А без последнего обойтись никак нельзя, если начинаешь в десять часов "утренним глотком" пива, а кончаешь в четыре часа на рассвете пирушкой, называемой "Kneipe". Последняя устраивается студентом, который приглашает товарищей - числом от дюжины-до сотни - в излюбленный ресторан и затем угощает пивом и дешевыми сигарами столько, сколько допускает их собственное чувство самосохранения. Иногда пирушка устраивается всей корпорацией; характер ее зависит, конечно, от состава компании и может быть как очень шумным, так и очень мирным; но в общем соблюдается дисциплина и строгий порядок.
При входе каждого нового товарища, все уже сидящие за столом встают, щелкают каблуками и отдают честь. Когда сборище в полном составе, избирается председатель, обязанность которого заключается в дирижировании пением. На столе раскладываются печатные ноты - по одному экземпляру на каждых двух человек, - и председатель кричит:
- Номер двадцать девятый! Первый куплет!
И первый куплет раздается дружным хором. У немцев часто встречаются хорошие голоса, петь они учатся и умеют все, так как хоровое пение пользуется среди них большой любовью - и поэтому эффект получается полный.
Содержание песен бывает иногда патриотическое, иногда сентиментальное, иногда весьма реалистическое - такое, которое смутило бы среднего юношу англичанина - но немцы поют все одинаково: без улыбки, без смеха, без единой фальшивой ноты, с полной серьезностью держа перед собой ноты, как книжку гимнов в церкви.
По окончании каждой песни председатель кричит:
"Prosit!" Все отвечают: "Prosit!" - и осушают стаканы. Пианист-аккомпаниатор встает и кланяется; все кланяются ему в ответ; входит девушка и снова наполняет стаканы пивом.
Между песнями говорятся тосты, но они вызывают мало аплодисментов и еще меньше смеха; считается более достойным и приличным важно улыбаться и кивать друг другу головами.
С особенной торжественностью пьют тост, называемый "Salamander" - в честь какого-нибудь почетного гостя.
- Теперь, - говорит председатель, - мы разотрем Salamander! (Einen Salamander reiben).
Все встают, торжественно-внимательные, как полк на параде.
- Все готово? - спрашивает председатель.
- Все! - в один голос отвечает компания.
- Ad excitium Salamandri! - провозглашает председатель. Все стоят начеку.
- Eins!.. - Все быстрым движением трут дном стакана по столу.
- Zwei!.. - Стаканы опять шумят, описывая круг.
- Drei! Bibite! ("пить!") - И все, залпом осушив стаканы, подымают их высоко над головой.
- Eins! - продолжает председатель; пустые стаканы катятся по столу, снова описывая круг, но производя на этот раз шум вроде волны, набегающей на низкий берег и уносящей с собой тысячи мелких камешков.
- Zwei! - Волна опять набегает и замирает.
- Drei!- Все с размаху разбивают стаканы о стол и садятся по местам.
На этих пирушках бывают и состязания: два товарища в шутку ссорятся и вызывают друг друга на дуэль. Выбирается судья, приносят две неимоверно большие кружки пива, и соперники садятся рядом. Все глаза устремлены на них; судья дает сигнал - и пиво исчезает в глотках. Тот, кто первый стукнет пустой кружкой о стол, - победитель.
Иностранцам, которым приходит желание посмотреть "Kneipe", следует в самом начале вечера записывать свое имя и адрес на клочке бумажки и прикалывать его к сюртуку. Немецкие студенты - народ вежливый, и, в каком бы состоянии они ни были сами, но приложат все старания, чтобы развести гостей по домам; тем не менее они не могут и не обязаны помнить адрес каждого гостя.
Мне рассказывали о трех англичанах, пожелавших из любопытства принять участие в "Kneipe", причем их любознательность чуть не кончилась плачевным образом из-за недостатка догадливости. Они сообразили вовремя, что не мешает написать свои адреса на визитных карточках, для общего сведения, и сообщили свое намерение всей компании. Намерение вызвало общее одобрение, - и бумажки были аккуратно приколоты к скатерти против каждого из трех англичан. Но в этом и заключалась ошибка: им следовало приколоть их не к скатерти, а к собственным сюртукам, так как в продолжение "Kneipe" очень легко бессознательно переменить свое место.
Ранним утром председатель предложил отправить по домам всех, кто больше не в состоянии поднять голову со стола. Среди тех, для кого пирушка уже потеряла интерес, были три англичанина. Решили посадить их на извозчика и доставить куда следует под охраной более или менее трезвого студента. Если бы иностранцы догадались сидеть всю ночь на своих местах, то дело было бы очень просто; но они беспечно разгуливали по залу, так что теперь никто не знал, которому из джентльменов принадлежит каждая из трех карточек с адресами - и еще менее знали об этом сами джентльмены. Но в ту веселую минуту такое обстоятельство казалось сущим пустяком: на лицо были три гостя и три карточки, и, следовательно, все обстояло благополучно. Если у любезных хозяев и мелькнула мысль о возможной путанице, то вероятно, им в то время казалось очень легким рассортировать джентльменов на следующий день.
