Убежать от себя нельзя. Но можно очень постараться.
А если ускоряешься, до предела своих возможностей, подставляя лицо ветру, забывая о слегка сбившемся дыхании — то можно на несколько секунд достичь ощущение полёта, будто ты воспарил над всеми своими проблемами. И боль немножко ослабляет свои тиски. Хотя бы на время пробежки.
С недавних пор я полюбила бегать в центральном парке. Хотя с моим нулевым уровнем физической подготовки первые забеги давались мне с огромным трудом. Но мне нравилось это чувство изнеможения. Когда после душа падаешь на кровать, закрываешь глаза и просто вырубаешься.
И хотя бы на несколько мгновений не вспоминаешь этот взгляд дымчато-серых глаз.
— Из крайности в крайность, — недовольно бурчала Валька на мои ежедневные отчеты, сколько я пробежала километров.
А еще Райкова с лихвой отсыпала звездюлей Аринке, за её излишнюю сердобольность и поспешность с показом статьи. В отличие от Сёминой, подруга была на стороне Александра третьего и во все эти бредни не поверила.
Саму статью, кстати, через пару дней удалили. Подозреваю, что не без помощи Мериминского.
Если можно было бы отмотать всё назад, наверное, я бы не стала так откровенно кипятиться и выслушала Сашу. Но история не знает сослагательного наклонения. Я могла бы переступить свою гордость и просто извиниться, рискнуть поверить человеку. Попытаться всё начать с чистого листа. Но какой в этом смысл? Я действительно ему не доверяла до конца, и все время боялась, что есть та, которая лучше меня. Та, которую он в итоге и выберет. Корсаков был абсолютно прав — в голове у меня творился абсолютный бардак, который я не представляла, как разгрести. А тащить с собой в отношения багаж нерешённых проблем и сомнений было бы очередной ошибкой. В результате чего мы бы снова пришли к такому же плачевному результату.
И потому — шаг, ещё шаг. Быстрее, быстрее. Закрыть глаза, и не думать. Не вспоминать.
И обходить стороной дорожку, ведущую к кинотеатру под открытым небом…
Взбираться после пробежки на пятый этаж нелегко, но я радуюсь, что с каждым днём дискомфорт становится всё менее ощутимым. И это давало слабую надежду, что с чувствами со временем будет также.
Стакан воды с лимоном для восстановления водного баланса. Идеально. Ну а сейчас — душ.
Звонок в дверь показался мне не более, чем звуковой галлюцинацией. Девчонок я сегодня не ждала. Корсаков мою скромную обитель больше посещать не намерен. Так и кого там нелёгкая принесла?
Аккуратно выглядываю в глазок. Мереминский.
Недокупидон решил вспомнить свои прямые обязанности.
— Привет.
Впервые на лице Ярика не вижу улыбки и привычного для него спокойно расслабленного выражения. Нет, как на Елисея, он, конечно, на меня сейчас не взирал. Но казалось — одно неверное слово, и Ярик вполне мог бы и ко мне воспылать ненавистью.
— Привет. Не думала, что ты в курсе, где я живу.
— Я знаком с половиной твоей редакции, Лиз, — закатывает глаза Ярослав и тяжело вздыхает. — Может пригласишь уже войти? Или прямо здесь начнем разбор полётов?
Распахиваю дверь и жестом приглашаю проследовать внутрь. Кажется, Ярик сегодня не в духе.
— Что ещё за разбор полетов?
Мереминский с грохотом захлопывает входную дверь, лишая соседей возможности погреть уши. Бедная, досталось ей за последние дни, конечно, с такими-то визитерами.
Ярослав сурово взирает на меня, скрещивая руки на груди.
— Я много дров наломал, признаю. И Маришка не зря говорит, что когда я вмешиваюсь, то становится только хуже. Но знаешь, я от тебя такого вообще не ожидал, Лиз!
Прищуриваю глаза и зеркалю его позу, скрещивая, руки на груди:
— И какие у тебя ко мне предъявы?
Вот чего-чего, а головомойки от Мереминского я этим вечером точно не ждала!
— Знаешь, я думал ты искренняя добрая девушка, и что Сашке очень повезло тебя повстречать. Но то, что ты устроила, Лиз — это уже перебор! Может, хватит уже вести себя как холодная неприступная стерва?!
— Это я себя как стерва веду?! — ахаю я. От возмущения даже забываю припечатать несколько рвущихся наружу ругательств.
— Ты! — кивает Ярик. — Да, я согласен, ситуация с вашим знакомством вышла странная. Да, я сболтнул тебе то, чего говорить не надо было. Но из лучших побуждений! Только вот зачем надо было в тихую вынашивать все эти планы мести, скажи мне? Человек к тебе искренне со всей душой, а ты…
— Ничего подобного! Он абсолютно также не доверял мне и искал во всём подвох! — возражаю я.
— Да может и были какие сомнения, но это не мешало ему впустить тебя в свою жизнь! Господи, да он тайное логово своё в Москве тебе показал! Что думаешь я не понял, где именно вы пропадали неделю после майских? Ты понимаешь, что впервые за долгое время он перестал пахать на работе вечерами, в выходные и в праздники? Когда, между прочим, именно ты была рядом!
