Андриан
То, что я не видел упрямую девчонку после нашего разговора несколько часов, дошло до меня не сразу. А ведь приказал ей идти и заняться работой. Правда, что именно делать — так и не сказал. По счастью, Натан сидел в выделенном ему кабинете, занимался делами, по офису не бродил (а, следовательно, с Ксанией не пересекался), и это меня успокаивало. Австралийский кузен на самом деле стал высококлассным специалистом. С первых же запущенных тестов он нашёл уязвимые места в электронной системе охраны моей фирмы, исправил их, а затем утонул в компьютерных выкладках. Работает теперь, анализирует, хмурится и больше ничем не напоминает отчаянного камикадзе, наперекор зовущего меня Адди.
Убедившись, что НК плотно завален работой, я вновь испытал зудящее беспокойство за невесту. Где эта неугомонная девчонка, чёрт возьми? Уйти из офиса без спроса она не могла, и я усиленно соображал, куда Ксания могла деться. Не додумавшись, набрал секретарей и задал животрепещущий вопрос.
— Где моя… — резко осёкся, прикусив язык. — Где мисс Ми́лан?
— В архиве, доделывает данное ей Вами поручение.
— Что⁈
Моя будущая жена не должна разгребать пыль! От возмущения я поднялся, сдавливая в руке трубку. Да, сам дал такое задание накануне, но ведь накануне же! Тогда я ещё не знал, что у Ксании будет задача важнее.
Пылая от ярости, я широко шагал по коридорам, вспоминая, где находится этот самый архив. Кажется, за ресепшеном. Там была комнатка, которую я забраковал, и долгое время не знал под что приспособить. Иду туда, почти не глядя по сторонам, тогда как на меня косятся и шепчутся с увлечением. Похоже, мои оговорки не прошли даром. Слухи о женитьбе просочились в массы и народ обсуждает. Около ресепшена целая толпа: менеджеры, логисты, пара секретарей другого отдела.
— Вон, — командую я, и всех их сдувает с места.
В архиве удивительно чисто. Все полки в идеальном порядке, пол блестит. Плотно закрыв за собой дверь, я с удивлением оглядываю наведённую красоту. Это всё Ксания сделала? Отсортированные папки выстроились на стеллажах стройными рядами, а я смутно припоминаю, какими безобразными кучами они валялись на полу. Все подписаны; в углу «архива» небольшой столик с письменными, и только небольшие стопочки тех же папок по углам говорят, что дело ещё не закончено. Особенно впечатляют два центральных ранее пустых стеллажа. До Ксании они смотрелись грустными скелетами, теперь же создают ощущение заполненности и закрывают обзор. За ними совершенно не видно Ксанию, тогда как я точно знаю, что она тут. За стеллажом слышится шорох и бормотание, периодически прерываемое мелодичным мурлыканьем. Она напевает?
Заинтригованный, обхожу стеллаж как можно осторожней и вижу невесту. Так и есть, Ксания поёт. Мотив немудрёный, но голос до того приятный, что я несколько секунд с удовольствием слушаю. Песенка нравится и Ксании. Нежные губы расплываются в улыбке, глаза сияют, и смотреть на одухотворённое лицо этой вредины невыразимо приятно. Не замечая меня, Ксания с увлечением перелистывает очередную папку. В руке ручка, волосы растрепались, поза непринуждённая.
— Кхм! — громко кашляю, разрываясь от желания дать о себе знать и подойти тихо-тихо. Растормошить до конца волосы и полюбоваться на водопад прядей в свободном великолепии.
Взвизгнув, Ксания хватается за сердце. А золотистые глаза наполняются возмущением.
— Вы меня напугали!
— Что ты здесь делаешь? — задаю животрепещущий вопрос.
Не то чтобы я был недоволен нашим уединением, но факт, что девчонка снова поступила по-своему, раздражает.
Ксания отступает от меня к стене, что-то неразборчиво ворчит. А мне вдруг безумно интересно о чём она думает. Какие мысли бродят в этой хорошенькой, строптивой головке? Как она пережила вчерашний вечер, думала ли о моём предложении? У меня ещё не было случая узнать об этом. Охватываю её взглядом: на малявке снова скромное невзрачное платье, но я-то помню какая она была вчера! Лепесток огня! Фея. Шагаю ещё ближе, невольно отмечая, что девушка пятится.
— Ты меня боишься?
Ксания
Как бы не так! Хотя нет, вру. Боюсь, конечно. Вспыльчивый нрав Андриана Алмазова известен всем, а мне в особенности. Успела многократно испытать на собственной шкурке. Поэтому отвечаю с осторожностью, чтобы не спровоцировать вспышку.
— «Боюсь» — не совсем верное слово.
— А какое слово будет правильным? — Алмазов не отступает. Он всегда был дивно упрям.
Приближается ко мне, хмурится, а я, глядя в пасмурневшие карие глаза, думаю, что всё-то у него не как у людей. И даже в этой обычной фразе столько напряжения, словно мужчина жаждет услышать от меня нечто особенное.
— Опасаюсь. — Продолжаю пятиться. — Видели бы Вы себя сейчас в зеркале, тоже бы начали остерегаться.
— Это вряд ли, я не из пугливых, — он хмыкает. — Ксания, нам надо поговорить.
Его желание пообщаться трудно не заметить, но каждый раз, когда мы разговариваем, что-то происходит. Лучше не начинать! Поэтому, мысленно скрестив за спиной пальцы, выдаю нейтрально:
— Я работаю.
— Здесь я решаю, кто и когда работает. И кем. Я не давал тебе распоряжения идти в архив.
— А оно было нужно? Не люблю незавершённых дел и хотела довести это задание до конца.
— Хвалю твоё рвение, но на разборки завалов закончены.
Алмазов смотрит на меня, играя желваками на скулах. А потом, переведя взгляд на окно, косится в него, с явным неудовольствием прислушиваясь к врывающимся в открытые створки звукам улицы. Протягивает руку закрыть.
— Не надо! — резко реагирую я, чувствуя, как клетка сейчас захлопнется. И то, что в ней я буду не одна, только усугубляет панику. Я дёргаюсь, тоже косясь на окно.
— В чём дело? — Андриан замер с протянутой рукой.
— Я-аа… Не выношу замкнутых пространств, — признаюсь, краснея и стыдясь собственной слабости.
Ещё больше мне неловко от того, что в слабости приходится сознаваться ему. Хотя, с другой стороны… Он же сказал мне про диабет.
— Сильно не выношу. Боюсь.
— По тебе не скажешь, что ты чего-то боишься, — парирует мужчина, однако руку от окна убрал и створки оставил открытыми. — Ты вчера сказала мне «да», помнишь?
Он переходит к любимой теме и на лице вспыхивает выражение торжества.
— Теперь нам предстоит следующий шаг: знакомство с семьями. Предлагаю не затягивать. Помня, как вчера ты бодро отговаривала меня от немедленного визита к твоей тёте, аргументируя тем, что уже поздно, даю тебе выбор. Или сегодня ты едешь ко мне, или после работы я еду к тебе. Мы объявляем об отношениях и сообщаем о планируемой свадьбе. Всё ясно?
Вот так, без лишних экивоков. Умеет Алмазов не заморачиваться с формулировками. И снова это сказано так… В стиле Демона, в общем. Я страдальчески вздыхаю. Прости, Боженька, но он… Он дурачок! Кому вчера я рассказывала про смысл семьи и свадьбы? Всё прошло мимо его сознания. Или он специально пропустил.
— Я с вами поседею, — нервно бурчу, думая, как выкрутится.
Раз уж согласилась на брак с таким мужчиной, нужно изобретать способы борьбы с ним. А взгляд Андриана неожиданно томно скользит по моим волосам.
— Это вряд ли, — мягко отзывается он, и нежный тон в голосе так удивителен, что я подвисаю.
