Перед выездом в участок, я под предлогом того, что мне нужно взять личную вещь в комнате, линяю в спальню Ипо и по рации, передаю сообщение друзьям: «Оук отправляйся в больницу к Анне, Ипо и Макала скоро будут. Мы с Энди в полиции». Надеюсь, парни не станут играть в Чип и Дейла. Иначе, все наши старания ждет фиаско. Я без конца думаю о том, что Рона тоже нас слышит, и не могу представить, какая гадость зреет в ее воспаленном от злости мозгу. Но всё меняется, когда Круз запускает нас в помещение с огромным стеклом для наблюдения и столом, прикрученным к полу. За ним то и восседает Рона. Я в шоке замираю в паре шагов от двери. Энди и лейтенант, будто и не удивлены персоне в белой майке. Фикция. На лице моего парня, отражается суровая действительность с ходящими из стороны в сторону желваками. Его кулаки плотно сжаты, на мгновение, мне слышится хруст костей.
— Присаживайтесь, будет долгий разговор. — Ерничает Рона, закованная в наручники.
— Я ничего не понимаю. — Боюсь сдвинуться с мертвой точки.
— А это и не твой спектакль, красотка. — Рона с ужасающей улыбкой косится на Энди. Тот отодвигает стул и сев на него, несколько минут рассматривает девушку, с которой некогда проводил время.
— Выкладывай.
— Не так быстро, малыш. Детектив, не могли бы вы принести водички, в горле жуть, как пересохло. — Глаза стервы устремляются на Круза.
— Я лейтенант и не твоя собачка на побегушках. Ты просила привезти их, я выполнил просьбу. Твой ход.
Рона бы устроилась удобнее, но цепочки не позволяют и звенят от трения с металлическими кольцами на запястьях.
— Пусть сучка выйдет. При ней я и слова не скажу.
Лейтенант оборачивается ко мне и действует по ее указке:
— Оставь нас Вонг.
— Нет, — я подхожу, наклоняюсь и придаю своим словам особое звучание. — Ты от меня не избавишься. Я не Флинн и не Руи, которых ты убила!
— Убила? — она заливисто смеется. — Какая же ты идиотка. Что ты в ней нашел? Не уж то трахается, как Саша Грей?(Прим. автора. Саша Грей известная порноактриса)
Я даю пощечину Роне, и тут она срывается, со звериным оскалом, забывая, что ни хрена не может мне сделать или ответить тем же.
— Кани, нам нужны ее показания, а не обет молчания до суда. — Энди касается моей руки, и я пятюсь к стене, что утопает в полутьме. Круз садится рядом с Боссоном и, кажется, у них, получается, завладеть вниманием бездушной девчонки.
— Говори. — Приказывает Круз.
— Вы записываете? — крутится на заднице Рона.
— Да. — Коротко отвечает лейтенант.
Всё это время, Энди буравит взглядом бывшую подружку.
— Тогда я заявляю, что прикольнулась и не знаю, кто ваш драгоценный преступник.
— Издеваешься, Суарес?! — вспыхивает Круз, готовый разорвать ее на ленточки.
— Лейтенант, можете дать нам несколько минут на приватную беседу? — спрашивает Энди и теперь, изрядно напрягаюсь я.
— Ты не можешь, она же сумасшедшая. — Я обвиваю шею своего парня и нарочно, целую его в щеку при внимательном изучении данной картины Роной.
— Не волнуйся, она ничего мне не сделает, — Энди похлопывает меня по сомкнутым рукам. — Подожди меня в коридоре, детка.
— Я засекаю три минуты, Боссон. — Круз стучит пальцем по циферблату наручных часов.
Лампочки в коридоре мигают с небольшим промежутком и бесят своим тусклым светом. Мне сложно концентрироваться на чем-то ином, так как Энди, один на один с гребаной маньячкой. Люди снуют за соседними стеклянными стенами, а я, приклеиваюсь к очерченному куску серой плитки под ногами и жду. Меня знобит, бросает в жар, пульс зашкаливает и в целом, я чувствую дискомфорт. Ветерок открывающейся двери, охлаждает. Я знаю, что там Энди за спиной, но мне страшно. Парень кладет голову мне на плечо и обнимает за талию.