Как бы ни было, их усадили в экипаж под охраной студента, захватившего все три карточки, и проводили самыми радушными пожеланиями.
Немецкое пиво имеет одно достоинство: от него человек не делается ни раздражительным, ни шумливым и ни к кому не пристает - что считается естественным для пьяного в Англии; опьянев от пива, хочется только молчать, остаться одному и спать; все равно где - где попало.
Студент велел извозчику ехать в ближайшее из трех указанных мест. Доехав по адресу, он вытащил из экипажа самого безнадежного из всех субъектов - вполне естественно было отделаться поскорее от "тяжелого случая" - и втащил его с помощью извозчика наверх. Здесь находился указанный на визитной карточке пансион. На звонок ответил сонный лакей. Они внесли свою ношу и огляделись, куда бы ее пристроить. Дверь в чью-то спальню стояла открытой. Воспользовавшись удобным обстоятельством, они внесли туда ничуть не возражавшего джентльмена, положили его на кровать, сняли с него то, что легко было стащить, и ушли, очень довольные собственной добросовестностью.
Поехали дальше, по второму адресу. Здесь им отворила дверь дама в капоте, с книжкой в руках. Студент взглянул на оставшиеся у него две карточки и спросил, имеет ли он удовольствие видеть госпожу Y. Случилось так, что это действительно была миссис Y - хотя все удовольствие встречи, по-видимому, относилось исключительно к студенту. Последний сообщил, что джентльмен, спящий в настоящую минуту у порога, - ее супруг. Это сообщение не привело в восторг миссис Y; она молча открыла дверь в спальню и удалилась. Студент с извозчиком внесли джентльмена и положили его на кровать; но раздевать не стали - они уже начали уставать - и, не встретив больше хозяйки дома, удалились без разговоров.
На последней карточке значился адрес гостиницы; туда свезли оставшегося субъекта и передали ночному сторожу.
Между тем часов за восемь до развозки джентльменов по адресам, в доме мистера и миссис Х происходил следующий разговор:
- Я, кажется, говорил тебе, дорогая моя, что меня приглашали сегодня
на так называемую "Rneipe?" Да что-то в роде холостяцкой пирушки, где
студенты собираются петь, разговаривать и- и курить. Ну, знаешь,
обыкновенная вечеринка!
- А!- Что ж, иди. Надеюсь, тебе будет весело.
Миссис Х была милая и умная женщина,
- Это должно быть интересно, - заметил мистер X. - Любопытно посмотреть; мне давно хотелось. Может быть, то есть может случиться, чточто я немного дольше задержусь там.
- А что ты называешь "дольше задержаться"?
- Видишь ли, трудно сказать в точности. Студенты - народ буйный, и когда они сходятся, то, вероятно... вероятно, пьется много тостов. Я не знаю, какое это произведет на меня впечатление. Если удастся, я уйду пораньше - так, чтобы никого не обидеть, конечно; ну а если нельзя будет, то...
Я уже сказал, что миссис Х была умная женщина, она перебила мужа:
- Ты лучше попроси здесь, чтобы тебе дали второй ключ от двери, вот и все. Я лягу спать с сестрой, и тогда ты мне не помешаешь, в какое бы время ни вернулся.
- Это отличная мысль! - согласился мистер X. - Мне всегда ужасно неприятно тревожить тебя. Я тихонько войду и проскользну в спальню.
Поздно ночью - или рано утром - Долли, сестра миссис X, приподнялась на постели и прислушалась.
- Дженни! - спросила она. - Ты не спишь?
- Нет, милая. А ты почему проснулась? Спи спокойно.
- Что это за шум? Не пожар ли!
- Нет, нет. Это Перси вернулся; вероятно, он споткнулся обо что-нибудь в темноте. Не беспокойся, душечка, спи.
Долли заснула; но миссис X, как хорошая жена, решила встать и пройти в спальню, чтобы посмотреть, спокойно ли уснул ее муж. Накинув халат и туфли, она тихо вышла в коридор, а оттуда открыла дверь в свою комнату. Будить мужа она не собиралась: для этого понадобилось бы целое землетрясение. Она только зажгла свечу и приблизилась к спящему.
Это не был Перси. Это был какой-то мужчина, ни капельки не похожий на Перси! Она почувствовала, что этот мужчина ни в каком случае не мог бы быть ее мужем. При настоящих обстоятельствах она даже почувствовала к нему отвращение - такое отвращение, что единственным желанием было поскорее отделаться от него!