Интересно, мне кажется, или правда во властных нотках проскальзывают бархатные мурлыканья? Тембр такой… тёплый. И смотрит по-особенному. Ух, аж мурашки по коже. Так, спокойно! Быстро ставлю себя на место. Обольщаться не стоит. Это же Алмазов. Наверняка ему просто от меня что-то надо. А точнее, раскручивает на визит к семье. Вчера вон по руке погладил, «да» вырвал, такой довольный потом сидел! Как бы его сейчас на подвиги не потянуло.
Изо всех сил дышу, пытаясь успокоиться. Воспоминание о поглаживании было некстати. Оно обрушилось как чувственный водопад, воскресило всё, что я ощущала вчера. Лицо опалило жарким румянцем.
— Это просто выражение такое, я не буквально. — На всякий случай отодвигаюсь подальше к окну. — С Вами я скорее повешусь.
— Ничего не имею против.
— Что⁈
— Ты сама предложила. — Андриан ухмыляется, глаза мерцают. — Согласен быстро стать вдовцом. Но свадьба всё-таки должна состояться.
— Не дождётесь! — тут же взвиваюсь я. — Это я Вам про жизнь говорю. Я планирую здравствовать долго!
— И в этом не сомневаюсь. Просто трудно было отказаться от столь заманчивого предложения.
Он снова ухмыляется. Ну и шутки! Я задыхаюсь, испытывая острое желание его прибить. Какой же он… изумительно наглый!
— Есть немного, — соглашается мужчина, и я понимаю, что выдала это вслух. — Но только когда меня провоцируют. Ксания, не беси меня! — отбросив насмешки, чеканит он. Глаза зло чернеют. — После вчерашнего согласия твои пикировки — напрасная трата времени. Ты теперь моя и учись подчиняться!
— Ваша⁈ — забыв о благоразумии, я подпрыгиваю на месте, упирая руки в бока. Даже подшагиваю к мужчине, не замечая собственного приближения. — Ваша я буду, когда Вы мне кольцо на палец оденете, а сейчас я ничья! Всего лишь «да» вчера сказала, а Вы уже и разлетелись! Умерьте свой пыл, Андриан Алмазов!
Андриан
Ух! От глаз девчонки искры сыплются! В золотистых очах столько яростно-непокорного выражения, что завожусь с пол оборота. Мне много и не надо. Сопротивление Ксании как красная тряпка для меня. А ведь вчера искренно считал, что дело сделано. Думал, что всё уладил. Теперь малявка станет послушной — должна такой стать! — но она покорней не становится. Её гнев под стать моему и это дополнительно заводит. Однако уцелевшей от ярости каплей сознания соображаю: с кольцом она правильно сказала. В этом замечании есть смысл. Скольжу взглядом по тонким пальчикам, хищно представляя, как одеваю на нужный кольцо. Собственноручно, при всех. И после этого моя! Чёрт возьми, быстрее бы. Потому что новой порции нравоучений я не вынесу. Вчера «невеста» половину вечера внушала, как важно правильно сватать девушку. Мол, надо поступать, как нормальные люди. Они честно договариваются с семьёй, а не тайно за спинами решают. И вообще, Ксания вела себя так, будто я ничего про это не знаю. По её мнению, я с Луны свалился? С реалиями знаком. И с каждой минутой всё больше хочу быстрее устроить свадьбу. А полноценное знакомство с семьями можно потом. Если в нём останется нужда.
— Обязательно одену, — не могу удержаться от злорадства и лёгкой издёвки. — Даже не сомневайся. Колечком я тебя тоже помечу. И не только колечком, Ксания. — (Девушка краснеет). — Что касается семьи, то не переживай. Свадьбу проведём по всем правилам. Но пока мы поступим так, как я сказал. Я мужчина. Я принимаю решения. И сегодня ты явишься перед моими родственниками, как состоявшаяся невеста.
Я подумал о бабушке, которой следует предъявить найденную девушку. Пусть не думает, что мои поиски безуспешны. Подумал о семье Ксании, где пока не знают о столь важном изменении в судьбе дочери, а также о Натане, который нынешним вечером собрался к Ксании в гости. Насколько я знал, бабушка не пыталась связаться с Келлером, чтобы говорить с ним об акциях, а это значило, что она действительно ждёт, дав мне слово. Зато на бездействие со стороны Натана рассчитывать не приходится.
— А ещё ты переедешь ко мне.
Девушка ошарашенно моргнула.
Звуки улицы врываются в открытое окно, отвлекают, развеивая потрескивающие между нами с малявкой искры, и я мечтаю закрыть его, чтобы остаться со своей невестой в тишине. Но я помню, что Ксания сказала про боязнь замкнутых пространств, а потому оставляю окно как есть. Сосредотачиваюсь на девушке. Выражение её золотистых глаз бесценно! Смотрит на меня, явно переваривая новость о переезде, и нежные губки зачарованно приоткрываются. Мне становится трудно дышать. А что, если… Подшагиваю к ней, сокращая расстояние. Ксания пятится к окну, настороженно наблюдая за мной и явно с трудом переводит дыхание. Тянет пальчиком ворот. О-ох. Оголившаяся кожа — как откровение.
Ксания
Он колдун. Только что мы ругались и вот… Глаза Андриана стремительно темнеют. Он смотрит на меня так, что в окружении пропадают звуки. Зато витает напряжение, флюиды томности, как вчера вечером. Они смешиваются с терпкой аурой мужской властности. Я больше не слышу звуков из окна, не замечаю стеллажей, зато отчётливо замечаю, как напряжение отпускает плечи Андриана. Мужчина быстро и плавно подаётся ко мне, и от хищности этого «броска» волоски на руках поднимаются дыбом. Что он задумал? Андриан смотрит пристально. Тьма в его глазах завораживающе-мерцающая, словно обсидиан. Красиво. Хм, что-то последнее время я слишком часто замечаю перемены в цвете глаз босса. Прямо миллион оттенков Алмазова, и я уже выучила половину. Мне бы бежать, но я не могу оторвать от него взгляда.
Лицо мужчины приближается. Нахожу в себе силы попятиться к окну маленькими, крохотными шажками. Андриан тут же сокращает расстояние большим и уверенным. На секунду взглянув вниз — посмотреть, как я отступаю — Алмазов усмехнулся. Мурашки по коже, настолько эта усмешка полна коварного обещания. А затем он молниеносно оказывается вплотную. Смёл меня, прижал к полкам, и с той стороны на пол с глухим звуком шмякнулось несколько папок. А ведь я их с таким трудом разбирала и сортировала! Подаюсь в сторону, пытаюсь сбежать, но Андриан кладёт на стеллаж руку. Сначала одну, потом другую. Заключает в своеобразный плен. Он меня не касается, но вся крепкая фигура притиснута почти вплотную. Воздух звенит между телами, дышать становится тяжело.
— Это… лишнее, — лепечу я, ощущая, как мурашки стаей понеслись к сердцу.
А потом в пятки, обжигая стремительной волной. Это ведь страх, да? Страх? Изо всех сил вжимаюсь в стеллаж, лишь бы избежать близости. В груди кипит. Алмазов меня сейчас совращает что ли⁈ Если думает, что ему всё можно, то он жестоко ошибается! И я ему сейчас об этом скажу! Однако дерзкие мысли вышибает из головы, как только Андриан касается моего лица. Невесомо ведёт костяшками пальцев по щеке, подбородку, очерчивает овал, и зрачки у него расширяются. Следит за движением собственных пальцев, за моей реакцией, глубоко дышит.
— Не надо меня бояться, — хрипло шепчет он.
