— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Брови сведены, челюсть напряжена.
Что с ним? Безумно гордая со мной, что не разрыдалась во время разговора с бывшим, пусть даже и телефонного, я беззаботно наматываю на вилку очередную порцию макарон. Вся моя жизнь теперь напоминает какое-то сюрреалистическое кино.
— Валяй, — говорю я с набитым ртом.
Но Александр продолжает молчать, словно не знает, как начать. Он протяжно выдыхает, подходит к столу, за которым я сижу, и снова садится напротив.
— И? — подсказываю я.
Отчего-то картина неуверенного в себе Александра Волкова даже немного забавляет. За такое уязвимое зрелище я готова простить ему то, как он обращался со мной после нашего знакомства. Да что уж говорить, с тех пор он столько для меня сделал, что я, похоже, никогда с ним не расплачусь.
— Настя, — подбирается он, положив обе руки на колени для невидимой поддержки.
— Я слушаю и уже начинаю терять терпение. Что еще? Какие-то очередные грязные секреты Ярослава? Да мне уже плевать. Что бы у тебя там ни было припрятано, удивить меня будет сложно.
— Боюсь, вот здесь вынужден не согласиться.
Серьезный тон заставляет меня оторваться от тарелки и окончательно переключиться на Волкова. Он что, и правда нервничает?
— Ты можешь, пожалуйста, перестать ломаться как девица? — прошу я.
— Хорошо. — Он снова делает глубокий вдох и выдох. — Я скажу.
Я выгибаю брови, как бы говоря, что вот теперь он точно издевается.
— Говори сейчас или молчи вечно, — говорю я низким голосом, пародируя киношных священников.
— Тогда скажу, как есть. Настя, я отец твоего ребенка.
Вот чего не ожидала, того не ожидала. Мгновение я жду какого-то пояснения или восклицания: «Шутка!» Но ничего этого не происходит, и тогда я, отложив вилку в сторону, начинаю делать то, что делаю в любой стрессовой ситуации — смеяться.
— Блин, ну ты даешь. — Я смахиваю подступившие слезы. — Что дальше? У меня произошло непорочное зачатие? Ночью в мою спальню залетал инопланетянин, а я и не заметила?
Беру со стола стакан Александра с водой и без спроса делаю несколько больших глотков, а потом продолжаю:
— Уморительно, конечно, спасибо. Настроение мне немного поднял. Или это ты просто пересмотрел «Звездные войны»? «Люк, я твой отец», — добавляю я хриплым голосом.
Но на лице мужчины не дергается ни один мускул.
— Настя, послушай меня, — произносит он так серьезно, что я перестаю улыбаться. — Если то, что Яр бесплоден, правда, тогда это мой ребенок.
Вот здесь я начинаю чувствовать какой-то подвох. Все веселье как рукой сняло.
— Объяснись, — требую я. В животе начинает расползаться холодное склизкое предчувствие, и это вовсе не съеденные макароны.
— Конечно, мой брат часто врет как дышит, — добавляет Александр, — но такие вещи даже он не стал бы придумывать. Я думал сказать тебе позже. Потому что вероятность была не так уж и высока. У нас было всего один раз…
Я пытаюсь обработать услышанное, и, признаться, оно меня поражает сильнее, чем новость об измене (изменах?) Ярослава.
— Что? — безжизненным голосом спрашиваю я.
— В тот вечер, когда я только прилетел, — нехотя признается Александр. — Я был у брата, пришла ты и…
Боже.
Боже.
Теперь все встает на свои места. Его странная реакция. Мелкие детали, которые я подмечала, но отказывалась анализировать.
— Почему ты не сказал? — выдыхаю я, чувствуя, как внутри меня борются обида и унижение.
Это же был тот самый раз, когда я призналась Ярославу в любви? Боже.
— Я не смог. — У него опускаются плечи. — Все это было слишком неожиданно.
