11. НАСТОЯЩЕЕ
Мы с Сэмом лежим на плоту, закрыв глаза от солнца. Я плыву в тумане — его руки на моих бедрах, его пальцы на моей икре, и Ты по-прежнему самая красивая женщина, которую я когда-либо знал, — когда с берега доносится крик.
— Ну что за загляденье, — я сажусь, прикрывая лицо рукой. Чарли стоит на холме. Я вижу его ямочки в отражении воды и не могу не улыбнуться в ответ. Я машу рукой. — Вы, дети, голодны? — зовет он. — Я подумывал о том, чтобы включить барбекю.
Я смотрю на Сэма, который теперь сидит рядом со мной.
— Мне не нужно оставаться, — предлагаю я. Сэм быстро изучает мое лицо.
— Не выдумывай, — говорит он. — Еда звучит заманчиво, — кричит он в ответ Чарли. — Мы будем наверху через секунду.
Чарли на передней террасе поджигает барбекю, когда мы присоединяемся к нему. На мне полотенце, обернутое вокруг плеч, а Сэм вытирает волосы насухо. Я украдкой бросаю взгляд на мышцы, выступающие на его торсе, прежде чем Чарли поворачивается к нам лицом. Когда он это делает, его глаза загораются, как светлячки. Его волосы подстрижены так близко к голове, что они лишь немного длиннее короткой стрижки. Его квадратная челюсть выглядит так, словно сделана из стали. Это прямо контрастирует с нежностью его ямочек на щеках и прелестными плюшевыми губами. Он босиком, одет в шорты оливкового цвета и белую льняную рубашку с закатанными рукавами и расстегнутыми тремя верхними пуговицами. Он не такой высокий, как Сэм, и сложен как пожарный, а не банкир. Он все еще хорош собой, как кинозвезда.
Эти Летние мальчики проделали исключительную работу по взрослению. Визг Делайлы Мэйсон звенит у меня в ушах, и её отсутствие гложет меня изнутри.
Чарли бросает взгляд на Сэма, прежде чем крепко обнять меня, очевидно, не беспокоясь о моем мокром купальнике.
— Персефона Фрейзер, — говорит он, когда отстраняется, качая головой. — Наконец-таки.
Чарли готовит сосиски, которые прихватил в Таверне, с жареным перцем, квашеной капустой и горчицей, а также салат в греческом стиле, который выглядит так, будто его можно сфотографировать для кулинарного журнала. В Чарли есть что-то особенное. Он уделяет Сэму больше внимания, чем когда-либо, когда мы были детьми. Время от времени он украдкой бросает долгий взгляд на Сэма, как будто проверяет его, и он играет глазами в пинг-понг между нами, как будто мы какая-то загадка, которую он пытается разгадать. Его глаза все еще танцуют, как весенние листья на солнце, и он легко улыбается, но он потерял ту легкость, которая была у него, когда мы были моложе. Он кажется грустным и, возможно, немного на взводе, что, я думаю, имеет смысл, учитывая обстоятельства.
— Итак, Чарли, — говорю я с улыбкой, пока мы едим, — я уже познакомилась с Тейлор. Расскажи мне о женщине, с которой ты встречаешься в этом месяце.
В моей голове это звучало достаточно забавно, но Чарли бросает на Сэма напряженный взгляд. Я вижу, как Сэм слегка качает головой, и челюсть Чарли сжимается.
— Ты, должно быть, шутишь, — бормочет Чарли.
Они молча смотрят друг на друга, затем Чарли поворачивается ко мне.
— Сейчас у меня нет девушки, Перс. Интересует должность? — он подмигивает, но его голос звучит ровно. Мое лицо в тоже время заливается краской.
— Конечно. Просто дай мне выпить ещё штук пятьдесят этого, — говорю я, поднимая свою пустую пивную бутылку. Лицо Чарли расплывается в улыбке, настоящей улыбке.
