Наши, навсегда оставшиеся в детстве, глаза десятилетиями
привыкают к томительности взрослой жизни.
Но, по-моему, мы, городские мальчишки, оставили там, в
детстве, не только глаза...
Деревня, в основном дровяно-избушечная и огородно-кар-
тошечная, свою сокровенную жизнь скребла, скребла, да и сбе
регла. Почти. Не так сильно изменившись, словно корнями
вросла в чьё-то детство, юность, молодость, старость, и не отпу
скала по-настоящему. Со всеми её тракторами, утонувшими в
грязи, и когда-то так и не доехавшими до сельпо...
Если вы были ребёнком в 60-е, 70-е или 80-е, и вас угораз
дило жить в городе, а не в деревне, то вам не трудно будет
вспомнить вместе со мной детскую непорочность той неповто
римой жизни.
...Мы были самостоятельными. Наши поступки были нашими
собственными поступками, а ошибки - ошибками детей, кото
рые должны были сами за них отвечать.
Прятаться было не за кого.
Понятия о том, что можно откупиться от ментов или откосить
от армии, практически не существовало.
Зато кругом у нас были друзья.
М ы выходили из дома и тут же встречали их. Друзей было так
много, что казалось, вот выйдешь рано утром во двор, засви
стишь по-разбойничьи и можешь не сомневаться, что через ми-
нуту дружба будет смотреть на тебя заспанными детскими гла
зами из большинства окон окружающих пятиэтажек.
Когда нам был кто-то нужен, мы стучались в дверь квартиры,
звонили в звонок или просто заходили и встречались. Без спро
су. Сами. И никто не обижался.
Мы катались на великах, взятых у друзей покататься, и нико
му не могло придти в голову не вернуть, и никому не приходило
в голову, что эта самая голова должна быть в защитном шлеме,
а крутящие педали ноги - в наколенниках.
Мы пускали спички и бумажные кораблики по весенним не
терпеливым ручьям, строили запруды на этих же ручьях, бегали
по лужам и весело кидали в них куски шипящего, пузырящегося
карбида, только что утащенного со стройки, и радовались ис
креннему существованию в этом удивительном мире.
Иногда мы даже уставали от этого нескончаемого детства, са-
^
дились на лавочку, прислонялись к забору, или просто валились
^
на землю в изнеможении.
СО
Не умея как следует материться, говорили просто: «Гадство!»
е£
□