Мальчишки лежали на песке и смотрели в светлое весеннее небо.
- Хорошо плот построить, - сказал Сашка, - и плыть, плыть по реке. До самого моря.
- А есть чего будешь? - практично спросил Абдул.
- Из дома вначале взять. А на море можно стать моряком.
- У нас в Ленинграде моряков много было, - сказал мечтательно Валька. Идешь по улице, и все моряки... моряки. В бескозырках. С ленточками. И корабли. Настоящие.
- Ты, Абдул, хочешь в моряки?
- Нет, - ответил Абдул. - Я в ремеслуху пойду. Как брат.
- А ты, Саш?
- Я в путешественники подамся. Я книжку достал. Про Южную Африку. Ух ты! Знаешь, Сонный, там эти...
- Какой из тебя путешественник, - сказал Абдул. - Там по скалам лазить надо, по отвесным горам. И вообще...
- Научусь.
- Нет. Ты слабак.
- Хочешь, в школу залезу?
- Зачем?
- Ну, "поджиги", что диреша отнял, заберу обратно.
- Заперта школа.
- Так залезу.
- Слабо тебе, Сашка, - пренебрежительно усмехнулся Абдул, цыкнул на песок сквозь дырку в зубах.
...Двухэтажная деревянная школа в селе была выстроена в земские либеральные времена. С одной стороны она выходила на тихую сельскую улицу, с другой к ней примыкал одичавший разросшийся парк.
Тетка Авдотья, школьная сторожиха, стояла посреди улицы и звала невесть куда исчезнувшего внука Петьку.
- Демон, чистый демон, - ругалась тетка Авдотья.
В кустарнике позади школы прятались Валька Сонный и Абдул. Он крепко держал Петьку-демона.
- Сиди тут. Пусть бабка Авдотья тебя дольше на улице ищет, - объяснял Абдул. Петька молча и яростно вырывался.
Сашка по водосточной трубе лез на второй этаж. Труба была ржавая. Она скрипела и колебалась. Куски ржавчины, известки и выкрошенного кирпича падали на траву.
- Слазь! Слазь обратно, - отчаянным шепотом умолял его Валька.
Перед карнизом Сашка передохнул. Теперь было главное: по узкому, в ладонь, карнизу пройти к окну.
- Упрямый же! - облегченно и - с завистью вздохнул Абдул, когда Сашка исчез в раскрытом окне. В это время Петька вырвался из Абдуловых рук и с оглушительным ревом кинулся на бабкин голос.
Сашка ощупью крался по темным и от темноты гулким и длинным коридорам школы. А на улице бабка Авдотья выслушала Петьку-демона, отвесила ему подзатыльник и заполошно кинулась к школе, нашаривая в юбке ключи.
- Это не ученики, это хыщники, - сформулировала бабка, отпирая школьную дверь.
И она же на другой день вела Сашку по коридорам школы к директору. Сашка шел с опущенной головой. День был солнечный, коридоры теперь были ярко освещены и совсем не страшны. Бабка Авдотья небольно стукала Сашку в затылок сухоньким кулачком и ругала, потом подвела его к двери со стеклянной табличкой "директор", ткнула последний раз кулачком ("идол ты недисциплинированный") и, оглянувшись, перекрестила понурую Сашкину спину.
Директор сидел один. Был он однорук и одет в потертый военный китель, и худое лицо его не обрело педагогического выражения. Директор смотрел в окно, откуда падал солнечный свет и кружились в этом свете пылинки.
На директорском столе грудой лежали самодельные пацанячьи пистолеты "поджиги".
Сашка переминался у двери, а директор смотрел в окно.
- В окно вчера ты залезал? - не оборачиваясь, спросил директор.
- Я.
- Где порох берете?
- Из спичек.
- Стреляет?
- Ага!
Директор повернулся к Сашке.
- Ведь искалечить же может.
- Мы для игры.
- Дурачье! Боже, какие вы... дети! - И задумался, облокотившись на руку, недавний "человек из окопа". Сашка молча переминался.
- Возьми это и выбрось все сам. Так, чтобы никто не нашел. Ты понял?
- Понял.
Сашка стал рассовывать по карманам самодельное оружие. И директор обрубком руки придвинул к нему остальное.
- Я твои сочинения читал. Не по теме ты пишешь, Ивакин. Орлы у тебя летают. Моря. Ты орлов видел когда-нибудь?
- Нет, - признался Сашка.
...Вечером Валька и Сашка сидели в старом сарае на куче сена. Сквозь прохудившуюся крышу падал закатный свет.