Азиз
Одна из моих полезных способностей — умение анализировать что-то прямо во сне. Я приобрёл её после того, как отделался от своего ночного кошмара, что мучил меня почти каждую ночь более пяти лет подряд.
Это чем-то напоминает осознанное сновидение, которое я иногда ловлю между быстрой и медленной фазами сна. В таком состоянии мне очень часто приходят ответы на нужные вопросы, подсвечиваются различные варианты решения трудных задач, с которыми я довольно часто сталкиваюсь в своей жизни.
И вот снова: где-то меньше чем через час после засыпания перед глазами уже мелькают картинки прожитых ранее событий, а на фоне неторопливо озвучиваются мои собственные мысли, как комментарии автора за кадром фильма.
Лина стоит на берегу моря и медленно поворачивается. На вид такая хрупкая, она улыбается мне. Подол её ещё не разорванного мною платья развевается на ветру, а вокруг неё кружит полупрозрачное лилово-розовое облако, и я точно знаю, что это означает её жизнелюбие и влюблённость в меня. Я увидел эти её чувства так же во сне ещё после первой нашей встречи.
Потом выражение её лица резко изменяется. Она хмурит свои тонкие бровки. А вокруг этого безмятежного облака летают серые сгустки и, словно вгрызаясь в него, начинают высасывать все краски.
Улыбка Лины медленно тает. Серые сгустки становятся всё больше, заключая девушку в непроницаемый кокон — её одолевают различные тревоги и опасения, а теперь ещё и ревность. Но больше всех — страх за родителей, что настоящей тучей, полностью закрывает небо над её головой. Всё это тянет из неё жизненные силы.
Она поднимает на меня свои невероятно красивые лазурно-голубые глаза, что сейчас полны тоски и сожаления и медленно произносит:
— Ты убийца. И ты не сможешь скрывать от меня это слишком долго.
«Я знаю».
В комнате скрипнула паркетная доска, и я резко распахнул глаза. Ангелина стояла недалеко от окна, и в полутьме её силуэт показался мне слегка сгорбленным.
— Всё в порядке? — спросил я, приподнимаясь на локтях.
— Да. Просто хочу раздобыть где-нибудь одеяло, — ответила она тихо, копаясь в одном из нижних ящиков комода.
— Зачем? Ведь сейчас так тепло.
— А меня вот что-то знобит.
Я встал и подошёл к ней поближе.
Невысокая и стройная. Короткие светлые волосы, ангельские черты лица и такие по-детски искренние эмоции.
«Боже, она так похожа на неё»…
— Да у тебя жар, — заключительно изрёк я, прикоснувшись ладонью к её гладкому ровному лбу.
— Вот ещё не хватало… — Лина явно расстроилась от такой перспективы. Болеть сейчас и правда было не время.
— Присядь пока и подожди немного, я сейчас. — Схватив свою ещё слегка влажную после стирки футболку со стула и на ходу надевая её, я отправился на поиски термометра и какого-нибудь лёгкого одеяла.
Оставив безуспешные попытки найти что-то на полках шкафов внешних комнат, я двинулся вглубь дома, и хоть перемещался я предельно тихо, но стоило мне только войти в спальную комнату хозяев, как Альфия Равильевна сразу же проснулась.
— Азиз? — откинув одеяло, она плавно поднялась, приняв сидячее положение, и уставилась на меня, не мигая. — Что ты здесь делаешь?
Её супруг продолжал храпеть на другой стороне кровати.
— Только не говори, что я совершила ошибку и впустила в дом преступника… — её глаза поблёскивали от настоящего страха.
«Да это так».
— Прошу прощения за беспокойство. Я здесь по экстренной причине.
— Что случилось?
— У моей девушки поднялась высокая температура, а я нигде не смог отыскать градусник.
Я услышал, как женщина с облегчением выдохнула и, нащупав в темноте тапочки, спешно зашаркала ими по деревянному полу к небольшому столику в углу:
— Ох, бедняжка! Конечно, сейчас.
Взяв всё необходимое, я вернулся и обнаружил Ангелину, что сидела, укутавшись простынёй на диване и едва не стуча зубами от озноба.
— Вот, держи, — я протянул ей стакан воды и термометр, а сам сел рядом, приобняв этого хрупкого ангела за плечи, и она сразу же расслабилась.
— Где ты так быстро нашёл градусник?
— Пришлось разбудить хозяйку.
— Не надо было.
— Почему?
— Мне просто неловко, ведь от нас итак столько хлопот…
Я с теплотой посмотрел на эту глупышку:
— Любой человек может оказаться в сложной жизненной ситуации. Нужно уметь принимать помощь. Сегодня помогают тебе, а завтра ты поможешь другому.
— Ого, почти тридцать девять с половиной! — ужаснулась Лина, взглянув сквозь стекло на шкалу ртутного термометра. — Ладно, сэнсэй, пойду учиться принимать помощь. Надо попросить у хозяйки какое-нибудь жаропонижающее.
— Не стоит сразу же сбивать температуру. Ты слишком много тревожилась и возмущалась в последнее время, и организму теперь нужно дать возможность сжечь весь накопленный негатив.
— Ты шутить? Я медик. Это не так работает. До тридцати восьми с половиной можно и нужно не сбивать, чтобы заработал иммунитет и уничтожил микробов, но если температура выше этих значений, то уже может быть опасно ничего не предпринимать.
— Фактологические цепочки подбираются не только под официальную медицинскую теорию, но и под альтернативные. Теории разные, но одинаково работают. И только ты выбираешь в какую из них верить.
— Ну допустим. Тогда как мне нужно лечиться по твоему мнению?
— Просто не мешай организму очищаться. Пей достаточно воды, чтобы токсины быстрее выводились и будь в энергосберегающем режиме, то есть старайся больше отдыхать.
— Так просто?
— Так просто. А теперь ложись спать, сон восстанавливает лучше всего.
— У меня не получится заснуть в таком состоянии.
— Тогда позволь мне немного помочь тебе.
Я отправился на кухню и слегка разогрел в микроволновой печи чашку с водой. Снял с крючка небольшое хлопковое полотенце и захватил с собой табурет, что поставил рядом с диваном, на котором лежала Ангелина.
Она хотела сначала что-то возразить, но я настоял на своём и, смочив полотенце, стал осторожно проводить им по тонкой светлой коже её рук.
Лина сразу же судорожно задышала, и на выдохе её голос пару раз сорвался на глухой стон. Я понимал, что это совсем не от удовольствия, а мне так хотелось бы, чтобы было ровно наоборот.
«Ничего, потерпи, ангел. Боль — неотъемлемая часть жизни. Она делает возможным наслаждение, которое ты получишь после».