— Ты ничуть не изменилась, ты знаешь об этом? Это меня немного пугает.
— Я приму это как комплимент, — я поднимаю свое пиво. — Кто-то хочет ещё?
— Конечно, — говорит Сэм, но он все ещё стреляет кинжалами из глаз в Чарли.
Я собираю грязные тарелки, споласкиваю их и ставлю в посудомоечную машину. Дом почти такой же, как и в те времена, когда я была подростком — стены покрашены, и есть несколько новых предметов мебели, но это все. Это всё ещё похоже на Сью. Она всё ещё пахнет Сью. Я беру еще три булытки пива и как раз в тот момент, когда собираюсь выйти обратно, и слышу повышенный голос Чарли.
— Ты никогда не учишься, Сэм! Снова и снова одно и то же дерьмо.
Сэм что-то резко бормочет, и когда Чарли снова заговаривает, он уже тише. Я не могу разобрать, что он говорит, но он явно расстроен. Я оставляю пиво на стойке и ускользаю в ванную. Что бы ни происходило, я знаю, что не должна этого слышать. Я брызгаю водой в лицо, считаю до тридцати и возвращаюсь на кухню. Чарли хватает свой бумажник с холодильника.
— Уже уходишь? — спрашиваю я. — Я сказала что-то не так?
Чарли обходит стойку и подходит ко мне.
— Нет, ты само совершенство, Перс, — его бледно-зеленые глаза скользят по моему лицу, и я чувствую легкое головокружение. Он заправляет прядь волос мне за ухо. — Я планировал встретиться с некоторыми старыми друзьями. Я возвращаюсь сюда не так часто, как хотелось бы.
— Сэм сказал, что ты живешь в Торонто. Ты никогда не искал меня.
Он качает головой.
— Не думал, что это будет хорошей идеей, — он оглядывается через плечо на раздвижную дверь, ведущую на террасу. — Я знаю, кажется, что у него всё в порядке, но не позволяй его большому мозгу одурачить тебя — большую часть времени он идиот.
— Говоришь как настоящий брат, — говорю я, не совсем понимая, к чему он клонит. — Послушай, прежде чем ты уйдешь, я просто хотела поблагодарить тебя за то, что позвонил мне.
— Как я уже сказал, я подумал, что ты должна быть здесь. Это кажется правильным, — он делает шаг к двери, затем оборачивается. — Увидимся завтра, хорошо? Я займу для тебя место.
— О, — говорю я, застигнутая врасплох. — Ты не должен этого делать.
Я не должна сидеть с семьей Флорек. Я не член семьи. Может быть, когда-то и была, но не сейчас.
— Не говори глупостей. Кроме того, мне бы не помешал друг. У Сэма будет Тейлор.
Я моргаю от того, как резко это предложение поражает меня, затем киваю.
— Конечно. Хорошо.
После того, как Чарли закрывает за собой входную дверь, я выхожу на веранду с парой бутылок пива. Сейчас ранний вечер, и солнце начинает медленно опускаться на западную часть неба. Сэм стоит, положив руки на перила, и смотрит на воду.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, подходя к нему и протягивая пиво.
— Да. Хочешь верь, хочешь нет, — говорит он, глядя на меня краем глаза, — но мы с Чарли ладим намного лучше, чем раньше. Но он всё ещё знает, как нажимать на мои кнопки.
Мы допиваем пиво в тишине. Солнце освещает холмы на дальнем берегу озера волшебным золотистым светом. Я вздохнула — это всегда было мое любимое время суток в коттедже. Мимо с ревом проносится лодка, полная ликующих подростков, таща за собой молодую женщину на водных лыжах. Через несколько секунд волны с озера разбиваются о берег.
— Я не сплю нормально, — говорит Сэм, все еще глядя перед собой.
— Ты упоминал об этом, — отвечаю я. — Это имеет смысл — ты сейчас через многое проходишь.
