Дело было в XIX веке. Два парижских еврея крепко повздорили, ссора закончилась вызовом на дуэль. Утром следующего дня один ждет другого на назначенном месте. Проходит полчаса, час, полтора, а второго дуэлянта все нет. Наконец появляется посыльный с запиской:
"Мойше! Если я вдруг опоздаю, то ты не жди меня, а стреляй первым".
В Атлантике разыгрался шторм. Судно швыряет как скорлупку. Пассажиров охватил ужас. Все ждут самого худшего. Один обезумевший еврей начал кричать:
- Господи! Спаси это судно! О, Господи, оно же тонет, его сейчас разнесет в щепки! Спаси же его!
Кто-то хлопает его по плечу и раздраженно произносит:
- И чего вы так расшумелись? Ваше оно что ли, это судно?
Старый еврей оказался в католическом госпитале на предмет операции. К нему подходит сестра-монахиня и спрашивает, кто будет оплачивать счет. Старик, тяжело вздохнув, объясняет:
- У меня единственная родственница - сестра. Но заплатить она не может, она старая дева. Она приняла католицизм и стала монахиней.
- Вы неправы, - взялась объяснять ему монахиня. - Мы, монахини, вовсе не старые девы, а невесты Иисуса Христа.
- Ну-у, тогда все в порядке: посылайте счет зятю.
Хотя он давно ушел от нас, ни одна книга еврейского юмора не может считаться полной без ссылки на этого мастера малапропизма (сказанного некстати - примеч. перев.), "царя острословов", голливудского гиганта Самуэля Голдуина. Вот несколько его перлов.
Знаменитый французский фильм "Заключенная" наделал много шума за рубежом, и Голдуин захотел приобрести права и снять собственный фильм на эту тему. Один из его режиссеров досадливо покачал головой.
- У нас не снимешь такого фильма. Там же одни лесбиянки.
- Ну и что? А у нас будут одни американки.
На одной из важных конференций по делам кино Голдуин, говорят, заявил:
- Хочу признать, что я, возможно, не всегда прав, но я никогда не бываю неправ!
В Англии Голдуин как-то вел переговоры с Джорджем Бернардом Шоу относительно прав на съемку фильма по его пьесе. Шоу не хотел, чтобы по его пьесам снимались фильмы, и поэтому ставил неприемлемые условия. Наконец Голдуин решил подействовать на него как на художника, а не как на бизнесмена.
- Послушайте, мистер Шоу, вы должны подумать о миллионах людей, которые не имеют возможности видеть ваши пьесы на сцене. Подумайте об этих миллионах, которые благодаря кино получат возможность познакомиться с вашим искусством.
- А, мистер Голдуин, - въедливо сказал Шоу, - вот в этом-то и разница между нами: вы думаете только об искусстве, а я - только о деньгах.
Голдуин гордился своей работоспособностью. Дабы сделать ему приятное, секретарша как-то говорит ему:
- Наши досье так разбухли, что я предлагаю уничтожить корреспонденцию, которой больше шести лет.
- Там все-таки кое-что есть, - сказал Голдуин. - Так что позаботьтесь сделать копии с уничтожаемого.
- Еда в "Карлтон Мэйнор" была так ужасна, - жаловалась миссис Херцог. - Каждая ложка - как яд. А хуже всего, что там ужасно маленькие порции!
В постели Джейку захотелось приласкаться к жене.
- Сэйди, милая, приподними рубашечку, - прошептал он ей.
Сэйди не ответила.
- Сэйди, ну пожалуйста, приподними же.
Сэйди снова не ответила. Обиженный, Джейк соскочил с кровати и выбежал из спальни. В ответ Сэйди заперла дверь. Побродив с полчаса по дому, Джейк вернулся и обнаружил, что дверь заперта.
- Сэйди! - позвал он. - Извини, я виноват. Открой.
Сэйди не ответила. Джейк рассердился.
- Черт подери, Сэйди! Если ты не откроешь, то я вышибу дверь!
- Ах, он вышибет! Нет, вы посмотрите на этого типа! Рубашку он поднять не мог, а дверь вышибет!
Миссис Фляйшман чего только не советовала своему сыну Хершелю перед его отправкой во Вьетнам.
- Побольше отдыхай. Не ешь жирной пищи. Старайся поспать после обеда. Пойдешь стрелять в комми, допоздна не задерживайся...
- Мама, - прервал её Хершель, - а тебе, случайно, не приходило в голову, что комми могут и убить меня?
Миссис Фляйшман всплеснула руками.
- Сынок, что за глупости ты говоришь? Ну что коммунисты могут иметь против тебя?
Мистер Гудман, впервые оказавшись со своей подругой на крупной собачьей выставке, говорит ей:
- Ты не смейся, но вон тот худой пес тянет на десять тысяч долларов!
- Десять?! Это где же пес мог сколотить такие деньги?
Бернштейн пришел домой после драки: выбит зуб, нос в крови, пиджак порван.
- Дорогой, что случилось? - спрашивает его жена, помогая мужу сесть в кресло.
- Да этот проклятый ирландец, наш швейцар... Останавливает меня в холле и хвастается, что перепробовал всех женщин в нашем доме, кроме одной, представляешь?
Миссис Бернштейн задумалась на мгновение, а потом говорит:
- А-а, я уверена, это важная такая - миссис Вайс с четвертого этажа.
Один бедный еврей по двенадцать часов в сутки вкалывал в своей неприглядной мастерской, едва сводя концы с концами. Одна была у него радость: за неделю он наскребал лишний доллар и покупал лотерейный билет. И за четырнадцать лет не выиграл ни цента.
И вот однажды в конце рабочего дня у дверей его мастерской останавливается огромный лимузин, а из него вываливаются два молодых человека. Похлопав его по плечу, они сообщают ему, что он выиграл четыре миллиона долларов.
Глаза у него засверкали. Он запер мастерскую и забросил ключи.
Он накупил себе костюмов, которым мог бы позавидовать Рональд Рейган, снял номер в самом дорогом отеле и нарушил столько заповедей, на сколько хватило сил. Скоро у него на содержании было три фотомодели, ведущая с телевидения, у него появились дорогостоящие привычки. Он пил, играл, купил тоннель и мост, подхватил три неприятные болезни.