— Я тебя довезу, — пыхтит рядом Ярик.
Мереминский сокрушён и сбит с толку. Потому что его гениальный план примирения не сработал. А я просто хотела убраться отсюда как можно быстрее, пока обжигающая пелена из слёз не прорвалась наружу.
— Не надо, за мной уже едет такси.
— Чёрт, ну было же всё нормально! — не выдерживает Ярослав, хватаясь за голову и в порыве злости взлохмачивает себе волосы. — Вы бы видели себя во время интервью! Это такой накал страстей был, что мы можем с легкостью Оскар отхватить за документалку или что там дают за журналистскую работу…
— Яр, хватит! — обрываю я его словесный поток. — Серьёзно. Перестаньте вмешиваться и пытаться что-то исправить! Если бы хотели помириться, мы бы уже давно это сделали!
— Сейчас опять будешь мне задвигать, как вы друг другу не подходите и какие вы разные?!
— Господи, да ему плевать! — ору я. — Если бы он хотел поговорить, то он бы это сделал, а не смотался на объект! Если бы он действительно был рад меня видеть, то сделал бы хоть какой-то шаг навстречу и хоть как-то это показал! Но единственную эмоцию, которую я у него вызвала — это бешенство, что я по-прежнему ему не доверяю! И знаешь, что? Это действительно так!
— Бл**ь да не верю я, что он целовал Шакурову! Лиз, сто процентов — она сама ему на шею вешалась!
— Ага, а весь такой святой и правильный Корсаков просто не устоял под напором очаровательной женщины!
— Ты ведешь себя сейчас точно также, как Сашка, после той истории с твоим бывшим! Одни эмоции и никакого здравого смысла! — уже закипает в ответ Ярик. — Вы — идиоты! Два несчастных идиота! И вы мне надоели, реально!
Мереминский ныряет рукой в карман и достаёт оттуда альбомный лист, сложенный в несколько раз.
— Вот держи, это последнее, что я готов сделать ради этой сомнительной и гиблой кампании! А дальше разбирайтесь сами! Я умываю руки!
— Что это? — опешила я.
— Можешь полюбоваться, на что глава компании тратит свое драгоценное время в последние недели. У него таких много, этот я без особых проблем спёр, я думаю, Сашка даже не заметил… И если до тебя сейчас ничего не дойдет, то значит уже никогда.
Ярик практически силой разжимает мои пальцы и вкладывает мне в руку бумажку. И не прощаясь, быстрыми шагами уходит прочь, оставляя меня одну в ожидании где-то явно заплутавшего таксиста.
Разворачиваю листок, на котором оказался рисунок карандашом, и замираю.
— Это же…
Не нахожу что сказать и лишь крепче сжимаю онемевшими пальцами свой портрет. Неужели это и правда я? Девушка с задумчивыми глазами и лучезарной улыбкой, которая ослепляла даже в чёрно-белой гамме рисунка. С чуть волнистыми рассыпанными по плечам волосами… Красивая девушка. Такая, которую я никогда не замечала в своём отражении.
Я не видела раньше рисунков Саши. И только могла догадываться, насколько он талантлив. Но сейчас я просто была не в силах оторвать взгляда от своего портрета. Не обращая никакого внимания на две обжигающие дорожки из слёз, что всё-таки прорвались на свободу вместе с вихрем чувств и эмоций.
Кажется, Мереминский был прав. И мы с Сашей действительно два несчастных идиота.