— Мой верный стражник.
— Что она сказала?
— По дороге в больницу расскажу.
— А Круз? Не хочешь ему поведать историю?
— Думаешь, он дал мне три минуты за честное слово? Он следил за нами за тем стеклом.
— Я такая дура. — опускаю подбородок.
— Моя любимая дура, а точнее невеста.
Упоминание о скорой свадьбе, тянет уголки моих губ вверх. Но ядовитые нотки в голосе Энди, не дают полноценно улыбнуться.
— Поехали отсюда скорее.
***
В машине Энди, я сразу же нахожу удобную позу к нему лицом, и еще не заведя двигатель, он предупреждает:
— Это не шутки, детка.
— Знаю.
Мотор оживает, хоть и какую-то секунду захлебывается проливным дождем. Сейчас уже ночь, и фары, единственное, что помогает нам не застрять во взбитых сливках тумана. Национальная гвардия выставляет свои посты по всему городу и прилегающим к Вайлуку шоссе, но этого мало, когда такое ненастье, берет бразды правления в свои руки.
— Она убийца?
— Нет, — я открываю рот, но Энди опережает. — Но, в курсе кто. Ты же помнишь имя Бенджамин Брайс?
— Конечно. И в его нахождении, нам помогла Анна.
— Девочка большая умница, только речь не о ней. Похоже, все пострадавшие, всего лишь пешки в одной мастерски выстроенной партии.
— О чем ты?
— Пока не могу собрать воедино мозаику, но уже близок к этому.
— Энди, перестань меня ограждать от правды!
— Неприятно, да?
Я понимаю, на что он намекает.
— Да, ты прав. Но здесь другой случай.
Глубоко вздохнув, Энди принимается раскладывать и распутывать для меня клубок из давно минувшего прошлого.
В детстве, он мог быть счастливым ребенком, если бы не родители, что видели в нем объект своих стремлений. Ни одного дня без спорта, творчества и познания всевозможных наук. Репетиторы, няньки, известные профессионалы и музыканты, вкладывали в него все силы, желая получить конкретный результат — образованного сына для двух миллионеров. Да, я осведомлена, что мой парень, когда-нибудь может стать обладателем баснословного наследства. Только речь не об этом. А о том, кто никогда не познает прелестей богатой жизни.
У Энди есть брат. Не сводный, не приемный, а самый что ни есть кровный. Тот самый Бенжамин. Конечно, Рона оставляет в секрете реальное имя человека, совершившего дерзкие убийства. По мнению Энди, брат, много лет таил обиду, копил злость и когда, ему пришлось перебраться на Гавайи, последовал за ним, в надежде добиться справедливости. А она заключается в том, что именно он должен был жить в роскошных особняках, пить из золотого кубка и наслаждаться всеми благами того мира. Мира из зеленых купюр и бриллиантов.
— Почему он раньше не взялся за месть? — интересуюсь я, все еще отходя от рассказа о братьях-врагах, и мысленно воскрешаю кольцо с именной гравировкой. Сложить два плюс два просто, и я не сомневаюсь, что Бенджамин посещал школу Святой Агнессы, наравне со старшим братом.
— В Америке я находился под круглосуточной охраной. А тут, — Энди замолкает, чтобы подобрать объяснение. — У меня была только ты.
— Ты скучаешь по родителям?
— Нет, ни разу не вспомнил о них за столько лет. Как и они обо мне. Знал бы ублюдок, о чем мечтает.
— Погоди, — я выпрямляюсь. — Руи работала в родильном отделении в Вашингтоне.
— Верно, детка. Она и пристроила Бенджамина по просьбе моей матери.
— Что? Как?
— Рона сказала, что им удалось расколоть старушку. Та пояснила, что моя мать не планировала рожать и забеременела от отца в День Труда. Когда поняла, что на сносях, аборт было поздно делать. Она выносила, родила Бенджамина и отказалась от него. Позже, его усыновила какая-то чумная семейка, и он потерялся из виду.