— Я привык работать почти без сна из-за работы, но я всегда мог завалиться спать, когда у меня была такая возможность. Теперь я просто лежу на кровати, совершенно без сна, хотя я очень устал. У тебя когда-нибудь такое бывало?
Я думаю обо всех тех ночах, когда лежала в своей постели, часами думая о Сэме. Гадая, где он был. Интересуясь, с кем он был. Считая годы и дни с тех пор, как я видела его в последний раз.
— Да, у меня такое бывало, — говорю я, глядя на него. Заходящее солнце целует его высокие скулы и кончики ресниц.
— Я бы обвинил в этом свою старую кровать, но я пользуюсь ею уже целый год.
— Подожди секунду. Та же кровать, что была у тебя раньше? Она, должно быть, вдвое меньше тебя!
Он тихо смеется.
— Все не так уж плохо. Я думал о том, чтобы переехать в мамину комнату несколько месяцев назад, когда стало ясно, что она не вернется из больницы, но эта мысль просто угнетала меня.
— А как насчет комнаты Чарли? У него была двуспальная кровать.
— Ты что, шутишь? Я полностью отдаю себе отчет в том, сколько девушек у него было в этом комната. Я бы точно не выспался.
— Ну, предположительно, простыни стирали по крайней мере один раз за последние десять лет, — говорю я, смеясь и наблюдая, как лыжник делает еще один круг по озеру. Я чувствую, как Сэм смотрит на меня.
— О чем ты думаешь? — говорю я, не отрывая взгляда от воды.
— У меня есть идея, — говорит Сэм. — Пойдем со мной, — его голос мягкий, низкий.
Я следую за ним через раздвижную дверь на кухню, а затем он открывает дверь в подвал, включая свет на лестнице. Он протягивает мне руку, чтобы я спустилась первой. Я спускаюсь по скрипучей лестнице и внезапно останавливаюсь, когда добираюсь до нижней площадки.
За исключением нового плоского экрана, он точно такой же. Тот же диван в красную клетку, то же коричневое кожаное кресло, тот же журнальный столик, все на том же самом месте. Лоскутный плед свисает со спинки дивана, а пол все еще покрыт колючим ковровым покрытием из сизаля. На стене висят те же семейные фотографи: Сью и Крис в день их свадьбы, малыш Чарли, малыш Сэм с малышом Чарли, мальчики сидят в гигантском сугробе, их щеки и носы порозовели от холода, неловкие школьные фотографии.
Сэм стоит позади меня на лестничной площадке, и от его близости у меня покалывает затылок.
— Это что, машина времени?
— Что-то вроде этого, — он обходит меня и присаживается на корточки рядом с большой картонной коробкой в углу комнаты. — Не уверен, подумаешь ли ты, что это потрясающе, или что я сошел с ума.
— Разве это не может быть и то, и другое? — спрашиваю я и опускаюсь на колени рядом с ним.
— Это определенно и то, и другое, — соглашается он. Он приподнимает уголок крышки, а затем делает паузу, его глаза встречаются с моими. — Я думаю, что купил их для тебя, — он откидывает четыре крышки сверху коробки и держит их открытыми, чтобы я могла заглянуть внутрь. Я снова смотрю на Сэма.
— Неужели это все…
— Ага, — говорит он, прежде чем я заканчиваю свой вопрос. — Их, должно быть, десятки.
— Девяносто три, если быть точной, — я начинаю вытаскивать DVD-диски. Здесь есть «Кэрри», «Сияние» и «Чужие». Японская и американская версии «Звонка». «Зловещие мертвецы». «Мизери». «Полтергейст». «Крик». «Тварь из Черной Лагуны». «Молчание ягнят». «Кошмар на улице Вязов». «Лепрекон». «Чужой». «Земля мертвых». «Оно». «Подмена».
— И ты никогда не смотрел их?
