- Да, - ответила владелица. - Об этом бриллианте много написано. Это бриллиант Клипштейна. Но его сопровождает страшное проклятие.
- Какое?
- Сам Клипштейн! - прошептала хозяйка.
Торговец лентами из Нью-Йорка никак не мог продать свой товар в Джорджии и везде наталкивался на проявления антисемитизма.
Наконец в крупном торговом центре Атланты владелец сказал:
- Так и быть, Иззи, куплю я у тебя немного ленты - по расстоянию от кончика твоего еврейского носа до кончика твоего еврейского члена!
Через неделю покупатель был изумлен, получив огромную партию ленты. К счету прилагалось короткое письмо: "Благодарю вас за ваш ценный заказ, оформленный в соответствии с вашими инструкциями. Исидор Мармельштейн (подпись), живущий в Нью-Йорке, обрезание произведено в Вильнюсе, СССР".
Приведя домой девушку, он никак не может добиться своего. Наконец после долгих безуспешных уговоров он спрашивает её, почему она так упорствует.
- Я возненавижу себя утром, - отвечает она.
- И только-то? Тогда поспи подольше.
Друзья несколько лет уговаривали старика Брискина купить себе слуховой аппарат. Однажды тот шел по улице и увидел надпись в витрине, гласившую, что здесь с большой скидкой продаются, в частности, и слуховые аппараты. По такой цене, подумал он, грех не купить.
Через пятнадцать минут он вышел уже со слуховым аппаратом, который приобрел всего за десять долларов. На улице ему встретился Перлман, они поздоровались.
- Смотри, Перлман, что у меня есть. Наконец-то я купил эту штуку. Да, ты был прав. Теперь у меня слух десятилетнего мальчика.
- Это замечательно, - сказал Перлман. - И который класс?
Брискин взглянул на свои часы.
- Половина пятого.
Парикмахерская Футника. Старик Танненбаум садится в кресло, Футник прилаживает на нем накидку и спрашивает:
- Что, стричься пришел?
- Нет, - ответил Танненбаум, который до этого просидел в очереди сорок минут, - с тобой посоветоваться!
Бернштейн пришел к врачу.
- Как вы себя чувствуете? Немножко вяло?
Бернштейн вздохнул.
- Если бы я себя так хорошо чувствовал, разве б я пришел?
Цукерман пришел к известному терапевту, который тщательно осмотрел его и говорит:
- Все осмотрел. С моей точки зрения, у вас все прекрасно.
- А как же с головными болями?
- А головные боли - это не мое дело.
- Конечно, если бы они были у вас, мне бы тоже до них не было дела.
Саперстайн раньше времени вернулся из деловой поездки и увидел, что через черный ход из дома выбежал полуодетый мужчина. Жену он застал в неглиже, и она призналась, что была ему неверна.
- Так кто это был?! - закричал он. - Эта сволочь Гольдстайн?
Жена отрицательно покачала головой.
- А кто?! Этот паршивый Лапидус?!
- Нет, не Лапидус.
- А, знаю. Плотник, скотина!
- И не Плотник.
Саперстайн стукнул рукой по столу.
- Надо же! - воскликнул он. - Никто из моих лучших друзей ей не подходит!
В купе поезда дремлет пожилой еврей. Поезд останавливается, и в купе входит с иголочки одетый молодой человек.
- Шолом алейхем, - говорит молодой человек, ожидая в ответ обычное "алейхем шолом".
Вместо этого обитатель купе вздохнул и стал говорить следующее:
- Послушайте меня, молодой человек, и это сэкономит нам время. Я еду из Минска в Пинск, занимаюсь кожевенным делом, причем уже тридцать лет. Меня зовут Беркович, Хайман Беркович. У меня две дочери. Одна уже замужем, а другая помолвлена с раввином. И сыновей двое. Беня, мой старший, женат, занимается одним делом со мной. Аарон - студент, и хороший студент, и если ему не помешают антисемиты, то скоро станет врачом. Еще скажу, что я необщителен, не пью, в карты не играю. Я уже давно зарекся говорить о политике с незнакомыми людьми. Вот и все. Если у вас есть вопросы сверх этого, то поскорее задавайте, потому что я не спал две ночи и именно теперь собираюсь поспать.
Мальчик спрашивает отца, что такое бизнес.
Отец подумал немного и говорит:
- Продать то, что у тебя есть, тому, которому это нужно - это ещё не бизнес. А вот продать то, чего у тебя нет, тому, кому это не нужно - вот это и есть бизнес.
Харриет Фельдман с ужасом узнала от соседей, что её муж Милтон, такой серьезный и солидный человек, имеет любовницу. Харриет устроила ему скандал. Но Милтон обнял её и стал объяснять, что многие удачливые и крепкие мужчины имеют любовниц, что у его партнера Сэма уже несколько лет есть любовница, что браку это не угрожает, что он, Милтон, любит Харриет, что чувства тут ни при чем, что мужчине в сорок лет нужен для уверенности в своих качествах сексуальный стимул, что расходы тут минимальные и так далее. И жена приняла его объяснения.
Однажды они вдвоем оказались на благотворительном ужине.
Сэм был с любовницей, и Милтон показал её жене.
- А вон моя, - и показал он на брюнетку, которая, пробравшись сквозь толпу, села за столик Сэма.
Харриет внимательно рассмотрела обеих, потом улыбнулась и произнесла: