— Мам?
Голос сына вывел меня из состояния, очень близкого к нервному срыву. Кажется, что я так и сидела с телефоном в руках, проворачивая его за экран между пальцами. Мысли метались как бешенные, и я не могла успокоиться. Это был странный замкнутый круг, где мне постоянно вменяли в вину одно и тоже преступление, и несмотря на все старания, я знала, что прощения не получу.
Триста тысяч.
У меня действительно была такая сумма, и я действительно планировала потратить бóльшую её часть на ремонт и обустройство квартиры.
У нас банально не было люстр, прихожей, стенки для гостиной, шкафа для одежды и даже нормального стеллажа. О своих удобствах, то есть о необходимости купить кровать с дорогущим средней жесткости матрасе, я думала в последнюю очередь. Но всё-таки думала.
И всё это не свалилось мне в руки за красивые глаза или какие-то особенные познания в области греческого минета. Я работала, хотя это вызывало смешки матери и недовольное сопение отца, когда, забившись в угол кухни со слабым светом настольной лампы родом из восьмидесятых, я вязала свои первые шапки на продажу. Мои старания вызывали ехидные замечания у бывших одноклассниц на очередных случайных встречах в парке на прогулке. Они шли со своими парнями, а я с коляской.
Теперь же они просто завидовали — неприкрыто и очень громко называя меня бездельницей, которая просит слишком большую цену за то, что умеет «пару раз махнуть спицами и составить ровный рядок из петель».
Кажется, я даже ни разу не пыталась переубедить их или рассказать про больные руки и проблемы с кожей из-за брака в пряже, про изучение новых схем, про попытки создать что-то своё, а затем преобразовать это в формат удобный для продажи.
Конкуренция! Про нее я тоже не рассказывала, но она стала причиной нескольких истерик и желания всё бросить. Обман на стадии покупки пряжи, обман от таргетологов в социальных сетях, обман от покупателей, которые жаловались на несуществующие дефекты изделия после его получения и требовали вернуть деньги. Каждая неудача и каждый обман глубоко ранили и учили чему-то новому.
В конце концов, я смогла найти двух хороших и надёжных поставщиков, таргет доверила Илье, а изделия перед отправкой клиентам фотографировала и сохраняла в специальном альбоме на облаке. И таких мелочей была масса. И каждый раз всплывало что-то новое.
Так что я продолжала каждый день работать и руками и головой, без графика и положенных по ТК выходных, попутно осваивая законодательство в отношении самозанятых, маркетинг, правила перевозки международной почтой и новые техники упаковки товара. И я переставала жаловаться лишь когда вновь осознавала, что жизнь тех, кто меня осуждает (а чаще всё-таки завидует), крутится вокруг работы с восьми до пяти и постоянным страхом эту работу потерять. И маршрут их не выходит за пределы нарисованной карты «дом-работа» с перерывами на отпуск два раза в год и поездкой до Анапы или Геленджика.
— Мам? Ты чем-то расстроена? — Сашка аккуратно дотронулся до меня своими холодными пальцами.
Он стоял напротив в своей школьной форме — серых штанах, белой водолазке и жилетке — и выглядел растрёпанным, но довольно бодрым с еще красными от мороза щеками.
— Нет, просто бабушка звонила.
— А-а-а, понятно, — протянул он и сел напротив.
Возможно, что ему действительно было понятно. Родители никогда не срывались на Сашке, но и никогда не скрывали своего отношения ко мне. Не снижали тон. Не следили за тем, смотрит он на уродливые семейные разборки или нет.
А сын видел и делал свои выводы — пожалуй, самые честные и правильные.
— Как ты попал в квартиру? — наконец-то придя в себя словно после шоковой терапии, догадалась спросить я.
— У меня же ключ есть.
Сашка пожал плечами и стал снимать свою форму, рассказывая о том, как прошёл день в школе. И про контрольную по математике, и про урок физкультуры, и про порванные из-за игры в квадрат кроссовки.
— Так, стоп, — спохватилась я. — А разве по расписанию у вас завтра нет физкультуры?
— Есть.
— Тогда тебе нужно купить обувь на замену.
— Угу.
Я закатила глаза от таких содержательных ответов.
— Тогда садись обедать, а потом прогуляемся до торгового центра.
Может быть, заодно заглянем к Илье и посмотрим на его «идеальный вариант» помещения для кондитерской или в какой-нибудь магазинчик «тысячи мелочей», где сможем прикупить что-нибудь для уюта в доме. И вообще, моя маленькая тайная коллекция требует лучшего футляра для хранения, чем коробка из-под босоножек.
— А еще в четверг родительское собрание, — сказал Сашка, набирая полную ложку борща, — в шесть часов вечера. Просили обязательно прийти. Елена Анатольевна сказала, что будут обсуждать что-то крайне важное.
Я кивнула, делая мысленную пометку посетить это, без сомнения, важное мероприятие, почему-то сразу вспоминая о том, что скорее всего встречу там и Диму.
Через час мы всё-таки выбрались в торговый центр и первым делом направились в спортивный магазин. После недолгих и продуктивных переговоров мы сошлись на той паре кроссовок, которая устраивала и меня (по цене) и сына («Они такие классные, мам, спасибо»).
— И куда теперь? — спросил Сашка, честно пытаясь отнять от меня пакет с обувью как настоящий мужчина.
— Думаю, что мы можем зайти в отдел, где продают разные мелочи для дома. Купить настенные часы или электронные. Может быть, что-то еще.
Но по дороге в нужный отдел нам навстречу неожиданно выскочила Катя. И говоря «выскочила», я именно это и имела в виду. Она вприпрыжку пробегала по этажу и заглядывала в разные отделы и секции, словно искала что-то… или кого-то, пока взглядом не наткнулась на нас.
— Саша! Тётя Настя! — На встречу нам бежала Катя. Испуганная и растерянная.