Я
идущей группе детей, было холодно от холода и ещё, наверное,
Н
от осознания внезапно набежавшей мысли, что им никогда уже
З
не быть детьми, которые ходят парами и слушаются воспита
О
тельницу.
СК
Мысль эту старались поскорее отогнать, как назойливую
С
осеннюю муху или прихлопнуть, как комара.
77
Листья смешно кружились перед глазами, падая на головы
больших и маленьких людей, в конце концов, отчаянно броса
ясь им под ноги.
И в каждом упавшем листе угасало какое-то предсмертное
ощущение последнего полёта.
Иван и Настя шли, молча держась за руки.
Настя просто шла и ни о чём не думала, просто доверив свою
руку рядом идущему мужчине.
А Иван думал.
Думал, какая у Насти тёплая и нежная ладонь. Почти как у ма
мы, когда она ведёт его в детский сад и на прощанье гладит по
голове, неизменно при этом говоря:
- Ванечка, будь умницей, веди себя хорошо!
Ему вдруг ужасно захотелось, чтобы эта ладошка тоже погла
дила его по голове, но вслух почему-то произнёс:
- А знаешь, когда я вырасту, то стану знаменитым полярни
ком, как мой дед. Я ему так и сказал: вот, дед, я вырасту, и будет
нас с тобой два деда-полярника. Да, что ты смеёшься?.. Я даже
прошу его всегда мне побольше мороженого покупать, чтобы
постепенно привыкать к холоду. А ты? Ты кем будешь, когда вы-
>г
растешь?
CQ
- Вырасту и буду... большой, большой девочкой. А ещё я
^
выйду замуж за полярника, и он будет каждый день угощать ме-
□
ня мороженым... Ой! Смотри, смотри, какой вон у той тёти боль
шой живот! Видишь?
Ь
И Настя потащила Ивана прямо к этой тёте с животом, с лю
Т
бопытством и почему-то с опаской разглядывая беременную
АВ женщину, которая в мечтательном одиночестве разгуливала по