Ангелина
Не прошло ни одного грёбанного дня, чтобы я не думала о нём.
За время, что мне довелось неразлучно провести вместе с Азизом, я будто срослась с ним, и теперь мне не хватало части себя, причем самой важной — в области сердца ощущалась дыра размером со Вселенную, пустоту которой мог заполнить только он один.
Завтра начиналось лето, и ещё влажный, но уже достаточно жаркий воздух напоминал мне о берегах Каспия.
Люди строили грандиозные планы на предстоящий яркий сезон и были наполнены его предвкушением, а я познавала: насколько невыносимой бывает душевная боль.
На следующий день после возвращения я отправилась навестить подруг, напросившись сначала к одной, а затем к другой в гости — лишь бы только не оставаться наедине с собой. А в прошлый понедельник забрала свою старушку со штрафстоянки и вышла на работу, решив с начальством все оставшиеся вопросы, касательно моего неожиданного отъезда.
Я честно старалась жить своей прежней жизнью, но каждая моя смена теперь была для меня испытанием. Моё сердце замирало всякий раз, когда я проходила мимо палаты, в которой впервые повстречала Азиза.
Я не знала, увижу ли я его когда-нибудь ещё…
«Жив ли ты вообще»? — Находясь в диспансере, вынырнуть из подобных мыслей было практически невозможно.
Фёдор Михайлович подшучивал надо мной — мол, мне бы самой не помешало здесь полечиться.
Моя депрессия действительно была выражена намного ярче, чем у местных пациентов.
Наш главврач констатировал, что отпуск мне совсем не помог. Напомнил о том, что в таких местах не всякий может работать. И посоветовал мне серьёзно подумать о смене места работы.
Сестра со своим мужем уже почти как две недели улетели отдыхать к морю, и когда я рассказала Алёне, что, скорее всего, буду увольняться, она тут же предложила мне пожить у них.
— Только шумные вечеринки не закатывай, у нас там снизу пожилая пара живёт, — шутливо наставляла меня моя старшая сестра по телефону. — Кстати, я же совсем забыла тебе сказать. Перед тем как закинуть в стирку твои промокшие вещи, в которых ты тогда приехала, во внутреннем кармане куртки я нашла чью-то фотографию и какую-то непонятную записку, это всё лежит в верхнем ящике стола в спальне.
Я сначала хотела отказаться от предложения, но услышав её последние слова, внутри меня что-то затрепетало — словно погибшая некогда надежда вновь подала признаки жизни.
«Азиз написал мне записку⁈ А я даже не догадывалась»… — Любопытство стало жечь меня, и я тут же согласилась:
— Алён, спасибо большое. Думаю, что было бы неплохо начать новую жизнь с нового месяца.
Переезд — это отличная возможность для меня попробовать сменить свой образ жизни, который давил на меня с каждым днем всё больше. Я не планировала задерживаться в квартире Алёны и Артёма больше чем на время их отъезда, предполагая, что сразу же начну поиски новой работы, но уже в черте города и в какой-нибудь обычной клинике.
Мне не терпелось узнать, что было в куртке Азиза, и после своей смены я сразу же сообщила начальству, что действительно больше не в силах здесь работать. Мне снова пошли навстречу, и в этот же день подписали заявление на увольнение.
Поймав волну воодушевления, я быстро собрала личные вещи в своей съёмной однушке, и, заехав сначала в агентство, чтобы расторгнуть с ними договор на проживание, а затем к родителям за запасным ключом от квартиры Алёны — оказавшись внутри, я тут же ринулась проверять названное сестрой место.
Взгляд первым делом упал на фотографию. На старой потёртой бумаге была запечатлена молодая семья — улыбающаяся женщина держала в руках укутанного в одеяло младенца, а стоящий позади неё мужчина, смахивал кулаком слёзы радости.
На дне ящика остался лежать небольшой свёрнутый лист бумаги. Дрожащими руками развернула его и поднесла к глазам, пытаясь разобрать размашистый почерк Азиза.
Но прочитав первые пару строк, поняла, что эта записка предназначалась вовсе не мне, а была адресована именно ему.
'Когда врачи поставили мне неутешительный диагноз, я не стал тебе ничего говорить — не хотел, чтобы жалость стала поводом для возобновления нашего с тобой общения.
А сегодня я окончательно слёг без возможности выползти из своей собственной конуры. Приезжала скорая. Заезжал Сахиб. Был под чем-то. Проболтался мне…
Ты не убивал того бродягу, Азиз. Когда Саха приехал, тот был ещё жив. И если бы он сразу отвёз его к нашим лепилам, то его быстро бы поставили на ноги. И ублюдок бы ответил за содеянное, а тебе не пришлось бы уезжать. Но Саха решил поступить иначе. Хоть понятия «кровь за кровь» в нём всегда были выше разумного смысла, это его откровение всё-таки заставило меня в нём усомниться.
Во всяком случае, не зря я стал хранить все ценные бумаги там, где никто из наших не знает. Вспомни ваше любимое место отдыха с мамой, и ты поймёшь, о чём я говорю — да, я интересовался вашими увлечениями, хоть и не имел возможности разделить их с вами.
