Василиса успокаивается, долго стоит на пороге новой квартиры, изучающе рассматривает пёстрых бабочек на обоях. Задумчиво улыбается, проводит по ним рукой и задорно хихикает.
— Ма, а мои класки остались у бабушки. Как же я буду лисовать? — малышка переводит на меня глаза в момент наполнившиеся слезами.
Жить не может без рисования.
— Я купила тебе альбом и акварель!
— Я хочу налисовать бабочек, — серьёзно выдаёт Василиска.
Устраивается на кухне с альбомом и кисточками, пока я тут же готовлю для нас ужин.
Наверно, это было не верным решением: взять и вот так сбежать от Анастасии Сергеевны, схватив при этом ребёнка. Но свекровь перегнула палку. Замахнулась на меня, чуть было не ударила. В последний момент передумала. Застыла с каменным лицом, кажется, даже дышать перестала.
Засыпаю макароны в кипящую воду, перемешиваю. И столбенею от осознания собственной действительности, в которой мне приходится вариться точно так же, как этим несчастным макаронам в кипятке.
Я живу в квартире своего бывшего.
Да, он купил её для меня. Но от этого не легче. Не понимаю, что Дима пытается сделать? Хочет, чтобы я оттаяла, простила его? Закрываю глаза и шумно выдыхаю. Стрельцов действительно может наладить мою жизнь, мне стоит только согласиться на отношения с ним. Но где гарантия, что я не получу клинок в сердце? В прошлый раз он безжалостно растоптал мои чувства грязными ногами, в душу мне плюнул!
Я боюсь верить, что он изменился.
Особенно сейчас, когда он подставил меня.
И я так тоскую по своему мужу, что сердце болезненной судорогой сводит.
Но выбора у меня нет.
Если бы Дима не купил эту квартиру, я бы не смогла забрать Василиску. Моя родная девочка и дальше бы плакала от жизни с бабушкой. Анастасия Сергеевна не плохая, просто иногда бывает слишком уж требовательной. Представляю, как она пыталась воспитывать Василису.
— Ма, а когда папа плидёт? — детский голос вытаскивает меня из собственных размышлений.
— В выходные мы с ним обязательно встретимся, — обещаю я, а сама вздрагиваю.
Нам это необходимо. Нужно сесть и поговорить. Всё обсудить спокойно, по полочкам расставить. Я не знаю, как доказать мужу, что я чиста перед ним, что измены не было. Так что единственное, что я могу — хотя бы попытаться сохранить спокойное общение, без предъяв и разборок.
Телефон жужжит на столе рядом с Василисой.
— Кто-то звонит! — дочка на мгновение отрывается от рисунка и заглядывает в мои глаза, а я с паникой смотрю на экран мобильника.
Кусаю губы, стараясь успокоить нервы. Выдыхаю и отвечаю на звонок.
— Алиса! — голос мужа лютый, покрывающий мраком мой рассудок. — Где моя дочь!?
Взяв себя в руки, быстро выхожу с кухни и закрываюсь в дальней комнате.
— Вася со мной, — говорю тихо, чтобы дочка не слыша.
— Где вы? — рычит по звериному.
— Жень, остынь. Василисе со мной лучше, чем с твоей матерью.
— Алиса, ты скоро доиграешься! — с ненавистью и упрёком.
— Ты должен успокоиться. В выходной мы встретимся и всё обсудим. Василиса живой человек, мы не должны над ней издеваться.
— Издеваешься над всеми только ты! — парирует муж и скидывает вызов.
В тишине комнаты слышу собственный учащённый пульс. Он долбит, словно молоток по наковальне.
— Ма, — дверь осторожно открывается, сонная Василиска застенчиво хлопает ресницами, ещё не привыкла к новой квартире. — Там макалоны шипят!
Возвращаюсь на кухню и убавляю огонь на плите.
— Сейчас поужинаем и ляжем спать, милая, — прижимаю малышку к себе и, наконец, успокаиваюсь.
