Наше время..
Я не знаю, что со мной происходит. Не могу логически объяснить свои чувства, которые, буквально, пожирают меня изнутри. Я не должна думать о бывшем муже, не должна скучать. Знаю, что не должна, но не могу.
С момента нашего разговора в детской прошла неделя. Дима, благополучно, съехал в съёмную квартиру и мы больше не виделись. Даже, от предложения поработать в фирме отца он отказался.
Конечно, никаких отношений у нас с ним быть не может. Я говорила об этом Диме в нижневартовске, тоже самое я сказала ему и в Москве. Нельзя использовать одного человека, чтобы насолить другому. Я не смогла бы играть чувствами паре, чтобы вызвать ревность бывшего мужа, а в том, что Денис ревновал, я не сомневалась.
Мы не резговаривали больше. Пересекались каждый день, обычно в детской. Денис каждое утро заходил к детям, брал на руки, целовал, шептал нежности, а меня игнорировал. То, чего я так хотела, сбылось, только удовлетворения не принесло. Мне дико хотелось выплеснуть все то, что внутри. Хотелось, чтобы Громов зацепил меня, а уж я тогда бы сказала ему все, что думаю. Но Денис молчал. Упорно продолжал делать вид, что меня не существует. Две из семи ночей он не ночевал дома. Две ночи я не спала. Прокручивала в голове нашу с ним короткую семейную жизнь, вспоминала его слова… Мне хотелось верить, что Денис меня, действительно, полюбил. Хотелось, но уязвленная гордость не позволяла.
Я всегда считала себя слишком мягкой, отходчивой. Фигня все это. Громов сотворил из меня зло и теперь пожинал плоды.
Он не ночевал дома, а я представляла его в объятиях очередной красотки. Он мужчина. Он любит секс и, наверняка, у него было куча женщин после развода. Как у мужчин все просто. Секс, ради секса. Я так не могу. Я не могу переступить через себя. Я не могу быть с кем-либо другим, потому что в моем сердце все еще живёт больная любовь к бывшему мужу. Да, да. Я точно больная, если продолжаю по нему страдать. Дура! Чокнутая! Извращенка! Называйте, как угодно, но, кажется, я сдаюсь, потому что хочу ему верить.
В который раз, смотрю на экран смартфона. Время медленно приближается к полуночи, а Дениса все еще нет. Я могла бы позвонить ему, попросить приехать раньше, но… Не звонила. Откладывала разговор, собиралась с мыслями, не зная как его начну. Я хотела… Хотела попробовать попытаться. Мне жизненно необходимо, или убедится в чувствах Дениса, или опровергнуть их. Я должна узнать… Что, если он а вправду меня любит, а я со своей обидой и гордостью, лишают себя шанса на счастье.
Мне 22 года. Вся жизнь впереди. Когда совершать глупости, если не сейчас? Я хочу пойти ва-банк. Поставить на конец свои чувства. Хочу рискнуть и выиграть.
Когда стрелки часов переваливают за три часа ночи, я встаю из-за стола, швыряю кружку с давно остывшим горьким кофе в раковину и наливаю себе холодной воды. Жадно пью, пытаясь успокоиться. Громов так и не пришёл. Сейчас, он мне очень нужен, но его снова нет. Понимаю, что должна идти спать, но вместо этого сажусь в гостиной и скандируют тёмный экран телевизора. Усталость берёт своё и я не замечаю, как проваливаюсь в короткий беспокойный сон.
**
Открываю глаза. Я по прежнему в гостинице, по-прежнему сижу перед телевизором, сжимая в руке телефон. Сквозь плотные шторы окна, пробиваются первые лучи солнца. Встаю, потягиваюсь, разминая мышцы. После неудобной позы все тело ноет, косточки ломит. У меня есть как минимум час, чтобы выпить кофе, привести себя в порядок и пойти к детям. Потом я должна поехать в офис отца, чтобы вникать в дела компании. Денис не обманул. Он и вправду нанял толкового управляющего, который мог доходчиво объяснять суть. Мне было комфортно в офисе, Ничего там не изменилось, после смерти папы. Даже сотрудники остались старые. Они знаю меня, а я знаю их.
Застываю в дверях на кухню, потому что вижу Дениса. Он сидит за столом, вальяжно откинувшись на спинку стула. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, длинные ноги широко расставлены. Он упирается локтями в бедра, положив голову на руки и не шевелится. На столе полупустая бутылка коньяка и стакан.
Спит что ли? И, что делать? Уйти?
Почему то вся моя вчерашняя решимость пропала. Сейчас, при свете дня, я понимаю, что не могу. Если бы Денис сам ещё раз предложил попробовать, тогда бы я согласилась, а сама… Сама я не могу.
