- Ну, совсем, что ли? - спрашивает старшина.
- Совсем.
- Хорошо сели?
- Хорошо.
- Ну, господи бослови! Ямщик, трогай!
- А, дуй вас горой!
Поехали.
- Теперь еще от них многого и не требуйте, - говорит Рязанову посредник.
- Да я ничего не требую. Впрочем, и теперь уж успехи заметны значительные.
Разговор не клеится. Посредник понемногу начинает напевать романс.
- "Скажите ей, как дорого мне стоит..." Здорово! - между пением покрикивает он встречным мужикам.
- "И трудно мне..." откуда везешь? - высунувшись из тарантаса, спрашивает он у мужика, везущего бревна. Мужик торопливо останавливает лошадь и, скинув шапку, кричит:
- Из Ключей.
- Почем покупал?
Но уже ничего не слышно, что отвечает мужик; видно только, что он дергает лошадь, разевает рот и машет рукою.
- "Скажите ей, как стрррашно сердце ноет", - снова затягивает посредник.
Едут полем; земские лошади с выщипанными хвостами бегут резво; ноги у них косматые, уши длинные.
- Эх, вы, гусары, - весело покрикивает ямщик, постегивая их по резвым ногам.
Жарко становится. В поле тишь; на небе неподвижно стоят белые облака с висящими в воздухе ястребами.
Посредник перестает петь - одолела его дремота; у Рязанова тоже начинают слипаться глаза...
- Ты что же не кланяешься? А?
Рязанов открывает глаза: деревня, у тарантаса стоит мужик, посредник его спрашивает:
- Отвалятся у тебя руки - шапку снять? А?
Мужик молчит.
- Мне твой поклон не нужен, - толкует ему посредник. - Вас, дураков, вежливости учат, для вашей же пользы, понимаешь?
- Понимаем, - глядя в поле, отвечает мужик.
- А вот, чтобы ты вперед помнил и со всеми был вежлив, я тебя велю на сутки в анбар. Друзья, - обращается посредник к стоящим поодаль мужикам, отведите этого невежу к старосте и скажите, что, мол, посредник велел его на сутки в холодную запереть.
Два мужика подходят, берут невежу под руки и ведут, не оглядываясь, тихо ведут, держа свои шапки под мышками. Невежа растопырил локти и переваливается из стороны в сторону; ноги у него короткие, босые.
- Трогай, - говорит ямщику посредник.
- Но! Милые, - задумчиво вскрикивает ямщик.
Едут молча.
- Все еще из них эту грубость никак не выбьешь, - смеясь обращается посредник к Рязанову.
- Да, - отвечает Рязанов.
Съехали под гору. За речкой другая деревня видна. Попадаются мужики из поля, конные и пешие с косами на плечах.
- Здорово, ребятушки! Обедать, что ли? - спрашивает их посредник.
- Обедать, кормилец.
- Хлеб да соль, - вслед им кричит посредник.
Въехали в деревню. По самой средине улицы лежит что-то большое, покрытое холстиною.
- Стой! Что это? Ямщик, открой!
Лежит мужичье тело, в стоптанных лаптях, брюхо у него раздуло, глаза выпучены; в головах чашечка стоит, в чашечке медные деньги.
- Эй, баба, что это за тело?
- Прохожий, родимый, прохожий. Вот уж пяты сутки помер, - подходя к тарантасу, отвечает баба. - Бог его знает, с чего это он так-то. Пришел с товарищем, начал разуваться, закатился, закатился...
- Где ж товарищ?
- В избе сидит, воет.
- Сотник донес становому?
- Донес.
- Что ж он?
- А бог его знает, что он.
- Пахнет покойник-то?