впереди нас и собирает цветы с соседских лужаек. Так что она не слышит ни единого слова.
— Как ты это делаешь? — спрашиваю я, потому что мне безумно любопытно. — Ты ведь замужем. Неужели твой муж не ревнует?
— Я встретила Боннера на съемках. Ничего личного.
Кейт останавливается и, наливая вино в бокал, заявляет:
— Дорогуша, это личное, если парень всунул свой член в твою киску.
— Девчонки, а чем вы зарабатываете на жизнь? — спрашивает Эшлинн, пытаясь сменить тему.
— Я ресторанный критик. Проверяю рестораны, — говорит Чарли, подбегая к почтовому ящику со своим ключом.
Сегодня четверг. Я проверяю почту только по вторникам. Не хочется портить себе выходные получением возможных счетов. Меня это разозлит. Я не проверяю почту, соответственно, не расстраиваюсь.
— Я рожаю детей, — говорю я.
— А я пью через день, — произносит Кейт, допивая очередной бокал вина.
Гретхен, которая, как мне казалось, нас бросила, появляется рядом и засовывает свой телефон в лифчик.
— Что я пропустила?
— Королева красоты — порнозвезда, — выпаливает Кейт, глядя на пустую бутылку вина в моей коляске.
Гретхен кривится. Сложно описать ее реакцию. Я не понимаю, удивлена она или нет, поэтому просто скажу, что Гретхен выглядит офигевшей. И чересчур осуждающей.
— Дорогая, это недостойный способ зарабатывать на жизнь.
Да, ее понесло. На мгновение мне становится жаль Эшлинн. Невозможно сказать, насколько ее это беспокоит, но держу пари: зарабатывает она достаточно.
— Я не спрашивала твоего мнения, — произносит Эшлинн таким приятным голосом, которым обычно говорят кому-то, что его мнение не имеет значения. — И в том, что я делаю, нет ничего недостойного. Я исполнитель. Конечно, я занимаюсь сексом с мужчинами, и это записывают на видео, но в этом нет ничего недостойного. Мое тело — мое искусство. И если это означает играть роль, связанную с сексом, я это сделаю.
— Теперь мы можем стать лучшими подругами? — Кейт кашляет и протягивает руку Эшлинн.
Они дают друг другу пять и смеются, пока Гретхен закатывает глаза и снова поправляет леггинсы.
— Кажется, это твои, Кейт. У них детский размер.
— Нет. Я ненавижу леггинсы. — Кейт жестом показывает на свои дырявые треники и шлепанцы. — Мне в них жарко. И с чего бы моей одежде быть у тебя?
Гретхен снова подтягивает леггинсы.
— Потому что ты тайком пробралась в мой дом, взяла мои и заменила их на эти.
— Ну да, делать мне больше нечего.
Чарли закрывает свой почтовый ящик и закатывает глаза.
— Счета, счета, счета… О, смотрите. Члены. Старые пердуны.
— Гадость. — Кейт вырывает брошюру из руки Чарли и рассматривает ее. — Серьезно, что это такое? — она указывает на фотографию внутри, на которой изображена обнаженная пара.
— Это рассылка. Присылают раз в месяц. — Чарли смотрит непонимающую Эшлинн и чувствует необходимость объясниться. — У моего мужа кризис среднего возраста. Он присоединился к группе нудистов.
— А такая существует? — Я пожалела, что спросила, но ничего уже не исправить.
— Да. Это что-то типа тех компаний, которые собираются вместе забавы ради и отправляются в походы или играют в волейбол.
— Пока их сиськи и сосиски подпрыгивают вверх-вниз. Хотела бы я посмотреть на этих людей. — Кейт выпячивает грудь и делает вид, что играет в волейбол.
— Если серьезно, то все плохо. Он совсем свихнулся, — устало вздыхает Чарли. — Я знаю, он мне не изменяет, но это странно, правда?
Мы все киваем. Даже Эшлинн, которая, кажется, ничуть не осуждает Стива за любовь к наготе, соглашается.
— С тех пор как присоединился к этой тупой группе, он постоянно выставляет свой член на всеобщее обозрение. В буквальном смысле — его член всегда на виду. Член за утренним кофе. Стив говорит: «О, давай пообедаем», а потом вместе с огурцами я вижу член. Это ужасно. Мне и раньше не нравился вид его хрена, а сейчас я вижу его по несколько раз в день. Он не обрезан и выглядит так, как будто злющая змея пытается сбросить свою кожу. — Нас всех передергивает от отвращения. Каждую. Из. Нас. — По большей части Элла редко бывает дома, потому что боится, что ее отец будет голышом смотреть телевизор. Так теперь она еще встречается с этим раздолбаем.
— Мой сын не раздолбай. Он милый мальчик. — Гретхен ведет себя так, будто Чарли ударила ее по лицу.
Чарли широко раскрывает глаза.