Когда смерть так близко, начинаешь по-другому смотреть на вещи. И теперь я понимаю, почему ты никогда не хотел иметь ничего общего со мной, а тем более продолжать моё дело.
Я нажил состояние, но потерял семью.
Я сделал твою мать несчастной.
Она не хотела так жить. Я тогда пытался что-то изменить, найти какое-то решение. Я даже построил для неё коттедж у моря. Но только после того как её не стало, до меня дошло, что я всегда только откупался от вас, а самого меня в вашей жизни не было.
Я знаю, что мою душу уже ничем не отмыть, но оставить своему сыну нажитое — это меньшее, что я могу. Распорядись всем этим, пожалуйста, как сам пожелаешь.
Белохалатные всё-таки уговорили меня завтра лечь в больницу, и чувствую я, что оттуда уже не вернусь.
Прости, что не уследил за мамой, прости, что сломал твою судьбу. И прости, что так и не смог сказать тебе всё это лично'.
Азиз же не мог всё это время таскать эту записку и фотографию с собой? Нам столько раз приходилось сбегать вообще без каких-либо вещей и наголо переодеваться друг перед другом, что это было бы просто нереально! Да и зачем?
Он наверняка нашёл всё это в тот день, после того как рано утром уехал от меня. А ничего не сказал, чтобы бандиты не заподозрили, что у него есть какие-то чувства ко мне.
Всё было так или нет? О, как же я хочу его увидеть и поговорить с ним!
Господи, жив ли Азиз вообще? — я сбилась со счёта сколько раз после того вечера, задыхаясь слезами, я задавала этот вопрос безмолвным небесам.
Моё такси очень медленно продвигалось сквозь вечерние пробки, пока на улице темнело слишком быстро.
В нетерпении выскочила за пару кварталов от нужного мне района и срезала по дворам к обнесённой забором многоэтажке. Отодвинула поломанный с одной стороны прут и пробралась к зданию.
Спустилась к знакомой потёртой двери и громко постучала.
Через несколько секунд снизу просунули лист бумаги и карандаш.
Уличные фонари ещё не включили, и я достала смартфон, чтобы подсветить фонариком надпись: «Кому ты снишься?»
Что за чушь?
Вернула всё обратно, и снова постучала, но открывать дверь мне никто не торопился.
Под ногами вновь показалась бумага.
«Кому ты снишься?»
Да откуда ж мне знать, кому я могу сниться⁈ Надеюсь, что Азизу, где бы он ни был…
Вписываю его имя, но мне снова не открывают.
— Что, не правильно блин⁈ — со всей силы стукнула ладонью по двери, и прислушалась.
— Эй, «Что? Где? Когда?», фиговы! Мне не до загадок сейчас! Откройте, слышите, мне надо срочно поговорить с Аглаем! Эй! — разозлившись, я пнула дверь ногой, но ответной реакции не последовало и на этот раз.
— Да пошли вы, умники! — В бессилье скатилась вниз на корточки.
Ну и где мне ещё его искать?
Неужели придётся ехать в тот злосчастный клуб к бандитам?
Это слишком опасно, мне ведь тогда ясно дали понять, что лучше к ним больше не соваться.
Может разбить здесь окно, через которое я в тот раз отсюда сбежала, и попробовать забраться внутрь?
Знакомая мне комната располагалась на первом этаже, но дом стоял на высоком фундаменте, и зацепиться там было абсолютно не за что, да и подтянуться я вряд ли бы смогла.
Несмотря на сомнительность успеха данной операции, я подыскала довольно увесистый камень и уже хотела попробовать реализовать свой безумный план, как услышала позади себя спокойный голос Аглая:
— Не надо глупостей. Пойдём со мной.
Сквозь толпу разношёрстного народа, как обычно тусующегося в подвальном зале, мы с Аглаем прошли в пустой кабинет, роскошно отделанный деревом и камнем.
— Что у тебя случилось? — мужчина предложил мне присесть в кресло, отделённое от второго такого же низким столиком с замысловатым дизайном, но нервное напряжение словно вкопало меня в землю.
— У меня ничего. Хотела выяснить, что с Азизом.
— А что с ним не так?
— Он жив?
— Насколько я знаю у него всё хорошо.
Я с облегчением медленно выдохнула и, наконец, села напротив этого человека без возраста, к которому я почему-то снова не смогла обратиться на «ты».
— Тогда почему он пропал? Я долго думала, что безразлична ему, но недавно нашла кое-что, вроде как доказывающее обратное. Где он сейчас?
— Я не могу тебе ничего об этом сказать.
Предполагая подобный ответ, я покивала головой сама себе.
«А на что я рассчитывала? Что Аглай только и ждал меня, чтобы устроить нам встречу?»
— Хорошо. Спасибо. Мне пора, — я поднялась и направилась к выходу.
— Ангелина, — окликнул меня мужчина. — Я передам Азизу, что ты его искала.
— А я больше его не ищу. Мне достаточно знать, что он жив и что у него всё хорошо. Не говорите ему ничего, пожалуйста.
— Хорошо, я не стану. Но даже не сомневаюсь, что он итак уже в курсе. Уверен, что он не оставил тебя без присмотра. Я знаю, что ты важна ему.