— Тебе легко судить со стороны! Ты понятия не имеешь, что творилось у меня внутри! — не выдержала я. — Яр, мы с ним вообще из параллельных вселенных! Такие, как он, не обращают внимание на таких, как я! И уж извини, но зная о вашем в споре, мне было очень сложно поверить в такое искреннее отношение!
— Параллельных вселенных?! Лиз, очнись, пожалуйста! Корсаков практически не пользуется услугами личного водителя, только в крайнем случае выезжает с охраной! Он не кичится своим богатством и общается со всеми на равных! — Мереминский уже практически орёт и всплескивает руками, будто призывая в свидетели небеса. — Да, у них состоятельная семья. Да, всяких квартир, машин и прочего у него навалом. Но мы с самого детства выросли вместе и ни словом, ни делом меня ни разу не обидели, а принимали в своей семье как родного! Мне вот сейчас очень обидно слышать, как ты навешиваешь на него какие-то ярлыки, которые ничего общего с Сашкой не имеют!
— Яр, хватит!
— Нет, не хватит! Если тебя что-то обидело или не понравилось, надо это говорить в лицо! А не отмалчиваться, а потом обвинять человека во всех смертных грехах!
— Вот спасибо за совет! Что бы я без тебя делала-то?! Я высказала ему всё в лицо после того, как мне статью прислали. И что? Сильно это помогло?!
— Шакурова — дура тупая! Которую выбесило, что Корсаков перестал по ней страдать и наконец-то счастлив! Я больше чем уверен, что её после ваших фоток с благотворительного вечера бомбануло, и вновь захотелось его вернуть. Что ты так на меня смотришь? Такие статьи, что тебе твои доброжелатели не скидывали? А мне, между прочим, запретили чистить любые упоминания в прессе о вас с Сашей. Он тебя ни от кого не хотел скрывать. Ты вообще понимаешь, что это значит?!
— То есть… он к ней не вернулся? И вся эта статья с Шакуровой — враньё?? — вскидываю на Мереминского взгляд, полный боли и раскаяния. И надежды.
— От первого до последнего слова, — подтверждает Мереминский.
Господи, какая я же я на самом деле дура! Закрываю руками лицо. У меня невольно вырывается тяжелый стон. Но вместе с тем внутри разливается огромное чувство облегчения.
— С изданием, кто разместил статью, и с Шакуровой ещё предстоят разборки. Корсаков даже взял этот вопрос под свой личный контроль. И, откровенно говоря, я им не завидую… Он сейчас рвёт и мечет. И не только он, Лиз.
— А кто ещё? — аккуратно спрашиваю я, наконец найдя в себе силы убрать руки от лица и посмотреть на Мериминского.
— Я в бешенстве! По мне незаметно что ли?! — орёт Ярик, — Он все переговоры завалил на прошлой неделе в Москве! Все! У нас сейчас пару проектов просто на «стоп» встали, потому что господину генеральному директору стало до лампочки, что творится в его компании!
Так вот почему он пропадал столько времени…
— Саша всегда был очень ответственным, — недоверчиво качаю головой я. — Он ни раз говорил, что от него и его работы зависит благосостояние многих сотрудников…
— Теперь он делегирует многие вещи на людей, которые плевать хотели на жизни и благосостояние сотрудников! Мы с Маринкой вывозим, как можем, но так дальше нельзя! Иди завтра и извиняйся за все свои глупости! И поговорите уже нормально начистоту!
Тяжело вздыхаю в ответ, прикрывая глаза. Страх того, что Корсаков меня просто выгонит, пронзает насквозь.
— Чего молчишь? Струсила? Или ты предлагаешь мне устроить похищение и закрыть вас двоих в одной комнате?! Чтобы вы наконец поговорили, как взрослые люди?
— Яр, ну что ты сразу начинаешь…
— Я говорю то, что может произойти, если ты не засунешь свой страх и гордыню куда подальше! С очень высокой долей вероятности произойдет! — рявкает Мереминский. — Лиз, не доводи до греха! Давай сегодня собирайся с духом, чисти пёрышки или что вы там женщины делаете, и приходи утром разговаривать с ним. Нечего откладывать в долгий ящик или искать идеальный момент!
— Ладно, приду, — говорю я с лёгкой улыбкой на губах. Интересно, может вернуть ему его же совет, только по части их отношений с Мариной? Хотя, пожалуй, раздражённого и уставшего Мериминского сейчас злить будет себе дороже.
— Ну всё, тогда жду тебя завтра, заодно покажу материалы по конкурсу. И да свершится великое перемирие!
— Спасибо, Яр, — улыбаюсь я краешками губ, будто всё ещё боясь поверить в происходящее. Что счастье на самом деле ближе, чем кажется. И стоит просто откровенно поговорить, чтобы всё встало на свои места.
— Но за мою испорченную гитару вы ещё ответите, голубки! — пробурчал Ярослав, взмахнув на прощание рукой и скрылся за дверью.