словий евина, который до этого весело бегал по двору, вовсе не
ожидая такого предательства. После этого евин в недоумении
часа два бродил во дворе, медленно истекая кровью. Хозяин
подошел, ещё неумело попиликал ножом по шее, но поросёнок
всё равно ходил, так и не понимая, чего от него хотят, пока окон
чательно не истёк кровью и не свалился, сотрясаемый пред
смертной судорогой.
Я потерял всякое уважение со стороны этой семьи, когда на
отрез отказался принять окровавленные тряпки, в которые были
завернуты части тела казнённого поросёнка.
До сих пор не знаю, кто в этой ситуации был большим живот
ным?
Животные!
Животные...
Простите, не получилась сказка.
МЕСТОИМЕНИЕ
В одном уютном трёхкомнатном пространстве когда-то ж и
ли мы.
«Мы» - тогда это было большое четырёхместное местои
мение.
В нём было место для всех четверых: мамы, папы, брата и
меня.
И всех это устраивало.
Потом в нём станет кого-то не хватать...
Дорогие мои комнатные люди!
Ночью почему-то не спалось, и я думал...
«Папа»,- думал я об отце.
«Мама»,- думал я о матери.
«Брат»,- думал я о младшем брате.
«Соседи», - думал я о шумевших за стеной соседях.
«Велосипед», - думал я о своей мечте.
Простые мысли были чисты и первозданны.
«...Дом»,- продолжал думать я.
«Ночь»,- думал я.
Та ночь чем-то уколола меня в грудь, недалеко от сердца.
Наверное, так заканчивалось детство.
Вернее, это был тот момент, когда впервые начинаешь ду
мать о детстве сладко и растроганно.
Как-то по-взрослому...
Как о сказке, которая вот-вот кончится, и тебе скажут: «Вот и
сказочке конец, а кто слушал - молодец!»
А кто не слушал?.. Сказка-то всё равно кончится.
Когда-то перестаешь думать о себе именно как о ребёнке, то
есть не как о человеке вообще, а как о некой весьма распростра
ненной разновидности человека.