— Ты занялся с незнакомой женщиной сексом без презерватива из неожиданности? — внезапно закипаю я.
Нет, нет, я просто не могу. С ним… Это просто невозможно. Может, мне все это снится? Или я не так поняла?
— Мне жаль, — искренне говорит он, но мне плевать на его искренность.
— Ну ты и козел.
Я вскакиваю с места и принимаюсь оглядываться вокруг в поисках своих вещей. В этом доме я не задержусь больше ни на минуту. Так, телефон, чемодан так и стоит в коридоре. К счастью, неразобранный.
— Настя. — Александр встает следом за мной, пытается схватить меня за руку, но я вырываюсь.
— Придурок, — говорю я, потому что мне больше нечего сказать. Внутри меня столько злости и ненависти, сколько — поразительно, — но я не испытывала к Ярославу.
Значит, чертенок, чем-то все-таки зацепил меня. Признаю, где-то глубоко в душе я поверила всем его обещаниям. Мне хотелось думать, что через какое-то время я забуду бывшего и приму ухаживания (а что это еще?) его брата. Да, жизнь иногда выдает те еще мертвые петли, но так бывает. А теперь…
Александр беспрепятственно дает мне подойти к выходу, и только затем вспоминаю, почему он так спокоен. Чертов пригород, куда хрен вызовешь такси.
— Я тебя подвезу, — с напускным спокойствием заявляет мужчина.
— Нет уж, спасибо. Я теперь срать с тобой в одном поле не сяду, не то что в одну машину.
Я чувствую, как внутри меня зарождается истерика, а еще — как наружу начинают проситься только что съеденные макароны. Мне достаточно утренней тошноты, а тут еще это. Боже, зачем ты сделал меня женщиной? Родилась бы мужиком, совала бы свою палочку во все щели. И моей самой главной проблемой было бы решиться признаться девушке, что я отец ее ребенка.
Но вообще Александр удивительно хорошо держится для того, кто за такой обман может схлопотать срок за решеткой, если я решусь написать заявление в соответствующие органы. Хотя, понятное дело, ничего я не напишу.
Он молча подходит, берет чемодан и помогает вынести его из дома. На мгновение щеку обдает горячее дыхание, отчего сердце начинает колотиться быстрее. А мозг все еще пытается обработать информацию. Боже, не знаю, что это за реальность, но здесь я беременна от мужчины, с которым, по моим же убеждениям, даже не спала. Вот это, конечно, разница между двумя близнецами: один бесплоден, второго можно использовать как быка-осеменителя.
На улице пытаюсь вызвать такси, но на карте — ни единой машины. Похоже, придется принять свою судьбу. Поднимаю глаза и натыкаюсь на выжидающий взгляд Александра.
— Ты так и будешь вести себя как комнатная собачка и вечно ходить хвостиком? — взрываюсь я. Ох уж эти гормоны.
— Так тебя подвезти? — спрашивает он.
— Ага, — буркаю я и залезаю в машину, чувствуя унижение на разных уровнях.
Этот человек предлагал на мне жениться, вспоминаю я. И теперь осознаю, что он, судя по всему, был совершенно серьезен.
Я пристегиваюсь, он заводит машину.
— Нет, — продолжаю я вслух скорее самой себе, — этого не может быть.
— Может, — упрямо отвечает Волков.
— Ты не мог заняться сексом с девушкой без ее согласия.
— Давай напомню, — вот в этот момент мужчина едва не теряет терпение, — это ты на меня залезла. Я в тот момент, вообще-то, спал.
— Потому что думала, что залезла на собственного парня!
Этот разговор никуда не приведет.
— Настя, — Александр останавливается у развилки и устало выдыхает, — я понимаю, что налажал. Мне жаль, ясно? Когда будешь готова снова нормально поговорить, позвони мне. Боюсь, сейчас ты немного не в себе.
— О, я еще как в себе, а вот ты был во мне и не сказал!
Он морщится.
