— Да, как летучие мыши, — говорю я, и он одаривает меня долгим зевком. Я продолжаю рассказ и успеваю прочесть всего пару страниц, прежде чем он засыпает. Закрывая книгу, я наблюдаю, как он прерывисто дышит, и я целую его в макушку. Я так благодарна, что он у меня есть. Если бы его не было, я не знаю, что бы я с собой делала. Я тихо выскальзываю из его комнаты, и когда я вхожу на кухню, на столе для меня стоит бокал вина. Боже, Тан такой хороший человек.
Подхватив его, я направилась в гараж, где нахожу его на стремянке, возящимся с мотором — так это называется — к гаражной двери. Я делаю глоток, любуясь им на секунду. Глядя на него там, наверху, я вспоминаю Бена.
— Так ты сможешь это исправить?
— Чёрт возьми, да, я так и сделаю, — уверенно отвечает он. — Я вижу, ты нашла своё вино.
— Да. Спасибо, что налил мне бокал, это было очень любезно с твоей стороны.
— Я стараюсь, — ухмыляется он мне сверху вниз, и пока он возится с проводкой, я обнаруживаю, что мои глаза сканируют его тело — его идеально вылепленный пресс выглядывает из-под рубашки, которая задрана из-за поднятых над головой рук.
— Спасибо, что пришёл.
— Не за что. Ты уложила Брэкса?
— Да. Я даже не успела дочитать историю.
— Что ты ему читала?
— Апельсины — Волшебный Дракон.
— О, Джеку она нравится, особенно в конце, когда Апельсины спасают лес.
— Ну, я не дочитала ещё, спасибо, что испортил впечатление для меня.
— Чёрт, извини.
— Я просто шучу. Ты сегодня работал?
— Да, я был в пяти штатах. То есть на земле.
— Вау, напряжённый день.
— Пожалуй.
— Где Джек?
— С Чар, надеюсь, спит.
— Почему ты так говоришь?
— Они не соблюдают режим, когда он у неё. Она руководит шоу, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Это, должно быть, тяжело.
— Не тяжелее, чем то, через что тебе пришлось пройти. Как ты держишься? — спрашивает он меня. И я не знаю, как ему ответить. У меня бывают свои моменты. Боль приходит и уходит, но я не всегда хочу, чтобы она касалась меня и того, через что я прошла.
— Я в порядке. Сегодня я начала новую картину.
— Да, что рисуешь?
— Я покажу тебе, а ты расскажешь мне, что ты видишь.
— Ты нажмёшь на кнопку? — спрашивает он меня, и я попыталась, но ничего не получается.
— Мне неприятно это говорить, но я думаю, что твой мотор сгорел.
— Ты серьёзно?
— Да, заметила, что свет здесь больше не включается?
— И что, дверь открылась, когда мы вернулись домой, а потом просто умерла?
— Я так думаю. Но новый стоит всего пару сотен долларов, и я могу поставить его завтра.
— Хорошо, — говорю я.
— Поставишь свою машину задним ходом на подъездную дорожку, и я вручную закрою дверь?
— Конечно.
Схватив ключи, я вывожу машину задним ходом, а затем он закрывает дверь, его руки сгибаются, когда он опускает её, а затем он запирает её на задвижку, прежде чем мы направились внутрь.
— Хочешь вина? — предлагаю ему, допивая свой бокал.
— Конечно.
— Спасибо, что попытался починить гаражную дверь.
— Я совсем не против, — он встаёт передо мной, и я сглатываю, близость его тела к моему заставляет моё сердце биться быстрее, и я должна остановить это.
— Хочешь посмотреть картину? — спрашиваю я.
— Очень.
Мы направляемся в мою студию, где на мольберте стоит новая картина. Взгляд Тана сразу же притягивается к ней, и он продолжает подходить всё ближе и ближе, пока, наконец, не садится на табурет. На создание картины которого я потратила весь день, выпуская всю свою боль во время рисования. Его бокал с вином завис в руке над деревянным полом, и он потерялся в красках, точно так же, как я чувствовала, рисуя, — такой потерянный.
— Ты сделала всё это сегодня?
— Да, я не могла остановиться, как только начала.
— Боже, это прекрасно, Фэй.
Он прикасается к холсту, чувствуя сухую краску под своими большими пальцами, а я стою позади него, вдыхая его аромат. Закрыв глаза, я позволяю себе насладиться этим моментом. Я не уверена, почему, когда я рядом с Таном, он заставляет меня чувствовать себя такой возбуждённой, но он действительно возбуждает.
— Ты собираешься её продать? — спрашивает он, возвращая меня к реальности.