- Сегодня ты немного не в себе, - мягко возразил Гаррис. - Что-нибудь с головой?
- Скорее всего, - ответил Джордж. - Так и должно было случиться, заметил Гаррис. - Знаю, но не хотел говорить. Тебе что-нибудь мерещится?
- Нет-нет, ни в коем случае, - поспешно возразил Джордж. - Сам не пойму, что со мной.
- А я знаю, - торжественно объявил Гаррис. - Слушай. Это все немецкое пиво. Знавал я человека, который...
- Не надо, только не сейчас, - взмолился Джордж. - Охотно тебе верю, но прошу, не надо мне о нем.
- Пиво тебе вредно, - сказал Гаррис.
- С завтрашнего дня - ни капли, - сообщил Джордж. - Конечно же, ты прав. Мне от него что-то плохо.
Мы отвезли его домой и уложили в постель. Он был на диво кроток и сердечно нас благодарил.
Уже позднее, как-то вечером после долгого пробега, за которым последовал плотный обед, мы, угостив Джорджа длинной сигарой и убрав подальше тяжелые предметы, раскрыли ему секрет стратегии, выбранной нами для наставления его на путь истинный.
- Так сколько, вы говорите, нам попалось копий? - спросил Джордж, выслушав нас.
- Три, - ответил Гаррис.
- Только три? - не поверил Джордж. - Вы не ошибаетесь?
- Исключено, - категорически заявил Гаррис. - А что?
- Да нет, ничего, - ответил Джордж.
Гаррису он, по-моему, не поверил.
Из Праги мы отправились в Нюрнберг через Карлсбад. Говорят, что праведные немцы после смерти попадают в Карлсбад, так же как праведные американцы - в Париж. В этом я сомневаюсь: городок небольшой и развернуться там негде. В Карлсбаде вы пробуждаетесь в пять утра - самое модное время для прогулок под звуки оркестра, играющего на Колоннаде; за минеральной водой выстраивается очередь в милю длиной, но это уже с шести до восьми. Племен здесь намешалось больше, чем при вавилонском столпотворении. Польские евреи и русские князья, китайские мандарины и турецкие паши, норвежцы, как будто сошедшие со страниц Ибсена, французские кокотки, испанские донны и английские графини, черногорские горцы и чикагские миллионеры попадаются вам на каждом шагу. Все сокровища мира услугам гостей Карлсбада, за исключением одного перца. В радиусе пяти миль вы не достанете перца ни за какие деньги, а тот мизер, что вам удастся выпросить, не стоит затраченных усилий. Для дивизии печеночников, составляющих четыре пятых карлсбадских пациентов, перец - яд, а болезнь легче предупредить, чем излечить, вот и нет его по всей округе. В Карлсбаде устраиваются "вечера с перцем": группа проверенных лиц собирается вместе, выезжает за пределы города и устраивает там дикие оргии, где перец поглощается в неограниченном количестве.
Нюрнберг, если вы ожидаете увидеть средневековый город, разочарует вас. Таинственные уголки, живописные виды - всего этого здесь в изобилии, но современная эпоха окружила и поглотила их, так что даже древности не столь древни, как хотелось бы думать. В конце концов, города - как и женщины: им столько лет, на сколько они выглядят, и в этом отношении Нюрнберг молодящаяся дама, его возраст трудно определить, он скрыт под свежей краской и штукатуркой, заслонен мерцанием газовых и электрических фонарей. И все же, присмотревшись повнимательней, замечаешь его морщинистые стены и седые башни.
ГЛАВА IX
Гаррис нарушает закон. - Добровольный помощник: опасности, которые его подстерегают. - Джордж ступает на скользкую тропу. - Для кого Германия край блаженный и желанный. - Английский грешник: его разочарования. - Немецкий грешник: его неограниченные возможности. - Что запрещено делать с постелью. - Недорогое правонарушение. - Немецкая собака: ее добропорядочность. - Жук нарушает порядок. - Народ, который ходит как полагается. - Немецкий мальчик: его законопослушность. - Как детская коляска может сбить с пути истинного. Немецкий студент: законопослушный буян
По дороге из Нюрнберга в Шварцвальд каждый из нас по разным причинам умудрился попасть в историю.
