14. ОСЕНЬ, ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
Мы с Делайлой сидели в кафетерии в первую неделю нашего выпускного года, и я улыбалась так широко, что снегоуборочная машина не смогла бы стереть улыбку с моего лица. В те выходные я только что купила подержанную «Тойоту», и свобода тянула вверх уголки моих губ, как ниточки марионетки. Папа согласился разделить со мной стоимость подержанной машины, ошеломленный тем, что мне удалось заработать 4 000$ на одних только чаевых.
— Не будь одной из тех девчонок, — сказала Делайла, размахивая картошкой фри у меня перед носом. Я только что упомянула об идее ухода из команды по плаванию. Тренировки проходили в будние дни, но соревнования были в основном по выходным, и у меня были большие планы проводить каждые выходные в Баррис-Бей с Сэмом.
— Каких девушек? — спросила я, мой рот был наполовину набит бутербродом с тунцом, когда симпатичный рыжеволосый мальчик сел напротив Делайлы, протягивая руку.
— Серьезно? — спросила она, указывая другой картошкой в его направлении, прежде чем он мог бы вставить хоть слово.
— Я здесь новенький, — пробормотал он и убрал руку. — Я подумал, что должен поздороваться.
Делайла бросила на меня взгляд, который говорил: «Ты можешь себе это представить?» и уставилась на него.
— Что, ты думаешь, из-за того, что мы оба рыжие, мы должны вместе тусоваться и рожать маленьких морковных сорванцов? Этого не случится, — она шикнула на него. — Пока-пока.
Он посмотрел на меня, чтобы проверить, серьезно она говорит или нет.
— Она выглядит намного милее, чем есть на самом деле. — Я пожала плечами.
После того, как он ушел, Делайла снова повернулась ко мне. — Как я уже говорила, ты не хочешь быть одной из тех девушек, которым нечего интересного сказать, потому что все, о чем она думает, — это ее парень, и все, что она делает, это штопает его носки или что-то в этом роде. Эти девушки такие скучные. Не надоедай мне, Персефона Фрейзер. Мне придется порвать с тобой.
Я рассмеялась, и она сузила глаза. Она не шутила.
— Хорошо, — сказала я, поднимая руки. — Я не уйду. Но Сэм не мой парень. Мы, знаешь ли, еще не повесили на это ярлык. Это что-то новенькое.
— Это не ново. Этому, наверное, сто лет, — сказала она, покачав головой. — Не имеет значения, называете вы это или нет, вы двое вместе, — сказала она, наблюдая за мной. — И перестань так много улыбаться. Ты вызываешь у меня тошноту.
***
По выходным, когда у меня не было возможности поплавать, я собирала вещи в машину в четверг вечером и ехала на север прямо из школы в пятницу днем. Сначала это не понравилось маме и папе, но я покорила/убедила их, сказав «Мне скоро исполнится восемнадцать», и «Какой смысл иметь коттедж, если мы им не пользуемся?» аргументы и заверила их, что буду учиться, пока меня не будет. Чего я им не сказала, так это того, что я также планировала засунуть свой язык в глотку Сэма, как только останусь с ним наедине. Они все равно узнали.
На следующий день после того, как в августе Сэм ощупал каждый квадратный дюйм моего тела, Сью заметила засос у него на шее. Верный непоколебимой честности Сэма, он сказал ей, кто ему это сделал. Сью позвонила моей маме как раз перед моей первой самостоятельной поездкой в коттедж, чтобы убедиться, что они с папой в курсе происходящего. Мама никогда ничего не говорила мне об этом, но, по словам Сэма, Сью сказала маме, что у нас с Сэмом начались «физические отношения», а затем связала его по телефону с моей матерью, чтобы он пообещал ей, что будет относиться ко мне с уважением и заботой.
Мои родители никогда не говорили со мной о сексе, и то, что этот разговор состоялся, потрясло меня до глубины души. Но когда я распаковала свою дорожную сумку, там было внутри коробка презервативов с приклеенной к ней запиской, слова «На всякий случай» написаны маминым почерком.