— Я собирался.
— Когда? Когда я рожу? — От догадки у меня перехватывает дыхание, а его виноватый взгляд красноречиво все подтверждает. — Ты серьезно собирался рассказать мне, когда родится наш ребенок?
Это «наш» вылетело изо рта самым что ни на есть естественным образом, но брать его обратно уже поздно. Александр многозначительно на меня косится, как будто подумал о том же самом.
— Не хотел, чтобы ты переживала.
— Отлично, потому что сейчас я охренеть как переживаю. Если ты думал, что я залезаю на каждого встречного, то позволь тебе сказать…
Александр останавливается на повороте в ожидании зеленого сигнала.
— Я не думал. Я понимаю, что ты перепутала меня с братом, а со мной спать просто так ни за что бы не стала.
Я открываю рот и тут же его закрываю, пораженная внезапной правдой. Стала бы. Еще как. Александр заводит меня похлеще своего убогого брата, и в тот вечер… Тот раз же отличался от остальных, я прекрасно это помню. Я не собиралась признаваться «Ярославу» в любви, но что-то вынудило. Значит ли это, что настоящего Ярослава я никогда не любила? Возможно. Сейчас думать об этом я хочу меньше всего.
Кажется, молчание становится подозрительно долгим.
— Конечно нет, — отвечаю я, но после такой большой паузы, что и дураку понятно, что это неправда.
— Конечно, — эхом отзывается Александр, сосредоточенный на дороге.
Остаток пути мы проделываем молча, и у моего дома Александр настаивает вновь взять мой чемодан. Обессиленная, я ему позволяю. Отлично покаталась туда-сюда с вещичками. Судя по всему, это самый короткий переезд к парню, который у меня когда-либо был.
В квартиру я его не пускаю, оставив на пороге.
— Пока, — говорю и пытаюсь закрыть дверь, но Александр не позволяет.
Своей сильной мускулистой ручищей он без проблем держится за дверь чуть выше моей головы.
— Настя, — предупреждающе говорит он, — пожалуйста, помни, что больше я тебе ни в чем не врал. Все остальное было правдой. И все, что я тебе предлагал, тоже. Понимаю, тебе нужно время, но, как только будешь готова, позвони мне.
Кто был хуже: Ярослав, который не просто изменил мне, а сделал предложение другой девушке, или человек, чьего ребенка я носила под своим сердцем по воле судьбы? На долю секунды мне хочется обнять Александра, прижаться к широкой груди, но я мгновенно подавляю в себе этот порыв.
Вместо этого нагло вру:
— Я никогда тебе не позвоню. — И снова пытаюсь закрыть дверь.
На этот раз в проеме появляется и нога, которая точно не позволит мне остаться в долгожданном одиночестве.
— Настя. — Его голос звучит почти как молитва, отчего внутри меня все переворачивается.
— Мне больше нечего тебе сказать.
— Потом поговорим, — соглашается Александр и наконец отступает.
Но вместо желанной свободы я чувствую лишь холод одиночества. В тот момент, когда кажется, что он сейчас развернется и уйдет, он снова делает шаг вперед и в каком-то сумасшедшем порыве оставляет на моих губах невесомый поцелуй.
И тогда моя оборона окончательно рушится, но, к счастью, он успевает уйти быстрее, чем я — в этом признаться.
Тем вечером я ласкаю себя, вспоминая, как он в наш единственный раз называл меня красивой и с каким обожанием смотрел на мое обнаженное тело. В этой фантазии я признаюсь ему в любви, и он отвечает мне тем же, но я не хочу это анализировать. Пока не хочу.
Провожу рукой по голому, пока еще плоскому животу и думаю о том, что совсем скоро все изменится. Уже изменилось, но скоро еще больше. Я больше не буду ходить на работу в «Аркитель», полдня обмениваться с Миланой шуточками и трахаться с собственным начальником. Потому что ни один из Волковых мне теперь не начальник.