— Он поцарапал мою машину, потому что я запретила ему парковаться на улице.
— Ну, ты заявила на Джейдена в полицию.
— Потому что он поцарапал мою машину, Гретхен, — нервно смеется Чарли.
— Он заплатил за покраску, — машет она рукой в ответ.
Наклонив голову, Чарли движется вперед.
— Точнее сказать, ты заплатила.
— Без разницы.
Хотите — верьте, хотите — нет, но Чарли и Гретхен подруги. Хорошие подруги. Клянусь.
Кейт стоит рядом со мной и все еще смотрит на брошюру в своей руке. А потом возвращает ее Чарли.
— Может быть, если я начну ходить голышом по дому, мой муж переедет.
— Ты живешь с одиннадцатилетними близнецами и своим отцом. Уверена, это не очень хорошая идея.
— Почему Джейсон до сих пор живет с тобой? — спрашивает Чарли, поглядывая на бутылку вина таким же взглядом, который Гретхен бросила на Эшлинн, когда узнала, что в нее входят чужие члены. — Это странно.
— Келли сказала Ноа, что хочет развестись, — произносит Кейт, пытаясь увести разговор от обсуждения своей персоны и ее проблем с алкоголем. — Ну, это что-то новенькое.
Все смотрят на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
— Ты серьезно сказала ему это?
Я отвешиваю Кейт подзатыльник и вздыхаю. Меня охватывает беспокойство.
— Нет, я не говорила о разводе, — шепчу я, надеясь, что Хейзел не услышит. Она точно расскажет Ноа.
— Говори громче. Я тебя не слышу, — подмечает Гретхен, словно она настолько стара.
Я бы сказала, что это фигня. Ей сорок пять. В этом возрасте острота слуха никуда не исчезает.
— Я не хочу, чтобы Хейзел услышала.
— Не похоже, что ее интересует наш разговор. — Кейт поднимает голову и наблюдает, как Хейзел пытается оседлать Майли, как лошадь.
Мне жалко Майли. Но что плохого в том, что мой ребенок ползает по ней? Собака это позволяет. Я имею в виду те случаи, когда собака кусает ребенка, и в местных новостях сообщают: «Я никогда не видел ничего подобного». А на самом деле этот ребенок вторгался в личное пространство собаки, и она просто не выдержала. Нет, я не хочу, чтобы Майли превратила лицо моего ребенка в месиво, но я бы поняла эту собаку, если бы она не сдержалась и вырвала кусок ее обожаемой щечки.
— Ее интересует, — подчеркиваю я, замедляя шаг, чтобы увеличить расстояние между нами. — Ей пять лет. Дети намного умнее, чем вы думаете.
Я усвоила урок и теперь, когда Хейзел научилась говорить, стараюсь не обсуждать рядом с ней подобные темы. Ничего не сообщайте этому ребенку. Это вам не Оливер, который хранит секреты. Из него никогда слова не вытянешь. Хейзел… не доверяйте ей. И вот почему. Вам знакома ситуация, когда вы сидите в ванной, а ваши дети заходят туда как ни в чем не бывало? Однажды Хейзел так сделала, когда я меняла тампон. После весьма неловкого разговора о том, как раз в месяц у мамы идет кровь и как все это устроено, я решила, что Хейзел все забудет.
Не-а. До десяти лет дети задают миллион вопросов.
— Могу я сказать папе? — был ее первый вопрос.
— Папа знает. Но давай не будем рассказывать всем, что у меня идут эти дни, — сказала я, зная, как болтлив мой ребенок.
Она может начать разговор с кем угодно, достаточно установить с человеком зрительный контакт. Один взгляд ее прекрасных голубых глаз — и люди начинают с ней говорить. Вот тогда Хейзел и раскрывает все секреты. В том числе рассказывает всем, что в тот день я была на обслуживании. Да, она имела в виду менструацию, но звучало это совершенно в другом контексте (Примеч.: в английском созвучны слова «menstruating» — менструация и «ministering» — обслуживание).
Чарли наклоняется ко мне.
— Так ты не сказала о разводе?
— Нет, я говорила о расставании.
Эшлинн хмурится. Ни намека на морщины. Бьюсь об заклад, она колет ботокс.
— Разве это не одно и то же?
— Нет, я так не считаю. — Смотрю на Кейт. — Или да?
Она пожимает плечами.
— Не спрашивай меня. Я развелась, думая, что мой муж съедет из дома, а он до сих пор живет со мной. Понятно, что я ничего не смыслю в этой хрени.
— Тогда почему ты так сказала? — Чарли пытается заставить меня прояснить мою беспорядочную ситуацию. — А он что сказал?
В принципе я могла бы много всего наговорить. Могла бы рассказать им о Маре и о моей матери… и о том, почему мы переехали. О наших ежедневных ссорах. Или о том, что я не знаю, выдержит ли наш брак из-за того, кем мы стали после смерти нашей дочери. Ничего из этого я не говорю.