Сэм работал по пятницам, и я обычно ехала прямо в Таверну, чтобы подождать, пока он закончит. Он готовил вместе с Жюльеном на кухне, так как Чарли был в школе. Если к моменту моего прихода в ресторане все еще было много народу, я повязывала фартук и убирала столики или помогала Глену, прыщавому парню, который заменил Сэма в посудомойке. Если было тихо, я брала домашнее задание в бар и занималась, пока Жюльен не отпускал Сэма.
Сэм настаивал на том, чтобы принять душ после своей смены, поэтому мы всегда возвращались к нему домой. По дороге мы рассказали друг другу о наших неделях — тренировках по плаванию, экзаменах по биологии, драмах с Делайлой, — а потом помчались наверх. У нас было примерно тридцать минут после душа Сэма, чтобы поласкать друг друга, прежде чем Сью вернется домой после закрытия. Мы не включали свет, отчаянно сцеплялись языками, зубами и руками, а когда фары Сью светили в окно спальни Сэма, мы снова натягивали майки и бежали вниз на кухню, бросая тарелки с едой, которую Жюльен отправил нам домой, в микроволновку. Мы ели за кухонным столом, украдкой переглядываясь и подталкивая друг друга ногами под столом, пока Сью готовила себе ужин.
— Вы двое хитры, как слоны, — сказала она нам однажды.
К концу сентября листья начали опадать, а вода была уже слишком холодной для купания, поэтому мы создали новую утреннюю программу. Это включало в себя то, что я спала допоздна, пока бы Сэм не постучал в заднюю дверь после своей пробежки. Он готовил не крепкий латте, пока я готовила рогалики или хлопья, и мы ели за стойкой, обсуждая историю, над которой я работала, или новую подружку Финна, которую ни Сэм, ни Джорди терпеть не могли, или заявления в университет, которые должны были поступить в январе.
Делайла, Сэм и Джорди всей душой мечтали о Квин в Кингстоне — университет располагал красивым историческим кампусом и считался одним из лучших учебных заведений в стране. Делайла хотела поступить на факультет политологии, Сэм — медицинский, а Джорди — бизнеса (Квин был известен всеми тремя программами). Сэм все еще стремился к стипендии; как бы усердно ни работала Сью, ее было недостаточно, чтобы сократить огромную плату за обучение и проживание. Если бы мои оценки внезапно не ухудшились, я бы направилась в университет Торонто, согласно мечте моих родителей, отчасти подпитываемая их преданностью этому учебному заведению, а отчасти потому, что половина моего обучения была бы покрыта их скидкой для преподавателей. Я подавала документы на программу изучения английского языка и хотела пройти как можно больше курсов творческого письма, если поступлю. Университет был отличный, но, само собой разумеется, я бы предпочла, чтобы мы с Сэмом планировали учиться в университете вместе. Торонто находился почти в трех часах езды на машине от Кингстона, в двух с половиной, если быстро ехать. Маленький, паразитический червячок беспокойства копался в моем мозгу, говоря мне, что это не продлится долго, когда Сэм уедет в университет.
Мои родители приехали на День благодарения, и наши семьи провели праздничный ужин вместе, с добавлением Жюльена, которого Сью наконец убедила присоединиться к нам. Когда Чарли вернулся на долгие выходные, нас было семеро за обеденным столом Флореков, и между Чарли и Жюльеном мы с Сэмом подвергались безжалостным шуткам о наших отношениях. Не то чтобы мы возражали. Мы держались за руки под столом и смеялись над первоначальным шоком моих родителей, вызванным острым языком Жюльена и намеками Чарли о подростковой беременности.
Мы снова были все вместе на Рождество, но мои родители вернулись в город на Новый год, а я осталась и работала в Таверне. В полночь Сэм потащил меня вниз, к холодильнику, и поцеловал, прижав к коробкам с цитрусовыми.
— Я так влюблён в тебя, — сказал он, когда мы оторвались друг от друга, его дыхание исчезало в холодном воздухе.
— Клянёшься? — прошептала я, и он улыбнулся, поцеловав внутреннюю сторону моего запястья поверх браслета.
С благословения моих родителей Сью согласилась позволить мне остаться у них на ночь, и после того, как мы все приняли душ и переоделись в пижамы, она открыла бутылку просекко, налила себе стакан размером с аквариум и направилась в свою комнату, оставив нас с Сэмом с остальными. Мы вставили что-то в DVD-плеер, а затем свернулись калачиком под одеялом на диване в подвале.
