ентами и усиление антисанитарного состояния во всем фото
ателье и, даже, на подступах к нему.
Однако вскоре произошёл случай, который помог прекра
тить карьеру птичье-фотографического тандема раз и навсегда.
Дело в том, что скучающая личность принудительно молча
щего попугая, не получившая должного общения с клиентами
фотоателье, однажды заинтересовалась химическими реакти
вами, стоявшими в темноте на столике в проявочной комнате
фотоателье. И получилось так, что он хватанул чего-то со спир
товым запахом: то ли жидкость для протирки объективов, то ли
ХА
что-то из репертуара проявителей и фиксажей. Отравился.
К
Но не умер.
Ч
Болел примерно неделю, практически не выходя из клетки.
И
Все перья выпали, и оголилась его непропорционально малень
Т
кая тушка по отношению к огромному говорящему клюву. Он
П
долго кряхтел и ругался, но выжил.
О
Во время болезни жена фотографа окружила его беспреце
дентной заботой и вниманием. Поила и кормила с рук, читала
вслух детские сказки и книжки детских писателей до тех пор, по
ка он не встал на ноги и не заявил, что «Иван-царрревич - дурр-
рак!» и что «По щучьему велению и его собственному хотению
он больше не пойдет на ррработу...»
И, поскольку теперь попугай потерял оперение, практически
перестал являться птичкой, и не мог летать, то был «уволен» по
собственному желанию.
63
Так фотоателье потеряло свою птичку-на-вылет, коммуналь
ная квартира обрадовалась возвращению блудного попугая,
пусть и в новом обличии.
Теперь его крохотное тельце бойко семенило по всей кварти
ре на двух проворных лапках, умело уворачиваясь от ног неу
клюжих обитателей коммуналки. Новое оперение тоже посте
пенно начало расти.
Но без последствий для личности попугая отравление и по
следующий процесс выздоровления не прошли.
У него изменился характер. Куда-то делись его хулиганская
весёлость и желание со всеми заигрывать. Он стал более сосре
доточен на самом себе, более сдержан в высказываниях и ещё
более философичен...
Например, заходя по привычке в еврейскую комнату Абрама