— О Боже! — вскрикивает она, и я раздвигаю её ноги, сильно врезаясь в неё. С каждым толчком я издаю стон. Мои глаза сканируют всё её тело, впитывая то, как её сиськи подпрыгивают от того, как я сверлю её, до того, как её собственная рука доставляет ей удовольствие.
Её звуки становятся всё громче и громче, и я знаю, что она близко. Затем её тело выгибается дугой на кровати, и она пытается сомкнуть ноги, энергично растирая себя.
Я удерживаю её на месте, наслаждаясь тем, что мы вместе — такие сильные — неудержимый ураган удовольствия.
Мои яйца снова расслабляются, и я погружаюсь глубоко в неё, замирая. Способный кончить только от того, что мышцы её киски сжимаются всё туже и расслабленнее вокруг моего члена.
Когда я вот так с Фэй, удовольствие не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал раньше, и когда она лежит под моим контролем, потная и тяжело дышащая, я знаю, что влюбляюсь в неё — нет, я уже влюбился в неё.
Глава 30
Фэй
Напиши мне, когда проснёшься. Я взяла мальчиков на прогулку. Целую, Фэй.
Я оставляю записку на прикроватной тумбочке Тана, а затем мы с мальчиками крадёмся из гостиничного номера, оставляя Тана мирно спящим.
— Куда мы направляемся? — спрашивает меня Джек.
— Куда ты хочешь пойти?
— Я хочу есть, — говорит Брэксли, когда мы вместе идём по коридору.
— Тогда сначала мы поедим. — Им обоим, похоже, не терпится выбраться наружу и исследовать окрестности.
Как только мы оказываемся в лифте, я говорю мальчикам:
— Есть ещё одна причина, по которой я хотела, чтобы вы, ребята, пошли со мной этим утром.
— Что за причина? — спрашивает Джек.
— Как ты думаешь, что было бы хорошим подарком для Тана?
— Мы могли бы подарить ему набор Lego, — говорит Джек.
— Или новую мягкую игрушку, — добавляет Брэксли.
— Подарки не для вас, ребята, а для него. Он сказал кому-нибудь из вас что-нибудь, что ему бы хотелось?
Оба качают головами, и двери лифта открываются, позволяя нам войти в вестибюль отеля. В нос мне сразу же ударяет аромат кофе. Мы встаём в очередь в кафе, и я спрашиваю их:
— Что хотите? — А они пялятся на витрину с выпечкой.
— Я хочу пончик с Микки, — говорит Джек.
— И я!
Я заказываю свой обычный кофе, а мальчики по пончику с молоком. Я подумываю о том, чтобы принести Тану его латте, но отказываюсь, так как понятия не имею, куда мы направляемся и когда вернёмся в номер.
Девушка вручает мальчикам пончики и молоко, и я говорю им:
— Выбирайте столик, за который хотите сесть. — И они убегают, усаживаясь у огромного окна, выходящего на улицу. Мне нравится, насколько они близки; они действительно как братья. Я надеюсь, что если мы с Таном когда-нибудь расстанемся, мальчики смогут остаться друзьями. Мне бы не хотелось разлучать их. Я знаю, когда мы с Таном расстались раньше, после того, как впервые встретились, Брэксли было тяжело, и я уверена, что Джек чувствовал то же самое.
После того, как я добавляю сливки и сахар в свой кофе, я сажусь рядом с ними, и у обоих маленькие личики измазаны шоколадом.
— Вам нравится ваш завтрак?
— Угу, — говорит Джек.
— Эй, мам, что этот парень делает снаружи? — спрашивает меня Брэксли.
И я заглядываю через его плечо на пожилого джентльмена, который устанавливает что-то вроде тележки возле отеля. Мы наблюдаем за ним несколько мгновений, как он раскрывает огромный красный зонт, а затем показывает множество фотографий.
— Я думаю, он карикатурист.
— Что это? — спросил Брэксли.
— Он рисует людей и заставляет их выглядеть забавно.
— Это то, что мы должны подарить папе, — говорит Джек.
— Ты думаешь, ему бы это понравилось?
— Угу, особенно если это его рассмешит. До тебя он никогда особо не смеялся.
— Что ж, тогда мы должны это сделать, — говорю я ему и не могу представить, что Тан был бы недоволен, но, думаю, до того, как мы с ним встретились, он был в таком же мрачном положении, как и я. Отец-одиночка, переживающий развод, один.
— Итак, как ты думаешь? — спрашиваю Джека, и он говорит: — Да!
Как только они заканчивают есть, я понимаю, что это правильный подарок для него, потому что вчера не было ни одной вещи, которую он хотел или которой, казалось, интересовался. Джек и Брэксли вскакивают со своих стульев.
— Выбросьте своё молоко, — говорю я им, и они слушаются, затем я выхожу за ними из отеля. Они подбегают к мужчине, и я не сильно отстаю от них.
— Доброе утро, мэм, — говорит художник, пока мальчики рассматривают другие его рисунки.
— Привет, — здороваюсь я.
— Вы нарисовали всё это сами? — спрашивает Брэксли. — Они такие классные.
— Да, все рисунки я нарисовал. Хочешь, я нарисую тебя с братом?
Они отчаянно кивают, даже не замечая, что мужчина назвал их братьями. Я хихикаю, когда они усаживаются вместе, по сути, на один стул, и мужчина смотрит на меня, ища поддержки.
— Вы присоединитесь к ним?
Я качаю головой, но мальчики подзывают меня к себе.