Я подождала десять минут, чтобы убедиться, что Сью не собирается проверять нас, а затем забралась к нему на колени, разместив свои по обе стороны от его бедер. Я была на взводе с работы, и у меня внутри все кипело от его «Я люблю тебя», а также от просекко. Я стянула его футболку через голову, а затем проложила поцелуями свой путь вверх по его груди, шее, а затем к его рту, где наши языки нашли друг друга. Он начал расстегивать мой розовый фланелевый топ, его пальцы дрожали от возбуждения, а затем остановился, когда увидел, что под ним ничего нет. Он посмотрел на меня, его зрачки поглощали синеву, превращаясь в полночный океан. За исключением того, что произошло в его комнате в августе, мы не зашли дальше, чем целовались без футболок, но в лифчике. Я расстегнула оставшиеся пуговицы.
— Я тоже так влюблена в тебя, — прошептала я и сняла рубашку. Его взгляд опустился на мою грудь, и он стал тверже подо мной.
— Ты идеальна, — прохрипел он, когда его глаза снова встретились с моими, и я лучезарно улыбнулась, затем прижалась к нему. Его руки схватили меня за талию, затем прошлись по моей груди, и он застонал.
Я наклонилась близко к его уху, так что наша кожа была прижата друг к другу, и тихо сказала: — Я хочу показать тебе, как сильно я люблю тебя.
Я переместила руку между нами и обхватила пальцами его очертания. Он прикусил губу и ждал, его грудь двигалась от глубоких вдохов.
— Хорошо, — выдохнул он, и мы оба стащили с его ног штаны. — Я долго не протяну, — сказал он глубоким и хриплым голосом. Он провел рукой по моей груди, пощипывая твердую розовую вершинку. — Я мог бы кончить вот так, просто глядя на твои твердые соски.
Наши глаза встретились. Я никогда не слышала, чтобы он так говорил, и это вызвало во мне горячий ток. Я потянула за пояс его боксеров, а затем сдвинулась, чтобы он мог полностью снять их, наблюдая широко раскрытыми глазами. Я обхватила его рукой, осторожно и неуверенно. Я понятия не имела, что делаю.
— Покажи мне как, — сказала я, и он накрыл мою руку своей.
***
Этой весной Сэм, Джорди и Делайла получили письма о приеме в Квин, и я была так рада за них и особенно за Сэма, который выиграл одну из немногих академических стипендий, которые покрывали основную часть его обучения. Моё принятие в университет Торонто сопровождалось большой от фанфарой моих родителей и Сэма, но я не могла избавиться от ощущения, что стою на земле, в то время как все остальные садятся на борт ракетного корабля.
Не то чтобы Сэм давал мне какие-то основания так себя чувствовать. Мы постоянно переписывались по электронной почте, когда были врозь, уже строя планы на то, когда мы сможем увидеться, когда оба поступим в университет. Он прислал мне расписание поездов, курсирующих между Кингстоном и Торонто — поездка занимала меньше трех часов, — и самый милый, самый занудный список книжных магазинов и больниц, которые, по его мнению, мы должны посетить в обоих городах.
К апрелю в Торонто цвели тюльпаны и нарциссы, появлялись почки на магнолиях и вишневых деревьях. Но на севере глыбы ледяного снега всё ещё находились по краям Бэр-Рок-Лейн и на всех кустах. Мы с Сэмом тащились вверх по руслу ручья, наши ботинки увязали в снегу, который все еще был на удивление глубоким, и скользили по влажной земле там, где солнце сумело пробиться сквозь ветви. Пахло свежестью и грибами, как одна из дорогих маминых грязевых масок, и было так много журчащей воды, что нам приходилось повышать голоса, чтобы перекричать рев.
Поток был тише у бурлящего пруда, где поперек его брюха лежало старое поваленное дерево. День был ясный, но в тени сосен было прохладно, и кора промокла даже через мои джинсы. Я была рада стеганой куртке, которую Сэм убедил меня надеть.
