- Ты ведь знаешь ее давнюю мечту о ванной комнате?
- Слыхал. Она и Этельберту подговаривала.
- Ну так вот: я обязан был немедленно согласиться на устройство ванной. Не мог, же я отказать, когда она меня так мило отпустила. Это обойдется мне в сто фунтов, если не больше.
- Так много?
- Еще бы! По одной смете шестьдесят.
Мне стало его жаль.
- А затем еще эта плита в кухне, - продолжал Гаррис. - Считается, что все несчастья в доме за последние два года происходили из-за этой плиты.
- Я знаю, с кухонными печами всегда история. У нас на каждой квартире, со времени свадьбы, дело с ними идет все хуже и хуже. А нынешняя наша плита отличается просто редким ехидством: каждый раз, когда приходят гости, она устраивает забастовку.
- Зато у нас теперь будет отличная плита, - без всякого воодушевления в голосе заметил Гаррис. - Клара решила сэкономить на том, чтобы сделать обе работы одновременно. Мне думается, если женщина захочет купить бриллиантовую тиару, то она будет убеждена, что избегает расходов на шляпку.
- А сколько будет стоить плита? - спросил я. Меня этот вопрос заинтересовал.
- Не знаю. Вероятно, еще двадцать фунтов. И затем рояль. Ты мог когда-нибудь отличить звук одного рояля от другого?
- Одни будто бы погромче, - отвечал я, - но к этой разнице легко привыкнуть.
- В нашем рояле, оказывается, совсем плохи дисканты. Кстати, ты понимаешь, что это значит?
- Это, кажется, такие пискливые ноты, - объяснил я. - Многие пьесы ими кончаются.
- Ну так вот: говорят, что на нашем рояле мало дискантов, надо больше! Я должен купить новый рояль, а этот поставить в детскую.
- А еще что? - спросил я.
- Больше, кажется, она ничего не смогла придумать.
- Когда вернешься домой, то увидишь, что уже придумала.
- Что такое?
- Дачу в Фолькстоне.
- Зачем ей дача в Фолькстоне?
- Чтобы провести там лето.
- Нет, она поедет с детьми к своим родным в Уэльс, нас приглашали.
- Может быть, она и поедет в Уэльс, но до Уэльса или после Уэльса она поедет еще в Фолькстон. Может быть, я ошибаюсь - и был бы очень рад за тебя, - но предчувствую, что говорю верно.
- Наша поездка обойдется в кругленькую сумму, - заметил Гаррис.
- Джордж преглупо выдумал.
- Да, не надо нам было его слушаться.
- Он всегда все портит.
- Ужасно глуп.
В эту секунду мы услышали голос Джорджа в прихожей: он спрашивал, нет ли писем.
- Лучше ему ничего не говорить, - предложил я, - уже слишком поздно.
- Конечно. Мне все равно пришлось бы теперь покупать рояль и устраивать ванную.
Джордж вошел очень веселый:
- Ну, как дела? Добились?
В его тоне была какая-то нотка, которая мне не понравилась, и я видел, что Гаррис ее тоже уловил.
- Чего добились? - спросил я.
- Как чего? Возможности выбраться на свободу!
Я почувствовал, что пора объяснить Джорджу положение вещей.
- В семейной жизни, - сказал я, - мужчина предлагает, а женщина подчиняется. Таков ее долг. Все религии этому учат.
Джордж сложил руки на груди и вперил взор в потолок.
- Конечно, мы иногда шутим на эту тему, - продолжал я, - но на деле всегда выходит по-нашему. Мы сказали Этельберте и Кларе, что едем, конечно, они опечалились и хотели ехать, с нами; потом просили нас остаться; но мы им объяснили свое желание - вот и все; не о чем было и толковать.
- Простите меня, - отвечал Джордж, - я не понял. Женатые люди рассказывают мне разные вещи, и я всему верю.
- Вот это-то и плохо. Когда хочешь узнать правду, приходи к нам, и мы тебе все расскажем.
Джордж поблагодарил, и мы перешли к делу.
- Когда же мы отправимся? - спросил Джордж.
- По-моему, чем скорее, тем лучше. Гаррис, вероятно, боялся, как бы жена еще чего-нибудь не выдумала. Отъезд мы назначили на среду.
- А какой мы выберем маршрут? - спросил Гаррис.
- Ведь вы, джентльмены, конечно, хотите воспользоваться путешествием и для умственного развития? - заметил Джордж.
- Ну, не много ль будет! Зачем же подавлять других своим интеллектом? заметил я. - Хотя до некоторой степени, пожалуй, да, если только это не будет стоить больших трудов и издержек.