— Я же говорил, ты подумаешь, что я сошел с ума.
Это не то, о чем я думаю. Я думаю, что, возможно, Сэм скучал по мне так же сильно, как я скучала по нему.
— Думаю, я повлияла на тебя, Сэм Флорек.
— Ты понятия не имеешь как, — отвечает он.
— Думаю, да, — я поднимаю первую и вторую часть фильма «Хэллоуин» и улыбаюсь. Он хихикает и трет лоб.
— Теперь твоя очередь выбирать, — объявляет он.
— Хочешь посмотреть один из них? — почему-то я не ожидала, что такое может произойти.
— Да, я думал, мы могли бы, — Сэм прищуривает глаза.
— Например, прямо сейчас? — это кажется почти более интимным, чем то, что произошло в лодке ранее.
— А это идея, — говорит он, а затем добавляет: — Я бы не возражал отвлечься.
— У тебя вообще есть что-нибудь, на чем можно посмотреть всё это?
Он указывает на игровую приставку PlayStation. Я кривлю рот в улыбке. Похоже, мы смотрим фильм.
— У тебя есть попкорн?
Сэм улыбается.
— Конечно.
— Ладно. Ты иди приготовь что-нибудь, а я выберу фильм, — я отдаю приказ уверенно, но на самом деле мне просто нужна минутка побыть одной, подальше от Сэма. Потому что я чувствую себя так, словно меня натерли на терке для сыра.
Как только Сэм поднимается наверх, я достаю телефон из заднего кармана. Пропущенный звонок от Шанталь и несколько сообщений с просьбой узнать, как прошла моя встреча с Сэмом. Я съеживаюсь и засовываю телефон обратно в карман, а затем роюсь в коробке с DVD.
Я могу это сделать, думаю я. Я могу дружить с Сэмом. Я правда не знаю, как это теперь делать, но я полна решимости не уезжать отсюда в понедельник и не прерывать с ним контактов снова. Даже если это означает иметь дело с тем, что он состоит в отношениях с кем-то другим. Даже если это означает планирование его гребаной свадьбы.
Я стою перед телевизором, держа диск за спиной, когда Сэм возвращается в подвал с большой миской попкорна в одной руке и еще двумя банками пива в другой.
— Хочешь угадать, какой из них я бы выбрал?
Сэм ставит чашу и напитки на кофейный столик и смотрит на меня, уперев руки в бока. Глазами сканирует моё лицо, а затем его губы тронула усмешка.
— Не-а, — говорю я, прежде чем он заговорит.
— Зловещие мертвецы.
— Ты что, издеваешься надо мной? — я машу DVD в воздухе. — Как ты это сделал?
Сэм крадется ко мне вокруг кофейного столика, а я держу диск над головой, как будто играю в игру, когда он должен забрать у меня предмет. Он обнимает меня, чтобы взять это у меня из рук, при этом задевая своей грудью мою. Он тянет DVD, — а вместе с ним и мою руку, — вниз сбоку, его пальцы перекрывают мои. Нас разделяет всего несколько сантиметров. Всё становится размытым, за исключением деталей лица Сэма. Я вижу более темные синие крапинки вокруг его радужки и пурпурные синяки под глазами. Я опускаю взгляд на его рот и останавливаюсь на складке, разделяющей губы. Друзья. Друзья. Друзья.
— Старые привычки, верно? — спрашивает Сэм, и это звучит как бархат.
— А? — я моргаю, глядя на него.
— Фильм — ты хочешь посмотреть его в память о старых временах.
— Точно, — говорю я и отпускаю DVD.
— Ты была искренна ранее? — спрашивает он. — Когда сказала, что не хочешь знать о нас с Тейлор? Я могу уважать это, если это не то, о чем ты хочешь поговорить. У Чарли другое мнение, но… — он осекается, — Перси?
Я закрываю глаза, готовясь к удару. Я так отчетливо слышу, как он объявляет об их помолвке, что это кажется предсказанием.