— Так что в конце года будет большая вечеринка, — сказал он, как только мы устроились, протягивая мне одно из овсяных печений Сью с изюмом из кармана своей флисовой куртки. — Это сразу после выпускного, и, э-э, все наряжаются…
Он откинул волосы с глаз — он не стригся уже несколько месяцев, и они упали ему на лоб водопадом взмахов.
— Ты имеешь в виду выпускной? — спросила я, ухмыляясь.
— Есть выпускной бал, но в нем нет ничего особенного. Это похоже на вечеринку выпускников, за исключением того, что она проходит на большом поле посреди кустарников.
Он поднял брови, как бы спрашивая: Так что ты об этом думаешь?
— Звучит забавно, на что у тебя сейчас есть время, — сказала я, откусывая кусочек печенья.
Он прочистил горло.
— Поэтому я хотел спросить, если это не противоречит твоему выпуску, не хочешь ли ты пойти со мной, — он слегка поморщился и уточнил: — Ну, знаешь, как моя пара.
— Ты будешь в костюме? — я улыбнулась, уже представляя себе это.
— Некоторые люди надевают куртки, — медленно сказал он. — Это означает «да»?
— Если ты наденешь костюм, тогда я в деле, — я ткнула его локтем в ребра. — Наше первое свидание.
— Первое из многих, — он толкнул меня локтем в ответ. И моя улыбка погасла.
— Будут и другие свидания, Перси, — пообещал он, читая мои мысли и наклоняя свое лицо к моему. — Я буду навещать тебя в Торонто, а ты будешь приезжать в Кингстон — когда мы сможем.
В носу у меня защипало, как будто я съела ложку васаби.
— Четыре года врознь — это долгий срок, — прошептала я, играя со своим браслетом.
— Для тебя и меня? Это ничто, — тихо сказал он, и прежде чем я успела спросить, он зацепил указательным пальцем мой браслет и слегка потянул за него. — Клянусь, — сказал он. — И, кроме того, у нас есть время. У нас впереди всё лето.
Но он ошибался. У нас вообще не было в запасе всего лета.
***
Сэм читал школьные учебники — ради удовольствия! — в свободное время и получил полную академическую стипендию на одну из самых конкурентоспособных программ в стране, так что, очевидно, я знала, что он умен. Но то, что у него был самый высокий средний балл в классе, потрясло меня.
— Так что ты, типа, умный-умный, — сказала я, когда он позвонил, чтобы сообщить мне новости. — Почему ты мне не сказал?
— Я учусь, и школа дается мне довольно легко, — ответил он. Я почти слышала, как он пожал плечами. — На самом деле это не такое уж и большое дело.
Но это было «такое уж большое дело». Наличие высших оценок в его выпускном классе означало, что Сэм был лучшим в классе и, следовательно, должен был произнести речь на выпускном.
Я поехала в Баррис-Бей в день его выпускной церемонии, которая также была вечером большой вечеринки после вечеринки, белого платья без бретелек, которое мы с Делайлой выбрали в торговом центре, висит на крючке в задней части машины. Мой выпускной — душное, без происшествий мероприятие, состоявшееся ближе к вечеру на школьном футбольном поле, — состоялся несколькими днями ранее. Когда я добралась до коттеджа, у меня было как раз достаточно времени, чтобы принять душ, переодеться, немного накраситься и заплести волосы в косу, которая свисала на одно плечо. Я попросила Сэма выяснить, какую обувь девушки надевают на необычную вечеринку в пригороде, поэтому я отправилась к Флорекам в серебристых шлепанцах со стразами на ремешках.
Чарли уже вернулся домой со второго курса Вестерна, так что Сью и парни сидели на крыльце со стаканами чая со льдом, когда я спускалась по подъездной дорожке. Они втроем, собравшиеся дома ранним летним вечером в пятницу, были редким зрелищем. Сэм поднялся со своего плетеного кресла и вышел на крыльцо, чтобы поприветствовать меня, одетый в черный костюм, белую рубашку и черный галстук. Он подстригся и был похож на подросткового Джеймса Бонда.
Я не могу поверить, что он мой, — подумала я, проводя руками по его плечам и вниз по рукам, но сказала ему: — Думаю, так сойдёт.