Гарриса задержали в Штутгарте за нанесение оскорбления полицейскому. Штутгарт - чудесный город, вымытый и начищенный до блеска, маленький Дрезден. Помимо всего прочего, он привлекает еще и тем, что здесь есть на что посмотреть, но достопримечательностей не слишком много, ровно столько, сколько успеваешь осмотреть за день: средних размеров картинная галерея, небольшой исторический музей, дворец - с городом покончено, и вы довольны. Гаррис не знал, что тот, кому он наносит оскорбление, - должностное лицо. Он принял его за пожарника (тот очень походил на пожарника) и обозвал "dummer Esel" {Глупый осел (нем.).}. В Германии закон запрещает обзывать должностное лицо "глупым ослом", но то конкретное должностное лицо именно им и было. Вот что случилось. Гаррис гулял в городском саду; желая выйти и видя перед собой открытые ворота, он перешагнул через какую-то проволоку и вышел на улицу. Гаррис утверждает, что ничего такого не видел, но наверняка на проволоке висела табличка: "Durchgang verboten" ("Проход воспрещен"). Человек, стоящий у ворот, остановил Гарриса и указал ему на табличку. Гаррис поблагодарил и направился дальше. Человек нагнал его и заявил, что не потерпит столь наплевательского отношения к своим замечаниям; чтобы уладить конфликт, он потребовал от Гарриса вернуться и перелезть через проволоку обратно в сад. Гаррис заметил, что на табличке написано: "Проход воспрещен", и, следовательно, если он проникнет в сад таким же образом, как и вышел оттуда, то вторично нарушит закон. Человек и сам понял это и, чтобы разрешить дилемму, предложил Гаррису обойти сад и войти через вход, где это разрешено, и тут же выйти обратно, через те же ворота. Тут-то Гаррис и обозвал его "глупым ослом". Мы потеряли день, а Гаррис - сорок марок.
Я последовал его примеру и в Карлсруэ украл велосипед. Я вовсе не собирался красть велосипед, я просто проявил расторопность и сообразительность. Поезд должен был вот-вот тронуться, как вдруг я заметил, что велосипед Гарриса - так мне показалось - все еще стоит в багажном вагоне. Помочь мне было некому. Я вскочил в вагон и выкатил велосипед, и как раз вовремя. Торжествуя, я покатил его по перрону и тут увидел, что у стены, рядом с какими-то бидонами, стоит велосипед Гарриса. Велосипед, который мне удалось вызволить, был не Гарриса, он принадлежал кому-то другому.
Ситуация была чревата опасными последствиями. В Англии я бы пошел к начальнику вокзала и объяснил свою промашку. Но в Германии вы так просто не отделаетесь: вас пошлют по инстанциям, и придется давать объяснения, по крайней мере, полудюжине начальников различного ранга, и если хоть одного из них не будет на месте или у него не окажется времени выслушать вас, то, по заведенному порядку, вас запрут на ночь и приступят к допросу лишь наутро. Я решил, что лучше без лишнего шума убрать велосипед с глаз долой, и потихоньку стал скатывать его с платформы. Я заметил дровяной сарай, как нельзя лучше подходящий для этой цели, и уже было направил туда велосипед, как вдруг, на беду, мои маневры заметил железнодорожник в красной фуражке, похожий на отставного маршала. Он подошел ко мне и спросил:
- Что это вы делаете с велосипедом?
- Да вот, хочу отвезти его в сарай, чтобы не мешался на дороге.
Всем своим видом я пытался показать, что вполне добровольно оказываю услугу железнодорожным служащим, за что они должны сказать мне спасибо; но благодарности от него я не дождался.
- Это ваш велосипед? - поинтересовался он.
- Да не совсем, - сказал я.
- Чей же? - не без ехидства спросил он.
- Не могу вам сказать. Я не знаю.
- Откуда он у вас? - последовал новый вопрос.
Подозрительность, сквозящая в его тоне, слегка задела меня.
- Я взял его, - спокойно ответил я со всем достоинством, на какое был способен, - в поезде. Дело в том, - чистосердечно признался я, - что я ошибся.