— Ты можешь сказать мне, — говорю я, глядя на него снизу вверх. — Мы можем поговорить об этом… о ней.
Его плечи, кажется, немного расслабляются, и он жестом приглашает меня сесть на диван. Он вставляет DVD, выключает свет и тоже садится, поставив попкорн между нами. Мы занимаем свои прежние позиции, свернувшись калачиком на обоих концах дивана.
— Итак, мы встречаемся чуть больше двух лет, — говорит он.
— Два с половиной года, — поправляю я по какой-то чертовски неизвестной причине, и даже в тусклом свете я вижу, как уголок его рта слегка приподнимается.
— Правильно. Но дело в том, что мы не были вместе всё это время. На самом деле мы расставались примерно на полгода. И я чувствовал, что всё было кончено. Я знал, что всё было кончено, но у Тейлор есть такая черта уговаривать тебя на что-то. Наверное, именно поэтому она отличный юрист. Как бы то ни было, мы снова сошлись около месяца назад, но это не сработало, — он делает паузу, проводя рукой по волосам. — Я не хочу, чтобы ты думала, что то, что произошло ранее в лодке… — он замолкает и начинает снова. — Я пытаюсь сказать, что мы не вместе.
— Она знает об этом? — спрашиваю я. — Прошлой ночью она представилась твоей девушкой, — напоминаю я ему.
— Да, тогда она была таковой, — говорит он. — Но сейчас уже нет. Мы расстались. Я покончил с этим. После того, как мы высадили тебя.
— Оу, — это всё, что мне удается выдавить из шума, который кружится у меня в голове.
Это из-за меня? Это не может быть из-за меня.
Как бы мне ни хотелось проникнуть в жизнь Сэма, как будто последних двенадцати лет не было, как будто я не предавала его полностью, я знаю, что не заслуживаю этого. Я смотрю в миску с попкорном. Он ждет, что я скажу что-то еще, но я не могу уловить ни одного слова, мелькающего в моей голове, и сложить их в предложение.
— Она будет там завтра, — говорит он. Он имеет в виду похороны. — Я не хотел, чтобы у тебя сложилось неправильное представление. Я просто хотел быть честным с тобой.
Я сохраняю непроницаемое выражение лица, чтобы он не понял, что нанес прямой удар, точно попав в моё самое слабое место.
Он продолжает говорить: — Я также хотел убедиться, что ты знаешь, что я не вел себя совершенно неподобающе ранее, — я отваживаюсь взглянуть на него снизу вверх. — Может быть, просто немного вышел за рамки, — его рот растягивается в односторонней ухмылке, но глаза широко раскрыты, ожидая утешения. И, по крайней мере, я в долгу перед ним за это, поэтому я решаю пошутить.
— Я понимаю это. Ты одержим мной.
Когда это слетает с моих губ, я понимаю: мало того, что это звучит не смешно, так ещё и не сочится сарказмом, с которым я намеревалась сказать.
Он моргает, глядя на меня. Если бы телевизор не отбрасывал синий свет на его лицо, я уверена, что увидела бы, как по нему пробежал румянец.
Я открываю рот, чтобы извиниться, но он берет пульт.
— Смотрим? — спрашивает он.
На протяжении всего фильма я продолжаю украдкой поглядывать на Сэма. Примерно через час он начинает зевать. Очень часто. Я ставлю миску с попкорном на кофейный столик и достаю из-за спины подушку.
— Эй, — я толкаю ногу Сэма своей. — Почему бы тебе не вытянуться и не закрыть глаза ненадолго? — он смотрит на меня из-под тяжелых век. — Возьми, — я передаю ему подушку.
— Хорошо, — говорит он. — Только ненадолго.
Он засовывает руку под подушку и ложится на бок, его ноги вытягиваются на мою сторону дивана, а ступни упираются в мои.