Он одарил меня улыбкой, которая говорила, что он, вероятно, осознает, насколько хорошо он подготовился, и целомудренно поцеловал мою щеку, прежде чем Сью заставила нас позировать для фотографий.
С того момента, как мы переступили порог его школы, стало ясно, что Сэм не просто умный, его все любили. Собственно, это не было неожиданностью. Я знала, что Сэм был потрясающим — я просто не знала, что все остальные тоже так считала. Парни давали ему пять и делали комбинации рукопожатия/похлопывания по спине, а несколько девушек обнимали его за шею со вздохами «Не могу поверить, что все кончено», не потрудившись посмотреть в мою сторону. Я немного знала Джорди и Финна, но весь этот другой мир, частью которого он был, где, возможно, был в центре, был мне совершенно чужд.
В некотором смысле Сэм остался в моем сознании тощим мальчиком, которого я впервые встретила, ребенком, у которого были проблемы с одноклассниками после смерти отца, а затем подростком, слишком занятым, чтобы веселиться, если я его не подталкивала. Но наблюдать за тем, как он выходит на сцену в шапочке и мантии под одобрительные возгласы одноклассников, было все равно, что наблюдать за его метаморфозой, произошедшей в одно мгновение. Он произнес свою речь глубоким, чистым голосом — он был самоуничижительным, веселым и полным надежды; он был совершенно очарователен. Я была потрясена и горда, и когда я стояла вместе с остальной аудиторией, аплодируя ему, семя страха проросло внутри меня. Сэм был надежно спрятан для меня в Баррис-Бей, но в сентябре он станет частью гораздо большего мира, который, несомненно, поразит его своими бесконечными возможностями.
— Ты в порядке? — тихо спросил Сэм, когда Чарли вез нас на вечеринку выпускников, и мы втроем втиснулись на переднее сидение его пикапа.
— Да. Просто думаю о том, как быстро пролетит это лето, — ответила я, наблюдая, как густо растет кустарник вокруг дороги, по которой мы ехали. — По крайней мере, у нас есть ещё два месяца.
Я слегка улыбнулась ему, когда Чарли кашлянул что-то себе под нос.
— Как ты меня только что назвал? — огрызнулась я.
— Не тебя. — он посмотрел на Сэма краем глаза, но больше ничего не сказал.
Мы ехали уже почти двадцать минут, когда Чарли свернул на грунтовую дорогу, которая прорезала кустарник, а затем, без предупреждения, открылась на гигантские холмистые поля. Солнце уже село, но было достаточно светло, чтобы разглядеть старый фермерский дом и сараи, примостившиеся в начале подъездной дорожки. Десятки машин были припаркованы в ряд на траве, а на краю одного из пастбищ была установлена небольшая сцена с подсветкой и будкой диджея. Чарли остановился перед фермерским домом, где две девушки сидели за складным столиком с коробкой для денег и стопкой красных пластиковых стаканчиков. За двадцать баксов можно было купить вход и наполнить кружку в «бочонке».
— Я заеду за вами в час прямо сюда, — сказал он, когда мы вылезли из машины, а затем скрылся в облаке пыли.
В воздухе пахло свежей травой и спреем для тела «Axe». На полях было гораздо больше людей, чем студентов, составлявших небольшой выпускной класс Сэма. Как и было обещано, девушки надели шлепанцы или сандалии со своими платьями, некоторые из них были в длинных платьях в стиле выпускного вечера, а другие — в более повседневных летних хлопчатобумажных платьях. Большинство парней были в парадных брюках и рубашках на пуговицах, но некоторые, как Сэм, носили куртки. Мы наполнили наши чашки, а затем попытались найти Джорди и Финна, но единственным источником света были огни на сцене, и, если вы не стояли перед ней, вам приходилось щуриться, чтобы разглядеть лица в тусклом голубом свете.
Каждые несколько минут кто-нибудь подходил к Сэму, чтобы сказать ему, какой фантастической была его речь. Мы направились к сцене, наблюдая, как другие более пьяные люди танцуют, обняв друг друга за плечи. Выпив несколько кружек пива, я заметила, что здесь нет переносных биотуалетов, и что девушки тайком уходят, чтобы присесть на корточки в кустах. После этого я перестала пить, но в конце концов была вынуждена сдаться среди листьев, как и все остальные.
— Это был уникальный опыт, — сказала я Сэму, когда вернулась. Красные огни сцены освещали его ухмылку от четырех кружек пива и прикрытые глаза.
— Потанцуй со мной, — сказал он, обнимая меня за талию, и мы медленно покачивались вместе, хотя музыка была зажигательной клубной песней.
— Я знаю, что миллион человек уже сказали тебе это сегодня вечером, — сказала я, запустив пальцы в волосы на его затылке. — Но твоя речь была в некотором роде невероятной. Я думала, что я была писателем в этих отношениях. Какие еще секреты ты скрываешь от меня, Сэм Флорек?
Улыбка сползла с его лица.
— Что? — спросила я. Он сжал губы, и мой желудок сжался. — Сэм, что? Есть что-то, что ты от меня скрываешь? — я перестала двигаться.
— Пойдем куда-нибудь в более тихое место, — сказал он, беря меня за руку, чтобы увести со сцены к скоплению валунов. Он затащил меня за камни и провел рукой по волосам.
— Сэм, ты действительно пугаешь меня, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. От пива у меня кружилась голова. — Что происходит?
Он глубоко вздохнул и засунул руки в карманы.
— Меня приняли на этот интенсивный практикум для студентов-первокурсников.
— Практикум? — как попугай повторила я. — Ты не сказал мне, что подал заявление.
— Я знаю. Это был рискованный шаг. Они принимают только двенадцать первокурсников. Я действительно не думал, что попаду туда.
— Что ж, это здорово, — сказала я, мои слова заплетались. — Я горжусь тобой, Сэм.
— Дело в том, Перси, — он колебался, переминаясь с ноги на ногу. — Это начинается совсем скоро. Я должен уехать через три недели.
Аккумуляторная кислота стекала по моему позвоночнику.
— Три недели? — повторила я. Три недели — это вообще не время. Когда я увижу Сэма после этого? День благодарения? Я закрыла глаза — все вокруг начало вращаться. — Меня сейчас стошнит, — простонала я.
— Мне жаль, что я не сказал тебе раньше. Я должен был, но я знал, как сильно ты хотела провести лето вместе, — сказал он, беря меня за руку.
— Я думала, ты тоже, — пробормотала я. А потом меня вырвало прямо на его новые парадные туфли.
Чарли бросил на меня один взгляд, когда я забралась в грузовик, на щеках у меня были слезы от туши, и сказал Сэму:
— Наконец-то сказал ей, да?
Сэм бросил на него мрачный взгляд, и до конца поездки никто не произнес ни слова.
Три недели пролетели, как секунды, и мой страх пустил корни в моих ногах и отрастил ветви, которые распространились на мои плечи и руки. Сэм проводил большую часть нашего времени вместе, уткнувшись носом в различные учебники, как будто готовился к серьезному экзамену. Он отказался нарушать нашу ежегодную традицию переплывать озеро и настоял, чтобы я искупалась в его последний день перед тем, как отправиться на учебу. Это было великолепное солнечное утро, и я проделала все необходимые упражнения по растяжке и разминке. С тех пор как я начал заниматься соревновательным плаванием, переплыть озеро на веслах уже не было для меня таким испытанием, как раньше. Я чувствовала себя почти онемевшей, когда добралась до дальнего берега, подтянув колени к груди и глотая воду, которую Сэм прихватил для меня.
— Твое самое быстрое время, — радостно сказал он, когда я закончила, обнимая меня одной рукой и притягивая к себе. — Я думал, что, возможно, не смогу угнаться за тобой, — я горько рассмеялась.
— Забавно, — сказала я, ненавидя то, как обиженно это прозвучало. — Я чувствую себя так, словно это меня оставили позади.
— Ты же на самом деле так не думаешь, правда?
Я не смотрела на него, но слышала беспокойство в его голосе.
— Что я должна думать, Сэм? Ты не сказал мне, что подал заявку на этот курс. Ты не сказал мне, когда тебя приняли, — я проглотила слезы. — Я понимаю, почему ты хочешь поехать. Это удивительно, что ты туда попал. И я на сто процентов уверена, что это будет здорово для тебя. Но ты скрывал всё это от меня до самой последней минуты. Долго. Это заставляет меня чувствовать, что у нас все происходит односторонне.
— Это не так! — сказал он срывающимся голосом. Он посадил меня к себе на колени, так что я оказалась лицом к нему, и взял мою голову в свои руки, чтобы я не могла отвести взгляд. — Боже, конечно, это не так. Ты мой лучший друг. Мой любимый человек.
Он поцеловал меня и притянул к своей обнаженной груди. Он был теплым от пота, и от него так сильно пахло летом, так сильно пахло Сэмом, что мне захотелось свернуться калачиком внутри него.
— Мы будем все время разговаривать.
— Такое чувство, что я больше никогда тебя не увижу, — призналась я, и тогда он улыбнулся мне с жалостью, как будто я была действительно смешной.
— Это просто университет, — сказал он, целуя меня в макушку. — Однажды ты не сможешь избавиться от меня. Я обещаю.
***
Сью и Сэм уехали рано утром следующего дня, а мы с Чарли махали им с крыльца, слезы текли по моему лицу.
— Пошли, — сказал он после того, как машина скрылась из виду, обнимая меня за плечи. — Давай прокатимся на лодке.
Оказалось, что Чарли был гораздо меньшим придурком без Сэма, который мог бы его донимать. К большому замешательству моих родителей, я решила подрабатывать в Таверне. Даже когда Чарли не работал, он подвозил меня. В большинстве дней он подплывал ко мне, когда я была на озере, чтобы посмотреть, как у меня дела.
Дела у меня шли неважно. Прошло больше недели, а от Сэма ничего не было слышно, хотя он наконец-то обзавелся мобильным телефоном перед отъездом в Кингстон. Я знала, что он не будет большим любителем переписываться, но я не могла понять, почему он не ответил ни на одно из моих «КАК ТЫ», «Я СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ» и «ТЫ МОЖЕШЬ ПОГОВОРИТЬ???» сообщений. И когда я позвонила ему на стационарный телефон в общежитии, он не ответил. Чарли продолжал бросать на меня вопросительные взгляды всякий раз, когда я заходила на кухню, чтобы забрать заказ. Однажды вечером по дороге домой он заглушил мотор на середине озера и повернулся ко мне лицом.
— Выкладывай, — приказал он.
— Что выкладывать?
— Я не знаю, Перс. Ты мне скажи. Я знаю, ты расстроена, что Сэм ушел, но ты хандришь, как мисс Хэвишем.
— Ты знаешь, кто такая мисс Хэвишем? — проворчала я.
— Отвали.
Я вздохнула.
— Я до сих пор ничего о нем не слышала. Ни электронного письма. Ни телефонного звонка.
Чарли потер лицо.
— Я не думаю, что он успел настроить свой интернет. И мама сказала тебе, что он звонил домой. С ним все в порядке.
— Но почему он не позвонил мне? — заскулила я, а Чарли рассмеялся.
— Ты же знаешь, как дорого стоят эти междугородные звонки, Перс.
— Или смс?
Чарли вздохнул, затем заколебался.
— Хорошо, ты хочешь знать, что я думаю?
— Я не знаю, не так ли? — я прищурила глаза. Ты никогда не знаешь, что собирается выдать Чарли.
— Честно говоря, я думаю, что мой брат был трусом, держа этот курс в секрете, — он сделал паузу. — И если бы это был я, то позвонил бы тебе, как только добрался до Кингстона.
— Спасибо, — сказала я, мое лицо пылало.
— Сэм вбил себе в голову, что ты принадлежишь ему. Не в жутком собственническом смысле, но это больше похоже на то, что у него есть вера в то, что в конце концов между вами двумя все должно получиться. И я думаю, что это в значительной степени чушь собачья.
Я побледнела.
— Ты не думаешь, что это должно сработать? — прошептала я.
— Я не думаю, что чему-то суждено случиться, — решительно сказал он. — Он уже все испортил, когда у тебя появился парень-хоккеист. Надеюсь, на этот раз он будет бороться усерднее, — сказал он, заводя двигатель. — Или это сделает кто-то другой.