шивает, а разговаривает сам с собой:
- О чём это я хотел спррросить вас?...Так... На это вы всё
ррравно мне не ответите... От этого вы стрррадаете так же, как и
я... Это - вас не интеррресует, как и меня... Об этом - вы тоже ни-
^
чего не знаете... Об этом я и сам догадался... В общем, спасссибо
^
за общение!
СО
И, уже выходя из комнаты в коридор, так и не добившись ни-
^
чего от старого Абрама, говорил как бы для самого себя:
“ А над этим ещё стоит подумать!..
Заходя за кусочком шоколада в комнату к работнице «Мос-
Ь
горсправки» он уже говорил по-простому:
Т
- Мадам, я вам очень сочувствую! - при этом голос его уже
АВ совсем не напоминал голос уверенного в себе военного.
Ы
Обеспокоенная квартира по-прежнему старалась его под
М
кармливать, опасаясь, что крайне восприимчивый попугай что-
У
нибудь не так поймёт и впоследствии припомнит всем недоста
Д
точно участвовавшим в его выздоровлении. И он много ел в за
Ы
думчивости. Много ел и много думал. Но теперь, всё чаще
В
огромное количество поглощённой пищи вступало в химиче
скую реакцию с его богатым внутренним миром и героически
0
рвалось наружу, ослабляя сфинктер... Да, случались незаплани-
1
рованные конфузы прямо в коридоре, которые приходилось
< [
старательно ликвидировать жене фотографа.
Попугай терпеливо, как домашняя собака, дожидался её
Ь—
прихода с работы. Придя со смены на телефонной станции, где
она проходила пожизненную каторгу, называемую работой, та
сразу разыскивала попугая и говорила:
- Жакошка, пойдем, посмотрим, что я тебе сейчас пскз>у
И шли вместе рассматривать альбомы с фотографиями пов
зрослевших детей. Видно было, что они очень сдружились По
пугай уже давно всё про неё понял. И сочувствовал, И пер^жи