Прохожу к кофемашине. Засыпаю кофе и жду. Понимаю, что Громов не спит, он смотрит на меня. Я это чувствую. Я всегда чувствую его на каком-то подсознательном уровне.
Резко оборачиваюсь, утопая в серых глазах. Только, сейчас, замечаю у него тёмные круги под глазами, щетину на лице и взъерошенные волосы. Судя по внешнему виду, Денис мало спал или не спал совсем. Я тут же думаю, где он был? У него проблемы на работе или очередная "Лера"?
Спроси, Аня. Спроси прямо и не мучайся. Ты же сожрешь себя, изведешь подозрениями.
— Нам надо поговорить, — вываливаем мы одновременно и замолкаем.
Громов смотрит на меня тяжёлым взглядом из-под полуопущенных ресниц.
— Говори, — кивает, не спуская с меня пристального взгляда.
Надо! Надо говорить, но, блин, это сложно. Язык к небу прилип, а в горло, словно битого стекла насыпали. Оно дерет, скребет, мешая дышать и говорить.
— Я… - шепчу, тут же кашляю, пытаясь избавиться от этого неприятного чувства в горле
— У меня ничего важного. Давай ты, — отдаю инициативу в руки Громова.
Сейчас, он скажет, что любит меня, а я скажу, что готова попробовать. Готова поверить.
— Я много думал, Аня, — начинает Денис, третий лицо руками и шумно выдыхает. Вижу, как трудно ему говорить, но помогать не собираюсь. Упорно молчу, вцепившись дрожащими пальцами в столешницу. Кофе давно готов, но я о нем не вспоминаю.
— Знаю, что очень виноват перед тобой. Я хотел, чтобы ты меня простила, но моя девочка оказывается, не умеет прощать. — грустно усмехнувшись Денис наливает коньяк в стакан и залпом выпивает.
Мне уже не нравится этот разговор. Громов говорит совсем не то, чего жду я. Я могу остановить его, но не делаю этого. Хочу услышать, что он для меня приготовил.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Аня. Вижу, что тебе плохо, когда я рядом. Ты постоянно вспоминаешь прошлое и страдаешь. — снова пьет коньяк и смотрит в окно.
— Я сегодня съеду, Ань. Вернуст в свою квартиру и больше тебя не потревожу. Если ты позволишь, я хотел бы приезжать к детям. Если ты не хочешь меня видеть, могу приезжать в определённое время, пока ты на работе. — я забываю, как дышать. Сердце пускается вскачь, гоняя кровь быстрее. Отцепляю пальцы от столешницы и вытираю влажные ладони о халат.
Я не хочу этого. Когда Денис, Наконец-то согласен оставить меня в покое, я понимаю, что не хочу этого. Делаю шаг вперед.
"Ну, же посмотри на меня" — умоляю мысленно-"помоги мне", но Громов так и сидит, склонив голову.
Ещё шаг, ещё и ещё. Застываю в полуметре от него и тяну руку к чёрным волосам, слегка наклоняюсь и тут же отшатываюсь, потому что в нос ударяет приторно сладкий запах духов.
"Нет, нет, пожалуйста, нет. Не убивай меня, снова, Денис"
Смотрю на него во все глаза и получаю удар под дых. На вороте рубашки, на шее Дениса следы Красной помады.
Он был с женщиной. Она целовала его, а он её. Пока, я ждала его, чтобы дать нашим отношениям шанс, он заранее этот шанс закопал.
— Уходи. — шепчу я, обхватывая себя за плечи. Мне холодно. Холод не снаружи, он внутри. Под кожей. В сердце.
— Уходи, Громов, — говорю твёрже, срываюсь, бегу к двери.
— Ты можешь видеться с детьми, но в своём доме я тебя видеть больше не хочу, — Денис не двигается, только смотрит так, словно мои слова доставляют ему страдания.
Нет. Громов страдать не умеет. Он боли не чувствует, он только её причиняет.
— Убирайся вон, — уже рыбу я, сжимая кулаки и Денис встает. Он быстро идёт к двери, на секунду задерживается возле меня, шумно вдыхает и уходит, оставляя меня одну.
Я припадаю спиной к двери и медленно сползаю на пол. Я не плачу, я смеюсь. Громко, надрывно., зажимаю рот рукой и качаю головой.
"Глупая ты, Аня. Хватит уже жить сердцем. Это больно. Это убивает. Давай уже, включи голову и вперёд. У тебя не будет Громова, но у тебя есть дети и ради них, ты должна, быть счастливой. "