Он не дал мне закончить. Сказав, что именно так и думал, он засвистел в свисток.
Воспоминания о дальнейших событиях, признаться не из самых приятных. По какому-то чудесному стечению обстоятельств - говорят, Провидение хранит вас,этот скандал случился в Карлсруэ, где я знал одного немца, какого-то важного чиновника. Что ожидало меня, случись это не в Карлсруэ или не окажись моего знакомого дома, - не хочу и думать; но случилось все именно так, а не иначе, и мне буквально чудом удалось выпутаться из этой истории. Хотелось бы добавить, что покинул я Карлсруэ с незапятнанной репутацией, но это не так. И по сей день в тамошних полицейских кругах моя безнаказанность расценивается как ошибка следствия.
Но все эти наши мелкие правонарушения меркнут перед леденящими кровь преступлениями, совершенными Джорджем. Скандал с велосипедом спутал все наши планы, в результате чего мы потеряли Джорджа. Естественно было бы предположить, что он поджидает нас где-нибудь у полицейского участка, но тогда нам это не пришло в голову. Мы подумали, что он решил добираться до Бадена самостоятельно, и, не взвесив все как следует, желая к тому же как можно скорее покинуть Карлсруэ, мы вскочили в первый же попавшийся поезд, следующий на Баден. Когда Джорджу надоело ждать, он вернулся на вокзал, где и обнаружил, что нас нет, а вместе с нами пропал и его багаж. Его билет был у Гарриса; все наши деньги хранились у меня, так что в карманах у Джорджа было лишь немного мелочи. Посчитав отсутствие денег смягчающим вину обстоятельством, он пошел по скользкой дорожке и совершил такие преступления, что когда мы с Гаррисом прочли их описание в полицейском протоколе, то волосы у нас встали дыбом.
Необходимо пояснить, что передвижение по Германии сопряжено с некоторыми трудностями. На вокзале вы покупаете билет до места назначения. Вам может показаться, что этого достаточно, но не тут-то было! Прибывает поезд, вы пытаетесь сесть в него, но кондуктор останавливает вас величественным жестом: "Ваши проездные документы?" Вы показываете билет. Он объясняет, что сам по себе билет - простая бумажка: приобретя его, вы делаете лишь первый шаг к цели; нужно вернуться в кассу и "доплатить за скорость". Доплатив и получив еще один билет, вы полагаете, что мытарства окончены. В вагон вас, конечно, пропустят, но не более того: сидеть вам нельзя, стоять не положено, ходить запрещено. Необходим еще один билет, который называется "плацкартой" и гарантирует вам место до определенной станции.
Я частенько задумывался над тем, что остается делать человеку, купившему лишь один билет. Разрешат ли ему бежать за поездом по шпалам? Сможет ли он, наклеив на себя ярлык, сдать себя в багаж? Опять же, что станет с человеком, который, доплатив за скорость, не пожелает или не сможет, за отсутствием денег, купить плацкарту: разрешат ли ему влезть на багажную полку или позволят висеть за окном?
Но вернемся к Джорджу. Денег у него только-только хватило на билет в вагоне третьего класса в почтовом поезде до Бадена, и все. Чтобы избежать расспросов кондуктора, он подождал, когда поезд тронется, и на ходу вскочил в вагон.
Это было его первое преступление:
а) вход в поезд во время движения;
б) причем после предупреждения должностным лицом.
Второе преступление:
а) проезд в поезде класса более высокого, чем тот, который указан в билете;
б) отказ уплатить разницу по требованию должностного лица. (Джордж говорит, что "не отказывался", а просто сказал, что у него нет денег.)
Третье преступление:
а) проезд в вагоне класса более высокого, чем тот, который указан в билете;
б) отказ уплатить разницу по требованию должностного лица. (И тут Джордж оспаривает точность протокола. Он вывернул карманы и предложил кондуктору все, что у него было, - около восьми пенсов немецкими деньгами. Он согласился пройти в третий класс, но третьего класса в поезде не было. Он был согласен на багажный вагон, но его и слушать не стали.)
Четвертое преступление: