Быстро покинуть мотель нам не удалось. Пока Каталина принимала душ, я сходил в ближайший магазин, купил карту дорог. Думаю, мы не останемся в городе после того, как навестим Аманду. Почему?
Когда Каталина очнулась, у нее было сломано четыре ребра, сильно ушиблена голова. И все ради того, чтобы она поверила в легенду о сбившем ее автомобиле. Брат не пожалел сестру, позволил калечить ее, преследуя абсолютную реалистичность моделируемой ситуации. Что это говорит о жестокости Дэла Симмонса?
Насилие – верный способ добиться желаемого. Ему не нужны оправдания, мотив носит чисто символический характер. Главное – цель, ради которой ты бьешь молотком.
Ради которой ты вскрываешь живот.
Минотавр не знает, что такое "перерыв". Седьмой круг принимает в себя миллионы совершающих насилие. Сотни полков, возглавляемых кумирами типа Тэда Банди, или Чарльза Мэнсона.
Взвод Марка Гудо.
Батальоны Джона Уэйна Гейси и Джеффри Даммера.
Где-то внутри тебя живет крохотный "Зеленый Человек", изнасиловавший по данным полиции более трехсот женщин. Сам же Альберт Де Сальво называл цифру "две тысячи". Азарт, который ты испытываешь, нельзя сравнить ни с чем. Нет такого блага, которое заменило бы секс. Принудительный трах. Одно изнасилование – целое созвездие образов. Ты маньяком сдираешь с жертвы чулки, ими же, встав на одну ступень с богом, душишь беднягу, постепенно превращаясь в фермера или юриста. В пяти минутах – несколько концентрированных жизней. И у всех этих жизней – одна история. Насилие. Старый добрый рэйп а-ля Де Сальво. Мистер "зеленый человек". Никаких хитростей или изысков.
По греческому преданию, чудовище с телом человека и головой быка, родилось из неестественной любви Пасифаи, жены царя Миноса, к быку, посланному Посейдоном. Она прельщала быка, ложась в деревянную корову, сделанную для нее Дедалом. Теперь же дитя подобной любви – страж седьмого круга. Закрытый клуб "Совершающие насилие". Членский взнос – порция чьих-либо страданий.
В кафе мы просидели около часа, Каталина расспрашивала о моем предположении:
– Кажется, ты говорил, что у тебя нашлось какое-то объяснение всей сложившейся ситуации.
Я не могу назвать это объяснением. Абсолютно точно нам известно одно: Дэл решил таким нетривиальным путем избавиться от эмоций. Все, что когда-то испытывал, он пытался перенести на тебя. Забить в твою голову раскаяние путем обмана. С помощью ложных воспоминаний. Его версия случившегося очень близка к правде, только виновная в ней – ты. Его сестра. Почему нельзя было просто оставить все как есть? Стереть твою память, забить нужную информацию. Возможно, этот листок содержит не всю историю Дэлмера Симмонсона, ведь существует еще какая-то тетрадка, не заглянув в которую, мы так и будем сидеть здесь, поедать дерьмовые круассаны и гадать, почему брат хотел твоих страданий.
– Ладно. Тогда ответь мне на другой вопрос: почему "Семья напрокат"?
Честно говоря, истинных причин не знаю и я. Наверное, потому, что это выгодно. Ты зарабатываешь неплохие деньги, постоянно знакомишься с новыми людьми, к которым ты не в силах привязаться, зная, что скоро это все закончится. Ролевые игры, за которые мне платят. Понимаешь? Когда ты помогаешь пожилой женщине подняться с унитаза, тебе кажется, что от тебя гораздо больше пользы, нежели от какой-нибудь сраной церкви. Или от того же господа. Что этот парень, который сидит у себя наверху, сделал такого? Почему я должен чтить кого-то, если даже не подразумеваю его существование? Люди частенько уповают на волю божью, рассказывают, как замолили рак простаты или сифилис. Люди, которые далеки от науки.
Иные твердят, что бог избавил их от наркотиков. При этом они сами переживали несколько ломок, сами заставляли себя трудиться, чтобы не думать о грамме порошка. Самые же твердолобые хотят, чтобы я думал, как они. Любая мысль, по их разумению, – идет откуда-то из космоса. Самозародившегося пространства, недоказанного и неизвестного. Выплюнувшего когда-то Землю.
– И ты считаешь, что прав?
В том-то и суть, Каталина. Я не считаю себя истиной. Чем-то ценным, нужным. Тем, чем можно было бы подтереть задницу, или протереть пыль. Вся та польза, которую я приношу, – не имеет смысла. Я просто замедляю процесс чьей-либо смерти. Разбавляю одиночество. Ложка сахара на бочку рассола. И я знаю, что стоит мне выйти за порог очередной дочери, матери, сестры или любовницы, как они ложатся в ванну и перерезают себе горло. Они вновь остаются одни, и я не в силах что-либо изменить. Если они спросят, что делать, когда меня рядом не окажется, я скажу им убить себя. Лучше сгореть, чем раствориться.
– Я понимаю.
Тогда допивай кофе и поехали.
Шум покрышек. Мягкий и монотонный. Он успокаивает. У меня хранятся все предсмертные записки моих "родственников". Все тринадцать штук. В них они благодарят меня, говорят, что я подарил им еще несколько месяцев настоящей семейной жизни. Но теперь все. Хватит.
Почему такая мелочь, как семья, способна уносить жизни?
Потому что самоубийцы не знают одну простую вещь.
Жить одиноким сравнительно лучше, чем одиноким умереть.
А теперь их ждут в пятом круге. В седьмом. Второй пояс. Гарпии и болото Стикс.
Бедный, бедный минотавр. Ведь Тесей расправился с ним при помощи сестры самого чудовища – Ариадны. Ничего не напоминает?
И рука Каталины на моем колене.
Кабинет управляющей детским домом напоминает гостиную Дэла. Всюду расставлены сувениры, изготовленные мастером. Стены увешаны различными наградами и благодарственными письмами, адресованными самой управляющей – Генриетте Таунэйс. Женщина лет пятидесяти, обручальное кольцо, фотография ее детей. Можно было бы подумать, что Генриетта счастливая мать. Если бы не черная ленточка в углу фоторамки.
– Чем я могу помочь вам?
Мы молчали. Я собирался с мыслями, а Каталина по-прежнему не имела представления о том, что я собираюсь сделать. Существует ли, спрашиваю, такая возможность: забрать с собой Аманду Гленнкасл, избежав бумажной волокиты?
– Что, простите?
Говорю, чтобы она не ебала мне мозги подобными вопросами и бросаю на стол пять тысяч долларов. Эта девочка, говорю, Аманда, дочка моей родной сестры. Но я не собираюсь ее возвращать маме, а сам буду заботиться о ней. А учитывая прискорбный факт, вроде того, что у нас тотальная нехватка времени, цейтнот, мы бы хотели избежать всех этих решений комиссий по удочерению. Заполнение различных бумаг тоже не входит в наши планы. За вами когда-нибудь охотился минивэн Версо с системой сидений Изи-Флэт-Севен? Вы, должно быть, не знаете каково это. Все это было бы охренительно весело, если бы не было правдой. Если вам нужны какие-то подтверждения того, что Аманда приходится мне племянницей, говорите. Я готов вам все предоставить.
Видели бы вы эти глаза. Блеск двойного оклада в свете противозаконных софитов. Почему я позволяю себе говорить с Генриеттой в подобном тоне? Потому что я знаю, как работает эта система.
Чтобы окончательно ослепить миссис Таунэйс, я бросаю на стол еще пять тысяч.
Все, что от вас требуется, говорю, отдать мне девочку. И мы просто об этом забудем. А также каждое двадцать восьмое число следующих шести месяцев на вашем счету будет появляться прибавка к зарплате в размере десяти тысяч.
Глаза управляющей пылают великим костром.
– Сейчас я ее приведу.
Чтобы решить какой-либо вопрос, достаточно иметь Ай-Кью чуть выше тридцати. Женщина в возрасте, оставшаяся без детей. Скоро она будет не в состоянии зарабатывать деньги. Поэтому обещанная мною прибавка – плюс один.
Десять тысяч на руки – это два.
Подтверждение остеогенной саркомы левого бедра из онкологического центра Рисби Паттерсона – три.
Генриетта вернулась не одна. С ней была Аманда.
Каталина не удержалась:
– Твою мать, Сэт, вы одно лицо…
Миссис Таунэйс обошла свой стол и села напротив нас с Каталиной. Она медленно взяла обе пачки денег и подожгла их, после чего выбросила в окно.
– Пошли вон. Все. Выметайтесь.
Еще некоторое время мы просто сидели в машине. Молча. Что такое чувство стыда? Не все в этой жизни можно посчитать или спрогнозировать. Сделав ставку на потребность управляющей в деньгах, я совершил грубейшую ошибку. Почему это произошло? Я не обратил внимания на реакцию Генриетты в момент, когда заговорил об Аманде. Люди не всегда признают свое сходство с кем-либо. Но здесь сомнений быть не могло. Слишком очевидное совпадение.
Я смотрел на нее в зеркале заднего вида. Она просто сидела и смотрела в окно и, не поворачивая головы, спросила:
– Вы тоже меня вернете?
За меня ответила Каталина:
– Ни в коем случае, солнышко. Твой дядя никогда тебя не бросит. Так ведь, Сэт?
Безусловно. Но, говорю, тебе придется некоторое время погостить у бабушки. Ее зовут Дороти Бальмонт. Ты же хочешь познакомиться со своей бабушкой?
– Да. А у нее есть телевизор?
– Конечно, есть. Сэт, может быть, мы уже поедем?
Мы обязательно поедем. А в голове, словно удары в набат, раскатываются слова Дэла.
"При подкожном и внутрибрюшном введении изомеры вызывали местные саркомы у мышей и крыс".
"Диэпоксибутан, подобно многим другим эпоксидным соединениям, может вызывать ожоги кожи с образованием пузырей, раздражение глаз и дыхательной системы".
Генриетта Таунэйс не хотела заплакать из-за того, что я ее оскорбил, сунув под нос две пачки денег. И глаза ее не пылали костром при виде купюр. Все гораздо проще.
Сколько подобных учреждений скупают продукцию Дэла?