— Тебе нормально? — шепчет он.
— Конечно, — говорю и натягиваю вязанный плед на наши ноги, поднимая до пояса. Я устраиваюсь поудобнее на диване.
— Спокойной ночи, Сэм, — шепчу я.
— Всего несколько минут, — бормочет он.
А потом он засыпает.
***
Когда я просыпаюсь, мы с Сэмом превращаемся в клубок конечностей. Мы все еще сидим на разных концах дивана, но моя нога лежит на его, а его рука обхватывает одну из моих лодыжек. У меня болит шея, но я не хочу двигаться. Я хочу остаться здесь на весь день, рядом с крепко спящим Сэмом, с намеком на улыбку на его губах. Но похороны начинаются сегодня в одиннадцать утра, и свет уже льется через маленькие подвальные окна. Пришло время просыпаться.
Я отстраняюсь от Сэма и осторожно встряхиваю его за плечи. Он стонет от этого прерывания, и я шепчу его имя. Он растерянно моргает, глядя на меня, а затем кривая усмешка медленно расползается по его губам.
— Привет, — говорит он хриплым голосом.
— Привет, — улыбаюсь я в ответ. — Ты поспал.
— Я поспал, — говорит он, потирая лицо.
— Я не хотела тебя будить, но решила, что стоит, чтобы ты не торопился перед похоронами.
Ухмылка Сэма исчезает, он садится и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени и подпирая голову руками.
— Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы помочь? Я могу пойти в Таверну, чтобы подготовиться или… я не знаю… — Сэм выпрямляется, а затем кладет голову на спинку дивана. Я сажусь лицом к нему, скрестив под собой ноги.
— Обо всем этом уже позаботились. Жюльен будет в Таверне сегодня утром заканчивать. Он сказал нам держаться подальше до окончания службы, — он пощипывает переносицу. — Но спасибо тебе. Наверное, мне стоит просто отвезти тебя обратно в мотель.
Сэм заваривает кофе и наливает каждому из нас по кружке. Я пытаюсь завязать светскую беседу, но он отвечает односложно, так что после того, как мы забираемся в машину, я решаю, что мне лучше просто держать рот на замке. Мы не разговариваем всю короткую дорогу до мотеля, но я вижу, как напряжена челюсть Сэма. Уже почти восемь, когда мы въезжаем на парковку, и, если не считать нескольких машин, она пуста. Я отстегиваю ремень безопасности, но не двигаюсь с места. Я знаю, что что-то не так.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Хочешь верь, хочешь нет, — говорит он, глядя в окно, — но я отчасти надеялся, что сегодняшний день каким-то образом никогда не наступит.
Я протягиваю руку и накрываю его ладонь своей, потирая большим пальцем взад-вперед. Медленно он переворачивает руку, и я смотрю, как он переплетает свои пальцы с моими.
Мы сидим, ничего не говоря, и когда я поднимаю взгляд на Сэма, он смотрит в лобовое стекло, по его лицу текут слезы. Я пододвигаюсь на сиденье и прислоняюсь к нему, кладу наши сцепленные руки себе на колени и накрываю их свободной рукой. Его тело сотрясается от беззвучных рыданий. Я целую его в плечо и крепче сжимаю его руку.
Инстинкт подсказывает мне сказать ему, что все будет хорошо, успокоить его, но вместо этого я позволяю горю захлестнуть его. Пережидаю это вместе с ним. Как только его тело успокаивается, а дыхание становится ровным, я откидываю голову назад и смахиваю немного его затяжных слез.
— Извини, — он произносит это слово одними губами, едва слышным шепотом. Я ловлю его взгляд.
— Тебе не за что извиняться.