— У нас не было секса в течение месяца, — стыдливо признаюсь я и чувствую, что пренебрегаю своими обязанностями жены. Конечно, теперь они будут осуждать меня за это, так ведь? В Техасе я никогда не говорила с подругами о подобных вещах. Они бы заставили меня молиться, если бы я это сделала.
— Может, он смотрит порно? — Чарли хихикает, краснея.
— Девяносто восемь процентов мужчин очень часто смотрят порно. Шестьдесят пять процентов смотрят его ежедневно, — шепчет Эшлинн, глядя на меня.
— Утверждает порнозвезда, — улыбается Кейт Эшлинн.
— Так говорит «Гугл». — Эшлинн быстро моргает, отчего ее ресницы запутываются, и ей приходится разделить их пальцем. Определенно, она их нарастила.
— Да, все, что пишет «Гугл», чистая правда. Мне интересно… — Кейт протягивает руку к ресницам Эшлинн, — они настоящие?
Пытаясь дотронуться до ресниц Эшлинн, Кейт тычет ей пальцем в глаз. Девушка отдергивает голову.
— Частично.
Кейт машет нам рукой.
— С вами весело, дамы. Но я должна позаботиться о своей испорченной жизни и притвориться, что со мной все в порядке, когда она превращается в дерьмо.
Ее комментарий застает меня врасплох. Вы печалились из-за собственной жизни, думая, что никто в мире не чувствует себя так паршиво? Это ложь. Все бывают несчастны в тот или иной момент.
Мы возвращаемся к дому Кейт, где она хватает пустую бутылку из-под вина из моей коляски и пытается оттащить свою собаку от Эшлинн. Та еще битва. При этом я удерживаю Севи, который орет из-за того, что собака ушла. От его крика просыпается Фин, и затем начинает хныкать и Хейзел, потому что у нее болят ножки. Она говорит, что мы много ходили. Однако все было как обычно.
Пару минут повоевав с Севи, я снова пристегиваю его в коляске. Фин занята моим телефоном, а Хейзел сидит на моих плечах. Если серьезно, матерям необходимо присвоить звание супергероев. Посмотрите на меня: я пререкаюсь с тремя детьми, совершенно не вспотев. Ложь. Все врут. По моей груди течет струйка пота, и, если судить по исходящему от меня запаху, я забыла воспользоваться дезодорантом.
Чарли исчезает в доме, как и Эшлинн, а я остаюсь с Гретхен. Она замечает, что я смотрю на гараж, где мой муж смеется над тем, что сказал ему Джейсон.
— Просто дай бедному парню, — подталкивает меня Гретхен.
— Кому?
Я вижу, как подруга закатывает глаза
— Мужу. — Именно в этот момент Хейзел пинает ее по лицу. — Это может вам помочь. — Она смотрит на мою дочь. — Мне больно.
— Упс, — только и говорит Хейзел, а затем снова начинает доставать ее ногами, каждый раз пиная мои сиськи.
Вместо того чтобы попросить ее прекратить это делать, я продолжаю идти.
— Не двигайся. Я заплетаю твои волосы, мама. Будет красиво.
В то время как каждые две секунды моя грудь получает удар ногой, а волосы практически выдернуты из головы, я думаю о том, что Гретхен имела в виду. Могу ли я сделать что-нибудь хорошее? Совершенно ясно, что я действительно борюсь за наш брак, и они видят это.
— Ты счастлива? — наконец спрашивает Гретхен.
— Типа.
— Что?
— Я типа счастлива. Я хочу… Понимаешь… После всей проделанной за день работы я так устаю. — Глубоко вздохнув, я вспоминаю, что меня еще ждет гора немытой посуды и обед, который необходимо приготовить на завтра. И дети, которых нужно искупать в ванной. — В любом случае сомневаюсь, что сегодня вечером что-то получится. — Я медленно приближаюсь к гаражу. — Он пьян.
— Знаешь… плохой сон — признак плохих отношений, — отмечает Гретхен.
Я вежливо улыбаюсь и смотрю на своих детей. Финли проснулась, сняла подгузник и держит его в руках. Севи все еще сходит с ума из-за того, что гребаная собака ушла. И я уверена, что Хейзел пытается спрятать в моих волосах птицу или что-то в этом роде.
— Нет, младенцы — признак плохого сна.
Не могу не спросить себя: а что, если она права? У нас с Ноа плохие отношения? Мы прошли через такое дерьмо, я заикнулась о расставании, но можно ли честно сказать, что отношения у нас плохие? Они ненасильственны или не отравляют жизнь. Мы — те, кто их разрушает. Как обозленные дети. Но они ведь не с рождения такие. Так на них влияет окружение. Наш брак — результат сложившихся обстоятельств.