— Боже…у парня была адская жизнь.
— Скорей всего.
— А как он узнал, что его родители богатеи и в принципе о биологических родителях?
— Услышал, как приемные предки болтают об этом в пьяном угаре.
— Обалдеть…
Я, правда, не могу поверить в то, что такое бывает наяву.
— Я не представляю, что делать. Если бы он пришел ко мне сам, я бы объяснил, какая хреновая идея лелеять мысли о жизни с Боссонами. Но он выбрал свой путь.
— А зачем Рона всё рассказала? И причем тут Анна и Флинн?
— Насчет этих двоих, у меня, пока нет мыслей. Возможно, Анна узнала то, что не стоило знать, а Флинн, черт, с ним всё туманно. Рона же вовремя включила мозги. — Энди выкручивает руль на повороте и прожектора, освещающие главный вход медицинского центра, пробиваются в лобовое стекло «Шевроле».
— Значит, у нее тоже есть предел. Или она на самом деле в тебя влюбилась.
Энди паркуется и поворачивается вправо, чтобы взглянуть на меня.
— Всё было подстроено и ее любовь, ложь.
— Откуда тебе знать, что творится в женском сердце. Даже серийные убийцы склонны любить.
— Спасибо.
— Нет же, я не это имела в виду!
Он выходит из салона, и я следую за ним. Толстовка вмиг пропитывается водой и виснет на мне, как безразмерная тряпка.
— Энди, постой!
Я семеню ногами по лужам и внутри здания, нагоняю парня. Друзья замечают нас и выдвигаются навстречу.
— Привет! — бодро выкрикивает Оук, переворачивая бейсболку козырьком назад.
— Наконец-то. — Подхватывает его Джаспер.
— Привет, как Анна? — спрашиваю я, отрывая волосы от плеч. Энди напряжен и явно не от беседы в дороге. Что-то изменилось в нем. Причем на триста шестьдесят градусов за полчаса.
— Она открыла глаза, реагирует на лица, но дышать самостоятельно по-прежнему не может. — Оук, поглядывает на Энди. — Что в участке?
— Рона. — Я приближаюсь к своему парню и прикасаюсь к предплечью.
— Охереть! Реально она? — заикание Джаспера куда-то исчезает. Он выпучивает глаза и смотрит на нас в ожидании разъяснений.
— О, снова все в сборе. — Ипо под руку с Макала, выходят из кафетерия, что оказывается, находится за нашими спинами.
— Привет. — Чмокаю подругу и улыбаюсь ее принцу.
— Прикиньте Рона за решеткой, — бросает Оук. — Не зря мы чуяли подвох!
— Ты собиралась сказать мне о ребенке после секса, чтоб я меньше злился? — внезапно задает вопрос Энди. Магическим образом, я перестаю видеть всех, кроме него. Моя ладонь соскальзывает с его руки.
— Как ты…
Он отшатывается от меня, и останавливается, делая акцент пятками на скрипучем полу.
— Ответь Кани, ты была беременна от меня?
— Энди, пожалуйста…
— Ответь!!!
Стены сужаются, потолок заваливается, а взгляды друзей, сфокусированы на нас, как объектив камеры.
— Да.
— И что ты сделала?
— Я избавилась от малыша, я…
— Знаешь, мне плевать на обретенного брата, что желает мне смерти. Плевать на ливень, плевать на всё, кроме…твою мать, Кани! Единственное, что меня всегда волнует, это ты! И ты так поступаешь со мной?
— Пожалуйста, — я хочу шагнуть к нему, но Энди отталкивается на месте. — Дай мне…
— Никогда, слышишь, никогда!
Он расталкивает парней и уходит. Я бегу за ним до лестницы, по которой спускаются и поднимаются люди, чтобы попасть в отделении реанимации.
— Кани! — кричит Ипо, но мне все равно. Я обязана поговорить с ним. Моргнув всего лишь раз, теряю его из поля зрения. Я вращаюсь по своей оси и реву. Дальше только блики перед глазами и кромешная, бездонная тьма.