рассчитывать даже на легкую смерть. Не надо рассказывать сказки про честных и добрых
революционеров. Ужмы-то в России хорошо узнали, что значит "революционная
справедливость" и чем пахнет революционный гуманизм.
- Время, мистер Гольдин! - протянула руку учительница. Гольдин, так ни разу и не
проверив, отдал написанное, попросил прошения за задержку и вышел. За дверью
остановился, похлопал себя по карманам, нащупал сигареты.
- Боже, какую ахинею я там насочинял! - вдруг ожгла мысль. - Какое такое право на
жестокость? Кто его может дать? Война? Когда начинается война, все права заканчиваются, кроме права убить врага раньше, чем он убил тебя! Война - это сумасшедший математик. Вот
составил уравнение: 1 чужой=14 своим и поставил жирный вопросительный знак - де, равенство это или неравенство? И я уже 2O лет безуспешно бьюсь над этой задачей.
Потому что у задач, заданных войной , не всегда бывают приемлемые решения.
Гольдин было рванулся попросить еще хотя бы минутки две, чтобы закончить, но удержался, махнул рукой и вышел на улицу. ...
Вечером миссис Шухат рассказывала мужу:
- Знаешь, у меня есть такой ученик Яков Гольдин. Так он сегодня написал такое
сочинение, такое сочинение, что можно удавиться! Если б его написал какой-нибудь босяк, я бы еще могла понять! Но интеллигентный еврей, врач! Я всегда его считала таким
милым человеком! А он назвал сочинение "Право на жестокость"! И так логично все
обосновал! Это сверх моего понимания, я просто теряюсь!
- Понимаешь, Соня, они вообще странные, эти русские евреи!Впрочем, чего можно
ждать от человека, который в самый святой для всех евреев день Иом-Кипур пьет водку, заедая ее жареной свининой, купленной в арабском магазине! Я когда-то читал, что у них в
пятидесятые годы был большой судебный процесс, судили врачей-убийц! Так они почти все
были евреи!
- Что ты говоришь?-ахнула миссис Шухат. - Так, может, и этот?