- А так решили, что малость попужали обоих-с.
- То есть как?
- Да то есть хворостом-с, - уже совершенно смеясь, отвечал старшина.
- А. Это хорошо. Главное, у меня пьянства этого чтобы не было. Слышишь?
- Слушаю-с.
- Еще что?
- Еще-с... - сделав шаг вперед, доносит писарь. - Еще дело о загнатии двух свиней с поросятами, принадлежащих удельного ведомства крестьянину Петру Герасимову.
- Кто загнал?
- Здешний обыватель-с. Да Петр Герасимов жалуется теперь, что так как, говорит, во время загнатия, говорит, мальчишке его нанесены были побои...
- Ну!
- Но, а здешний обыватель в показании своем показал, что якобы, то есть, ограничился надранием вихров-с.
- Да. Ну, так что же теперь?
- Да они, Семен Семеныч, насчет того, то есть, пуще сумляваются, вмешивается старшина, - что которые, говорит, например, эти самые свиньи теперь загнаты...
- Да...
- То есть неправильно-с, - добавляет писарь.
- Это так точно, - подтверждает старшина. - Почему что как у них это смешательство вышло, ну, и по заметности...
- Вражда эта у них идет давно-с, - таинственно сообщает писарь. - И, собственно, насчет баб-с.
- Да что тут! Это прямо надо сказать, такую они промеж себя эту пустоту завели, такую-то пустоту... Ах, никак самовар-от ушел.
Старшина выбегает в сени и приносит самовар; писарь подает чашки и связку кренделей.
- Как же решили это дело? - спрашивает посредник.
- Да никак не решили, - отвечает старшина, выгоняя из чайника мух. Кшу, проклятые! Хотели было они, признаться, до вашей милости доходить...
- Внушение сделано, чтобы не утруждать по пустякам, - добавляет писарь.
- Оштрафовать нужно, - решает посредник. - Ты их отштрафуй по рублю серебром в пользу церкви! Слышишь?
- Это можно-с.
Посредник заваривает чай; Рязанов читает развешанные по стенам циркуляры и списки должностных лиц.
- А главное, - продолжает посредник, - вино. У меня чтобы и духу его не было. Слышишь?
- Слушаю-с, - неохотно отвечает старшина.
- От него все и зло, - рассуждает посредник.
- Это так-с, - утверждает старшина.
Писарь сдержанно кашляет в горсть.
- Пьяный человек на все способен. Он и в ухо тебя ударит...
- Ударит. Это как есть.
- И подожжет.
- Подожжет-с. Долго ли ему поджечь.
- Вон они, пожары-то 2!
- Да, да. О господи!
- Народ толкует, поляки жгут...
- Толкуют, точно. Ах, разбойники!
- Нет, не они. Где им!
- Это все от вина.
- Так, так. Это все от него, от проклятого. А что я вас хочу спросить, Семен Семеныч.
- Что?
- Типерь который мы помещику оброк платим...
- Ну?
- Народ болтает, колько, говорит, ни плати, все равно это, говорит, что ничего.
- Да. Пока на выкуп не пойдете, это все не впрок. Век свой будете платить, и все-таки земля помещичья.
- Вот что! значит, его же царствию не будет конца?
- Не будет. Что ж делать? Сами вы глупы.
- Это справедливо, что мы глупы. Дураки! Да еще какие дураки-то!