— Я всё думаю о том, что мне почти столько же лет, сколько было папе, когда он умер. Я всегда надеялся, что у меня мамины гены, что я не был проклят его больным сердцем и короткой жизнью. Но маме не было и пятидесяти, когда она заболела, — его голос срывается, и он сглатывает. — Я не могу поверить, насколько я эгоистичен, думая об этом, когда сегодня её похороны. Но я этого не хочу. У меня такое чувство, что я ещё даже не начал жить. Я не хочу умирать молодым.
— Ты не умрешь молодым, — я прерываю его, но он продолжает: — Я мог бы. Ты не…
Я закрываю ему рот рукой.
— Этого не произойдет, — я повторяю это снова, жестко. — Не разрешается, — я качаю головой, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами.
Он моргает один раз, смотрит вниз, туда, где моя рука прижата к его рту, а затем снова смотрит мне в глаза. Он смотрит на меня несколько долгих секунд, а затем глаза темнеют, черные зрачки поглощают синеву. Я не могу пошевелиться. Или я не собираюсь шевелиться. Я не уверена, что это такое. Обе мои руки, та, что сжимает руку Сэма, и та, что у него на губах, чувствуются так, словно их окунули в бензин и подожгли. Его грудь поднимается и опускается в быстрых вдохах. Я вообще не уверена, что дышу.
Сэм хватает меня за запястье, и я думаю, что он собирается убрать мою руку от своего рта, но он этого не делает. Он закрывает глаза. А потом он запечатлевает поцелуй в центре моей ладони. Один раз. А потом ещё раз.
Он открывает глаза и, не отрывая их от моих, целует мою ладонь ещё раз, а затем медленно проводит кончиком языка по середине моей руки, посылая расплавленную волну по моему телу и между ног. Звук моего вздоха заполняет тишину грузовика, и внезапно Сэм сажает меня к себе на колени, так что мои бедра оказываются на его, и я хватаюсь за его плечи для равновесия. Руки скользят вверх и вниз по задней части моих ног, а пальцы скользят под подолом моих шорт. Он смотрит на меня с откровенным благоговением.
Я не замечаю, что прикусываю губу, пока он большим пальцем не высвобождает её из моих зубов. Он кладет ладонь мне на щеку, и я поворачиваюсь к ней, целуя её. Другая его рука движется дальше вверх по задней части моих шорт, скользя под край трусиков. Я хнычу в его руку.
— Я скучал по тебе, — говорит он.
Уязвлённый всхлип вырывается из меня, а затем его рот оказывается на моём, вбирая звук в себя, кружа языком вокруг моего. На вкус он как кофе, уют и теплый кленовый сироп. Оставляя дорожку из горячих поцелуев до моей челюсти, он перемещается к моей шее. Я откидываю голову назад, чтобы предоставить ему полный доступ, выгибаясь навстречу, но поцелуи прекращаются. Его рот находится на моем соске, посасывая выступающую плоть через майку, нежно прикусывая, прежде чем снова пососать. Звук, который вырывается у меня, не похож ни на один из тех, которые я слышала от себя раньше, и он смотрит на меня с дерзкой полуулыбкой на лице.
Что-то во мне ломается, и я задираю его футболку, проводя руками по твердым изгибам живота и груди. Он смещается к центру сиденья, а затем раздвигает мои колени шире, так что я сижу вплотную к нему. Я двигаю бедрами от твердости подо мной, и он шипит, а затем сжимает мои бока, удерживая меня неподвижно. Мои глаза вспыхивают, встречаясь с его.
— Я долго не продержусь, — шепчет он.
— Я и не хочу этого, — говорю я в ответ.