Меня колотит. Хочется бежать от горячего мужского тела с воплем ужаса, но ноги не трогаются с места. Андриан прижимается. Так, что его жар пронизывает сквозь одежду. И запах. Он окунул меня в свою ауру. Мужчина пахнет грозой и ливнем. Это неожиданно приятно.
— Ксания, — шепчет Андриан.
В хриплом тоне обещание много чего разного. Упираюсь ладонями в твёрдую грудь. Она обжигает. Но я упрямо напрягаю руки, лишь бы оттолкнуть.
— Не надо, — непривычно ласково просит Алмазов. Сгребает мои ладошки в свои, и прижимается ещё теснее, стискивая мои руки между нами. — Не отталкивай меня.
В его прикосновениях столько дерзости, что сердце сбоит. Никто не готовил меня к такому поведению мужчины! А также к бархатным зовущим ноткам в мужском голосе. Знаю, что нужно оттолкнуть Андриана, но какое там! Меня тянет к этому мужчине словно магнитом. Хоп! И разум за грань. Нет больше рассудительной Ксании. А ведь она только что уверяла, что будет сопротивляться. На пол падает ещё несколько папок, но звук звонких шлепков не отрезвляет. Горячее дыхание босса обжигает скулу. Андриан утыкается носом мне в волосы, втягивает запах и тихо стонет. Это настолько маняще, что колени подгибаются. А он словно догадывается. Обхватывает за талию, прижимает к себе. Мне нравится.
Через секунду горячие губы касаются виска. Ой, мамочки. Андриан меня целует? Целует⁈
— Значит, страх замкнутых пространств, — шепчет босс, и его голос ещё больше напоминает мурлыкание. — А тесноты?
Крупные ладони скользят по спине. Одна смещается вверх, другая вниз, к бёдрам. Оо-ой. Хватка такая, что оторвать нельзя.
— Сейчас тебе страшно?
Именно сейчас мне не страшно, но я не могу дать определение захватившему чувству. Кожа пылает. Андриан проводит кончиками пальцев по моим губам, и тело предательски отзывается. Я почти всхлипываю. Из последних сил пытаюсь отшатнуться, и моя паника отражается на лице Андриана вспышкой удовольствия.
— Ясно, — усмехается он. — Мужчин у тебя ещё не было.
В его глазах столько удовлетворения, что даже не по себе.
— Я-а… — мой голос предательски дрожит.
Хочется опровергнуть Зазнайку. Сказать, что я опытная. Да! Но ведь не обманешь. Ещё сердца стучат рядом, и этот звук оглушает.
Добравшаяся до затылка рука сгребает всей пятернёй мои волосы, фиксируя голову, и губы Андриана накрывают мои.
Андриан
Забываю обо всём. Боже, какая она сладкая! Меня несёт. Ксания меня зажигает. Вспыхнув, впиваюсь девчонке в губы. Мягко покусываю, поглаживаю языком, задыхаюсь от острых ощущений. Буквально впечатываю девушку в себя. Ладонь, скользнув по её гибкой спинке, ложится на затылок, и я с удовольствием сминаю шёлковые пряди, наслаждаясь поцелуем. Затягиваю Ксанию в чувственный омут. Моя строптивица прерывисто дышит, но больше не отталкивает. Это ещё одно удовольствие. А я горю. Уже дымлюсь! Сердце бешено колотится, гулко отдаваясь в висках. Нежные губы девушки полностью в моей власти. О-о, меня ждёт очень насыщенная супружеская жизнь! Жадно владея ртом Ксании, я пользуюсь тем, что у неё не осталось сил на сопротивление, прижимаюсь бёдрами, где всё давно готово. Девушка же в растерянности лишь крепче хватается за мои плечи. Позволяет целовать. И ей явно нравится. Я скользнул языком чуть глубже, познавая в совсем откровенной ласке. В грохоте собственного сердца ликую, что поцелуй взаимен. Ксания мне ответила! Пусть не сразу. Робко и очень неопытно, но ответила. Моя, моя, теперь точно моя! Осталось только колечко одеть. Быстрее бы уже свадьба. Бабушка будет удивлена: скоро я стану подгонять её.