Василиса — центр моего мира. Сейчас половину моего расколотого сердца занимает она, а другую — боль от разлуки с Женей и его необъятная обида на меня за то, чего я не делала.
Наверно, я не ценила мужа настолько, как должна была это делать. В быту и каких-то мелких проблемах перестала замечать, какой он чудесный, как старается для нас с дочкой, как сильно нас любит. Я же даже истерики ему закатывала, что он на работе остаётся допоздна. В изменах подозревала.
Идиотка.
После ужина ложимся в одну постель. Василиса прижимается ко мне, а я по традиции читаю ей сказку, только в этот раз на телефоне.
Глазки дочки слипаются, и уже совсем скоро она проваливается в сон. А я ещё долго лежу, глядя в потолок и утопая в горечи собственных мыслей.
До выходных ещё много времени. Я должна чем-то себя занять, кроме поисков работы. В мгновение проскальзывает гениальная идея — уехать к моей сестре на пару дней. Перевести дух. Выдохнуть. Расслабиться.
А в выходной я встречусь с мужем.
Просыпаюсь ранним утром от лёгкого ветра, скользящего прохладой по моим щекам. Рядом сопит Василиса, раскинувшись звездой в центре кровати. Улыбаюсь и накрываю малышку одеялом, чтобы не замёрзла и не заболела, а у самой сердце трепещет от накатившей нежности.
Наконец-то дочка со мной.
Встаю и подхожу к открытому окну. Солнце играет в комнате яркими бликами, лёгкие занавески колышутся. Вдыхаю полной грудью, втягиваю носом воздух, шумно, жадно, до предела. Пока места в лёгких не останется. Пахнет сыростью и свободой.
Хочется верить, что ночной дождик смыл всё плохое, и теперь нам с Васей ничего не угрожает.
Готовлю завтрак, бужу малышку. Одеваемся и выезжаем — нас ждут приключения.
Юлю предупреждать не стала, будет сюрприз! Представляю, как сестра обрадуется встрече с племянницей. Главное, приехать до того, как Юлька выйдет на работу. Посчитала по её графику — ей сегодня в ночь.
…
Выбрать хороший букет оказывается довольно сложно. Хочу что-то яркое и экзотичное, чтобы Алиса восхитилась искренне, а не как обычно.
Мы на верном пути.
Её мелкой схватил шоколадку и плюшевую здоровую белку. Такую, что она заняла всё заднее сидение в моей тачке. Если я подружусь с Василисой, это будет ещё один жирный плюс мне в карму. Найду с девчонкой общий язык, она ко мне привыкнет, будет спрашивать у своей сексапильной мамочки "А когда дядя Дима придёт?", и у Алисы не останется выбора.
Она станет ближе ко мне.
Добравшись до недавно купленной квартиры, поправляю волосы пятернёй, одёргиваю пиджак и звоню в звонок.
Тишина напрягает и отзывается в сердце тоской.
Звоню второй раз, задержав палец на кнопке. Может спят? Не слышат..?
Напрягаю слух, прильнув в замочной скважине. В квартире пусто. Ни шороха, ни голосов.
Отвратительные мысли в голову лезут и спицами пронизывают мозг. Болезненно и мучительно. Начинаю закипать от злости.
Самое страшное, что могло произойти — примирение семейки. Я почти уверен, что Захаров не из тех людей, которые позволили бы вытереть об себя ноги. Он не простит женщине измену. Почти уверен, но не на сто процентов. Есть малая вероятность, что Женя — олень, который готов носить рога и прислуживать женщине.
— Сука, — шиплю себе под нос, и здоровая игрушечная белка летит на пол.
Стучу в дверь с ноги в нелепом порыве бешенства.
Если Алиса помирилась с мужем — это точка невозврата. Тогда мне останется только одно. Убить Захарова…
… и закопать.
Оставив белку с букетом под дверью, выхожу из подъезда. Прыгаю в тачку и мчу по адресу, где живёт муж желанной мною женщины.
Звоню Алисе, но её телефон недоступен.