Потушив сигарету, я твёрдо решила, что на сегодня хватит. В минувшие дни, в особенно нервные минуты, моя рука раз за разом тянулась к пачке. И потому свою норму я уже заметно превысила. Возвращаться в квартиру не хотелось — знакомые стены не приносили привычного успокоения, идти гулять на улицу тоже не было желания. Недолго думая, я решила почитать на балконе. Не самое моё привычное занятие, так как книгу в руки я беру редко — всё время находятся дела поважнее и поинтереснее. Но сейчас это было именно то, что нужно — погрузиться с головой в другой мир, отдаться всем сердцем чужим переживаниям, чтобы заглушить собственные чувства и эмоции.
Я притащила на балкон старенькое, но довольно удобное кресло и забралась туда с ногами. Многие балконы в сталинках стояли незастекленными. Зимой это служило поводом для тесного и плодотворного взаимодействия с лопатой после каждого обильного снегопада, а летом в хорошую погоду дарило истинное наслаждение: вот так сесть, расслабиться и отдохнуть.
Была, конечно же, и обратная сторона медали. На один из соседних балконов вышел мужик в посеревшей от жизни растянутой майке и с бутылочкой пива в руке. Потянулся, почесал пузо, а увидев меня, отсалютовал в мою сторону бутылкой. Я молча кивнула и уткнулась в книгу. Надеюсь, с разговорами не пристанет.
История завладела мной с первых страниц настолько, что я не сразу поняла, как стемнело. И что за звук раздается рядом с моим балконом. Сосед этот что ли опять вышел и барагозит? Внимательно оглядев пол, я заметила несколько камешков. Может мальчишки на крышу залезли и балуются? И чёрт с ним, даже если случайно в меня попадут. Сильного вреда от этого мне вряд ли будет, но вдруг сами ребята упадут и покалечатся?
Вскочив с кресла, я задрала голову вверх, пытаясь рассмотреть нарушителей моего спокойствия. Но очередной камешек неожиданно прилетел в стену рядом с балконом не сверху, а снизу. Сердце отчаянно забилось от осенившей меня догадки. Ну потому что кто ещё мог заниматься такими глупостями перед моим окном?!
Я перегнулась через перила и увидела внизу Корсакова.
Как же я была рада его видеть в этот момент и как же сильно хотела прибить!
Саша стоял в уже привычной для него чёрной майке и джинсах, задрав голову вверх и сжимая что-то в руке. Наверное, те самые камешки. И где он столько их набрал? Песочницу что ли ограбил?
— Корсаков, какого чёрта?.. — проорала я, позабыв о том, что время-то уже близилось к недетскому. И соседи нашего общения точно не одобрят.
— Проговорила что-то. Светлый ангел,
Во мраке над моею головой…[1]
Громкий, глубокий, отлично поставленный бархатистый голос вещал на всю округу. Как назло, то ли двор уже опустел, то ли соседям приспичило послушать нашу беседу — но тишина стояла отменная. И я отлично слышала каждое слово.
— Саш, ты себе голову камнем случайно не пришиб, пока кидал? — проорала я в ответ, перебивая парня. Какого чёрта он решил на ночь глядя пообщаться стихами?
— … Ты реешь, как крылатый вестник неба
Вверху, на недоступной высоте,
Что он несёт? Это же… Нет, не может быть! Он что собрался мне всего Шекспира сейчас пересказать?!
— … Над изумленною толпой народа,
Которая следит за ним с земли.…
— Саш, хватит!
— … Твой взгляд опасней двадцати кинжалов.
Взгляни с балкона дружелюбней вниз
И это будет мне…
— Корсаков, перестань устраивать средневековый балаган и поднимайся!! — не выдержала я.
— Да, пускай ещё потрендит, чё те жалко что ли? — раздается сбоку голос того самого соседа. — Красиво же. Лю-ю-ю-ськ, иди послушай!
— Чё ты разорался на всю округу?! — голова соседки на мгновенье показалась в дверях и тут же оповестила о своём недовольстве наш двор.
— Да ты смари-и тут какая любо-о-о-вь…
Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет!
— Я сколько раз говорила, дверь закрывай за собой, дубина! Комаров напустил!
С огромным грохотом женщина всё же решила самостоятельно закрыть за собой дверь и покинула наше странное общество, так и не удостоив своим восхищением.
— А ты точно пустишь? — на смену балагуру рифмоплету наконец-то пришел обычный Корсаков, которому правда было глубоко плевать на существенное пополнение в рядах публики и на их неуместные реплики.
— Живо поднимайся!!
— … Святая ночь, святая ночь! А вдруг
Все это сон? Так непомерно счастье,
Так сказочно и чудно это все!
Корсаков пропел напоследок эти слова и в припрыжку бросился к подъезду. А я поспешила поскорее открыть домофон, чтобы пресечь любые попытки возобновление спектакля.
Вот ведь дурак!
Всё мое меланхоличное настроение, как ветром сдуло. Зато явились и злость, и раздражение, и обида, и непонимание. Сейчас мне кто-то точно ответит за все мои убитые нервные клетки, которые я потратила в эти два дня!
Вдох выдох, вдох выдох. Может со скалкой встретить этого провинившегося Ромео?
[1] «Ромео и Джульетта», Уильям Шекспир. Перевод Бориса Пастернака