Он тяжело дышит. Его щеки влажные от слез, и я целую каждую из них. Его руки оказываются по обе стороны от моего лица, и он приближает мой лоб к своему, его нос движется вдоль моего. Я чувствую каждый его выдох на своих губах. Он снова проводит большим пальцем по моей губе, а затем мягко прижимается своим ртом к моему. Я просовываю руки ему под майку и вверх по спине, пытаясь притянуть его ближе, но он держит мою голову и оставляет нежные поцелуи на моих губах, наблюдая за моей реакцией на каждый. Разочарованный гул звучит в глубине моего горла, потому что этого и близко недостаточно. Он мягко смеется, отчего у меня по рукам бегут мурашки. Я пытаюсь приподняться на коленях, чтобы лучше контролировать поцелуй, но руки Сэма возвращаются на мои бедра и прижимают меня к нему. Его ладони под моими шортами сзади, его пальцы впиваются в мою задницу, а затем он прижимается вверх ко мне, и я стону. «О боже» вырывается у меня, и мои бедра дрожат, когда он слегка касается губами моего уха и шепчет: — Может быть, я тоже не хочу, чтобы ты продержалась долго.
Его рот накрывает мой, а зубы прикусывают нижнюю губу, после чего он проводит языком по тому же месту. Когда его язык проникает в мой рот, я чувствую вибрацию его стона и снова прижимаюсь к нему бедрами.
Одна из его рук оставляет мою задницу и обхватывает мою грудь, затем стягивает майку вниз, подцепляя её снизу. Его пальцы сжимают мой сосок, и я чувствую это у себя между ног.
— Блять, Перси, — выдыхает он. — Ты ощущаешься так потрясающе. Ты даже не представляешь, как часто я думал об этом.
Его слова обволакивают мое сердце, растекаясь растопленным маслом по всему телу.
— Я знаю, — шепчу я. Его рот перемещается к моей шее, и он слегка проводит языком по моей ключице до уха, и я трусь об него, пытаясь достичь вершины своего наслаждения. — Я знаю, — повторяю я снова. — Я тоже думаю о тебе.
Признание срывается с моих губ, и Сэм рычит, прижимая меня к себе, одной рукой залезая мне под шорты, а другой освобождая мою грудь от лифчика. Когда он жадно берет мой сосок в рот и смотрит мне в глаза, оргазм начинает быстро нарастать. Я бормочу что-то бессвязное, невнятную мешанину из «Сэм», «продолжай» и «почти». Он двигает мной быстрее и жестче над собой и засасывает меня глубже во влажный жар своего рта, и когда его зубы впиваются в мою плоть, молния тянет вверх по моему позвоночнику, и я сильно содрогаюсь. Его рот снова на моём, поглощая мои стоны, его язык нетерпеливо двигается против моего, пока мое тело не становится ватным, и я прислоняюсь к нему, небольшая дрожь всё ещё проходит сквозь меня.
— Я хочу тебя. Я всегда хотел тебя, — бормочет он, пока я тяжело дышу.
Я откидываюсь назад, моя обнаженная грудь остывает от влажности его рта.
— Ты такая, блять, великолепная, — говорит он.
Я провожу рукой вверх по его бедру, по тонкой ткани его спортивных штанов, пока не нахожу твердый выпуклость его эрекции.
Я целую складку на его нижней губе, затем накрываю её своим ртом, посасывая и покусывая, пока двигаю рукой под его поясом и вокруг его теплой длины, двигая рукой вверх-вниз.
Когда я провожу языком по его шее к уху, прикусывая мочку зубами, и шепчу: — Ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо знала, — он хватает мою руку и вытаскивает её из штанов, затем сжимает мои бедра и притягивает меня к себе, и его таз выгибается подо мной. Громкий, сдавленный стон срывается с его губ. Оргазм накатывает на него тремя волнами, и я оставляю поцелуи на его шее, пока оно расслабляется, а затем я сворачиваюсь калачиком у него на груди и слушаю звук его тяжелого дыхания. Его руки обнимают меня, и мы остаемся так несколько спокойных минут.
Но когда я откидываюсь назад, чтобы посмотреть на него, его брови нахмурены.
— Я любил тебя, — шепчет он.
— Я знаю, — говорю я.
Обиженные глаза скользят по моему лицу.
— Ты разбила мне сердце.
— Это я тоже знаю.