Дыхание кончилось, и я оторвался от губ Ксании. В запале (а ещё потому, что не хочу останавливаться) расцеловываю девичье лицо, запоминая черты губами. Касаюсь скул, щёк. Унимаю наше обоюдное сбитое дыхание.
— Жарко, — шепчет красавица.
Она млеет под моими ласками. Стоит, прикрыв глаза. Губки приоткрыты. И я немедленно срываю наисладчайший поцелуй, без всякого сопротивления. Обвожу пальцами линию точёных скул, удивляясь, что руки подрагивают, ползу ими к груди. Ммм!
— Значит, так для тебя уже жарко, — отзываюсь тихонько. — Буду иметь в виду, нежная моя.
Ксания распахивает глаза, будто очнувшись от моего хриплого голоса. Как же безумно приятно держать её в объятиях! Продляю ласку, прижимая девушку к себе. Должно быть, вид у меня сейчас шальной, сам чувствую. Однако через секунду ледянуй душ. Меня отрезвляют слова малявки:
— Мистер Алмазов, я не хочу к Вам переезжать.
Ксания
— Мистер Алмазов, я не хочу к Вам переезжать.
Бормочу, уткнувшись носом в широкую грудь. Получается сдавленно, глухо. Но уммм, дайте мне надышаться запахом этого мужчины! Напитаться его силой и терпкой уверенностью. Как я раньше без такого жила? Дышу-дышу-дышу, потому что скоро придётся разорвать объятия. Демон вспылит и начнёт орать. И хорошо, потому что сил оторваться от него самостоятельно у меня нет. За минуту он зацеловал меня до слабости в коленях и определённо доволен этим. Как такому сопротивляться?
Мужские руки на талии после моих слов тяжелеют, но не отпускают.
— Как это не хочешь? — вокруг Алмазова, кажется, раскаляется воздух. — Чем тебе мой дом не нравится? Или, может быть, я?
— Это неприличное предложение! — краснею я. — Что люди подумают? До свадьбы…
— К бесу «до свадьбы»!
Ну да. Где он, и где следование приличиям! У Русского Алмаза свои нормы. Обхватывает так, что не дёрнешься. Вот ведь упрямый, непрошибаемый Зазнаище!
— Поедешь ко мне, — припечатывает он.
— Нет.
— Ксания, я не безосновательно такое предлагаю! Ко мне домой.
— Нет!
В груди мужчины глухой рык. Ой, мамочки! Я точно с человеком сейчас целовалась? Едва нахожу в себе силы дёрнуться.
— Вы меня не заставите.
Босс глухо выдохнул. Он злится. Точно злится. Прикрыл глаза, усиленно дышит. Но себя контролирует. Потом распахнул глаза и смотрит прищурившись. Плотоядно.
— Я твой почти муж.
— Почти не считается.
— Ксссания!
Шипит, как змей.
Спасая положение, в дверь архива кто-то стучит. Я вздрагиваю. Андриан тоже приходит в себя. Мы оба вспоминаем, где находимся. Конечно, эта компания для Демона собственность, он может творить что хочет, но я…
— Я занят! — рявкает Андриан, даже не думая выпускать меня из плена рук, хотя я оттуда уже рвусь.
Стучат снова.
— Мистер Алмазов, можно вас на минуточку? — в звучащем вопросе узнаю голос Натана. Того самого, что назвал грозного и ужасного босса «Адди». — Тут у нас производственные вопросы накопились. — В словах звучат ехидные интонации. — Может, выйдете?
На лице Андриана обещание страшенной бури.
— Идём, — фыркает он, явно собираясь выйти со мной подмышкой.
— Вы не имели права меня целовать. Вы…! — яростно шиплю, продолжая рваться из его рук.
А он не отпускает. Лишь сверкнул глазами, поворачиваясь к двери. Андриан словно тигр в клетке. И сейчас он из неё выпрыгнет.